Ларнака, Кипр, 07:00. Яхта Ая, порт приписки — Хайфа, Израиль. Просыпаюсь на баке оттого, что:
а. Солнце светит в глаз
б. Кожанные подушки от салонного дивана (ну и угораздило же нас. Какой идиот кожу выбрал? Попробовал бы на этом поспать в 30 градусов жары) разбегаются из-под меня во все стороны.
Встаю. Иду в душ. В душевой стоит веселый англосакс и бреется. Жизнерадостно здоровается и представляется: Дэйв, из Ирландии. Не люблю по утрам жизнерадостных людей. Особенно — когда смотри (а) и (б).
Жизнерадостный Дэйв лезет в душ, и оттуда напевает церковные гимны. Что-то типа "Rejoice! Re-e-ejo-o-oice!" Я тоже в душе, но молчу. Просыпаюсь. Души в Ларнаке интересные: каждая кабинка изнутри запирается. Пережиток викторианского колониализма.
Выходим из душа. Я уже проснулся и готов к общению. Тут Дэйв, разговорившись, и начинает рассказывать мне о том, как с божьей помошью избежал столкновения. Слово нашему ирландскому другу:
— Шел я как-то вдоль берегов Турции. И захотелось мне в церковь зайти. Но Турция, как известно, страна мусульманская, и с церквями напряженка. Все местные очень удивлялись моему желанию. Мечеть — вот, пожалуйста, а церквей нет. И вот, иду я себе вдоль берега, вижу в лоции — передо мной в двух милях развалины какой-то церкви. Ну, думаю, хоть развалины посмотрю. Подхожу, а развалины — в небольшом таком заливчике, и вход в него загораживают два турецких гулета с туристами.
Ну, думаю, не судьба. Ан нет, они разошлись, дали мне пройти. Захожу, подхожу к берегу и сдаю назад. Немедленно оказываюсь на камнях. В чем дело? Что-то со сцеплением не так. Подходит один из гулетов и стаскивает меня на глубину. Снова сдаю назад (чтобы уйти оттуда), и снова — на камни. Тут с гулета ко мне перешел турок, и прямо на месте мне сцепление и починил. Сколько с меня, говорю. А тот рукой машет, мол, бесплатно.
Ну, посмотрел я на развалины и дальше пошел. Ближе к вечеру захожу в марину и посылают меня швартоваться рядом с роскошной мега-яхтой. Подхожу тихонько и с замиранием сердца сдаю назад. Все нормально. Турок хорошо поработал.
— Ну и что, говорю, при чем тут воля божья?
— Как, говорит, если бы не захотелось мне на церковь посмотреть, я бы на эту яхту налетел, и себя бы покорежил, и ее. А кто меня надоумил на церковь идти смотреть?