Поход всем клубом, 13 лодок и 47 человек. Это точно, я тогда у Натальи писарем был.
Отрывок из книги М.Ю. Лимонада "Но лишь бы паруса над головой", дополненный фотографиями из архива В.К. Гуськова (цветные; фото И. Королева тонированные черно-белые). Виктор шел в экипаже с Натальей Корневой.
Поход всем клубом, 13 лодок и 47 человек. Это точно, я тогда у Натальи писарем был.
Третий поход был пересечением Азовского моря из Бердянска на Казантип на катамаране типа «Фиорд» Володи Пихтарёва. А значит, мы представляли наш Жуковский клуб. Я шел матросом в экипаже у Игоря Королёва. Его рассказ и сделанные им фотографии похода я здесь привожу со своими комментариями.
Предупреждение: все мои воспоминания субъективны и могут быть искажены и деформированы прошедшим временем, а посему не должны восприниматься как истина. Многие детали этого интересного, неординарного и в чем-то даже на грани фола похода безнадежно утеряны.
Массовое пересечение Азовского моря было организовано Московским Парусным Клубом, и Михаил Юрьевич Лимонад был одним из организаторов этого мероприятия.
А теперь наиболее яркие моменты, которые мне запомнились:
Приключения начались на пути к вокзалу и во время погрузки в поезд.
Основную тушу катамарана мы перевозили на четырехколесной тележке, любезно предоставленной Михаилом Юрьевичем. Упаковка катамарана на тележке представляла собой довольно внушительное сооружение по габаритам и массе. И это не считая дополнительных рюкзаков и сумок. Одну сумку я точно помню и не забуду ее никогда. А про рюкзаки я домыслил логически, так как они должны были быть по определению.
Первое серьезное препятствие случилось на станции Чухлинка, где мы пересаживались с нашего Казанского направления на электричку до Курского вокзала.
Когда подошла электричка и открылись двери, то люди буквально выпали из переполненного тамбура. А у нас тележка и другой габаритный груз! Как мы туда забуравились я не помню, но мы это сделали.
На вокзале толпа народа, с грудами снаряжения, равномерно растеклась вдоль нужной платформы в ожидании поезда. Время подходит к отправлению, а поезда все нет. Вдруг по громкой связи объявляют, что поезд скоро отправляется с другой платформы.
(На самом деле номера вагонов были не с головы, а с хвоста. И подали за несколько минут до отправления! – МЛ)
Ну, тут и началось. Каждый может себе представить в красках, как толпа народа пытается бегом перетащить груды рюкзаков и объемных упаковок по подземному переходу на другую платформу.
(Не по подземному переходу, а по узким полоскам движения на платформе с павильончиками, скамейками и местами спуска в подземные переходы. Но тоже было делом сумасшедшим и панического свойства – МЛ).
Наконец беготня закончилась, все расселись по вагонам, утерли пот и расслабились. Поезд тронулся, и вскоре в нашем вагоне появился Лимонад. Он обходил вагоны и проверял, как закончилась эта сумасшедшая погрузка. Мы тоже осмотрели нашу поклажу и обнаружили, что не хватает одной очень важной сумки. Михаил побежал искать по вагонам свидетелей сумки и, в конце концов, нашел кого-то, кто видел, что сумка осталась сиротливо стоять на платформе. Во время передислокации, все хватали без разбора любой груз и тащили на новое место. А потом каждый забирал свои баулы и затаскивал в свой вагон.
Я и Миша не доглядели. Достаточно объемная парашютная сумка была сделана из прочного капрона и содержала в себе примус и все продукты на время похода.
Я помню, как Михаил хвалился ее содержанием и с какой любовью и ответственностью он подошел к вопросу пропитания. Всякие там паштетики и другие вкусняшки, но я их так в результате и не увидел.
(Там был большой запас тушёнки, бывшей дефицитом и достававшейся «через заднее крыльцо». От себя дополню, что из Тулы и других станций на вокзал посылались запросы о возможной находке нашей серой парашютной сумки с парусным номером, но приятных сообщений так и не пришло – МЛ).
Как доехали до Бердянска и как попали на середину Бердянской косы, я не помню.
(Зато помню я. Прибыли на вокзал. Позвонили домой и местную метеослужбу. Выяснили, что на майские праздники ожидается ураган и объявлено штормовое предупреждение. Наняли на вокзале грузовик и небольшой автобус, которые нас отвезли до места, где кончался асфальт и владения пансионатов с обустроенными пляжами. Там мы и собирались, а уже потом, через день, перебрались к маяку на конце косы. Надо было торопиться перейти море до урагана – МЛ).
Разгрузились на месте, и пока я собирал катамаран, Михаил съездил на рынок и привез примус и что-то из продуктов.
Катамаран собран на узкой полосе пляжа на Бердянскойкосе.
Тонкостей я не помню, но весь поход у нас была напряженка в смысле пожрать.
(Вот чего-чего, а напряжёнки с этим не было. Игорь приукрасил свою голодающую ситуацию. Ну, тушенки было не так много, как везли из дома. Немного, но зато армейской, в промасленных банках – МЛ).
Пока собирали катамаран, нам назначили третьего члена экипажа. Это был паренек Саша из Киева. Яхтсмен. Из московских выделялся один перец, которому сразу навесили погоняло Почтальон Печкин.
И он вправду был очень похож на персонажа из мультфильма и, ко всему прочему, носил шапку - ушанку. Он взял с собой очень красивого кота, так как его не с кем было оставить. И я представляю, что с ним творилось, когда кот куда-то ушел во время сборов и не вернулся к моменту отплытия. Его искали и не нашли.
И, в конце концов, ушли в море без кота. Очень печальная история.
Позже я узнал, что Почтальон Печкин сгорел в домике у Парусного берега вместе с Натальей...
Стояли в центре косы лагерем, собирали катамараны. А вечером, когда стемнело, в Бердянске был серьезный салют (День Военно-Морского флота?). Я пошел погулять по окрестностям и в меня чуть не попал элемент петарды салюта. Я услышал высоко в небе шум падающего предмета и остановился. Так как куда бежать было непонятно, то я просто остановился и стал ждать. Как оказалось, это был внушительный кусок стальной трубы с дырками, который шмякнулся в 20 метрах от меня. (Нет, мы же шли на майские праздники, и тот салют был репетицией к праздничному первомайскому – МЛ).
Саша укладывает вещи в гермоупаковки; справа «Почтальон Печкин».
На следующее утро лагерь снялся, и весь табор плавсредств двинулся вдоль косы на ее оконечность. Идея была отсортировать лодки по скоростным характеристикам на этом небольшом участке маршрута. В итоге все плавсредства разбили на три группы: самые медленные, медленные и побыстрее. Наш катамаран поместили в группу побыстрее, но для этого нам пришлось немного зарифить грот.
Вот мы и в море. По корме видны паруса катамаранов нашей группы.
Как следствие, наша группа должна была стартовать на пересечение моря последней (какая была задержка по времени и сколько катамаранов было в нашей группе я не могу сказать точно. В голове вертится цифра 4 катамарана, включая наш).
Во сколько ушли на пересечение не помню, но вскоре наступила ночь и наша группа шла по компАсу и перемигивалась фонариками, чтобы держаться вместе.
Пока было темно, эта схема работала хорошо, но в предрассветный период что-то пошло не так. И мы даже не заметили, как катамараны нашей группы начали разбегаться. Когда окончательно рассвело, то на горизонте не было видно ни одного паруса.
Посовещавшись, мы решили, что излишне зарифились и поэтому отстали от своей группы. Сказано – сделано. Поставили все паруса и довольно бодро полетели вперед. Погода способствовала этому – классический галфвинд, свежий ветер и почти спокойное море.
Но после одного часа (точно не помню) достаточно быстрой езды, мы так и не увидели ни одного паруса на горизонте. Обсудили ситуацию и поменяли мнение на обратное – мы обогнали всех в нашей группе.
И Лимонад, как ответственный руководитель, решил лечь в дрейф и дожидаться группы. Мы так и сделали. Ждали довольно долго, пока не показался один парус. Как выяснилось, это была лодка из предыдущей группы. Мы пожелали им доброго пути и остались дожидаться кого-нибудь из нашей группы. И дождались.
К нам присоединился катамаран с палубой – аэродромом 3 на 3 метра и с экипажем из двух человек. Михаил объяснил ситуацию и мы стали дрейфовать вместе.
Возможно, был уже полдень, и погода стала быстро портиться. Ветер усиливался на глазах, а за ним и волнение на море. Посовещавшись еще раз, мы решили никого больше не ждать и двигаться к Казантипскому заливу. Тем более, что оценить наше текущее положение было затруднительно и погода не предвещала ничего хорошего. Как выяснилось позже, из-за этих трех часов дрейфа мы попали в жестокий шторм.
Море раскачалось довольно быстро. Таких волн я не видел ни до, ни после этого похода. Оценить высоту волн очень сложно, но катамаран из нашей группы, который шел параллельно нам, скрывался из вида полностью. Вместе с мачтой. Со страха мне показалось, что было около 3 метров между впадиной и гребнем. И нам еще повезло, что мы двигались вдоль волн.
(Ну, всё было не совсем так – мы шли то по направлению волны, то сходили с неё почти лагом. Лавировали так. И ушли, как оказалось несколько наветреннее ожидаемого, в сторону Арабатской стрелки – МЛ).
Ну и ветер был соответствующий. Мы полностью убрали грот и оставили кусочек стакселя для управляемости. На большую часть стакселя лег Михаил с наветренной стороны. Все троса катамарана пели на своих частотах, но даже почти на одном такелаже мы летели с приличной скоростью (из-под катамарана вылетала пена).
Потом, на берегу, мы услышали прогноз погоды, что ветер был 20-25 м/сек.
Так мы двигались довольно долго, понимая, что любая проблема с катамараном может обойтись очень дорого. Михаил потихонечку помолился Морскому Богу и принес дары. И возможно это помогло нам в этой тяжелой ситуации.
Но, в конце концов, мы увидели на горизонте Казантипский мыс и направились к нему (по сей день у меня вызывает удивление, как точно мы вышли на залив после пересечения). Согласно легенде похода, все должны были собраться в глубине и в центре Казантипского залива на песчаном пляже. Но когда мы вошли в залив, то поняли, что при такой навальной волне можно разбить катамаран при высадке на пляж и отказались от этой затеи. Да и как ставить палатку при таком ветре на пляже?
Зачалились за высоким Казантипским мысом, с подветренной стороны, в небольшой бухточке.
Подветренная бухта у Казантипского мыса, где мы и причалили.
Здесь был штиль, тихо, тепло и уютно. Я не помню, в этой же бухточке стояли два перца из Москвы или в соседней. Они по какой-то причине не пересекали море, а непосредственно приехали в Казантип с приключениями. В общем, мы стояли до следующего дня вместе с ними. Они были неплохими рассказчиками, один хорошо пел и играл на гитаре и оба были знатными алкашами. Позже, когда мы пошли на вершину мыса осмотреть окрестности, один из них перерыл наши вещи, нашел флягу со спиртом и почти выпил ее.
На берегу залива ни одной лодки, ни одного паруса.
C вершины высокого мыса нельзя было определить, что на море в данный момент происходит сильный шторм. Дистанция и вид сверху скрывали весь тот ужас, что сейчас творился на море. Оглядев весь залив, мы не увидели ни одной лодки.
Ситуация становилась тревожной. Где все люди и что с ними случилось? И только катамаран, который шел вместе с нами, полностью выполнил предварительные договоренности пересечения и выкинулся на пляж в центре залива. Мое почтение ребятам!
На следующее утро, оглядев в бинокль еще раз весь залив, заметили на противоположном мысу два (?) паруса. Заскочили на пляж за ребятами, и пошли к другому мысу оконечности залива с ориентиром на паруса. Шторм закончился, и все было хорошо.
Что здесь происходило, я не помню. Но кажется, здесь нам рассказали, что когда море сильно раскачало, то основная масса лодок зарифилась и свалила по ветру. В этом случае их могло раскидать от Казантипского залива до восточной оконечности Крыма. А так же нам рассказали, что ночью катамаран Почтальона Печкина совершил наезд на другой катамаран, но, слава Богу, без последствий.
Решили идти дальше, вдоль берега, и попытаться найти основную группу народа и лодок. Шли ли мы одни или с кем-то еще, я не помню.
Наконец увидели большую группу парусов на берегу. Вокруг не было ни одного человека, что показалось странным. От песчаного берега поднимался пригорок и на плоской площадке наверху (не могу вспомнить: это была вершина или площадка на склоне) стояло несколько длинных, одноэтажных и деревянных бараков (а может один барак).
Возможно, это был заброшенный детский лагерь или что-то типа этого. Пока поднимались к баракам, так и не увидели ни одной живой души. Ситуация становилась загадочной и пугающей. Но все разрешилось, когда вошли в первый барак.
На полу, на ковриках, лежали полупьяные мореходы и спали.
Кого-то удалось растолкать и расспросить что происходит. И все стало ясно и понятно. Загадочный сюжет скатился в обыденную пьянку.
Они как-то узнали, что в деревне (в совхозе?) неподалеку можно купить дешевое вино и послали туда гонцов с канистрами. Естественно, все выпили и послали еще за добавкой. Сказали, что гонцы должны скоро вернуться с новой порцией. Типа, ждите.
Мы это подтвердили визуально, когда вышли из барака. Вдалеке, виляя по дороге, возвращались два ходока с канистрой (двумя?).
Местность я помню плохо и сейчас, когда попытался найти эту стоянку по размытым воспоминаниям, не смог сделать это с надлежащей достоверностью. Ходоки с канистрой возвращались к баракам по дороге с восточной стороны. Это могло быть как на западной оконечности бухты Морской Пехоты (но я не помню озеро Чокрак), так на западной оконечности бухты Рифов. Столько времени прошло. Все могло сильно измениться и могли исчезнуть эти бараки.
Вроде здесь мы удостоверились, что все живы и здоровы. А ведь это пересечение могло закончиться трагически! Нам просто повезло в этот раз.
Как мне помнится, мы не стали ждать, когда народ проснется, и пошли на нашу оговоренную последнюю стоянку на восточной оконечности бухты Булганак (или дальше?). Красивое место. Стояли между скал.
Вроде к нам кто-то присоединился. Но это не точно.
В этом месте стояли вместе с несколькими лодками, но точно не всем первоначальным составом. Здесь у нас была первая, но по-настоящему голодная стоянка из-за нехватки продуктов. И я не помню, чтобы нам кто-то по-настоящему помог.
В бухте у Фонарного мыса встали мы и тримараны «Янтарь» Зеленоградского клуба.
C крайней стоянки был последний бросок на Керчь. Огибали мыс достаточно близко от берега, а те два алкаша с Казантипа упилили далеко в море. Ничего особенно, с точки зрения плавания, не произошло, если не считать, что Михаилу стало плохо из-за высокого давления. Мы временно пристали вместе с какой-то лодкой в маленькой бухточке, и Мишу вырвало. Он принял необходимые таблетки, а то, что было дальше, у меня стерлось из памяти.
Мне кажется, что мы все-таки перебрались поближе к Керчи и разбирались где-то в промышленной зоне. Но это не точно. Где были другие команды пересечения не помню. Как и на чем добирались до станции, как ехали в поезде и как вернулись в Жуковский не помню вообще.
Это почти все, что у меня осталось в памяти от неординарного события пересечения Азовского моря
P.S.
Может я чего-то не знаю, но хочу отметить очевидные косяки организации похода:
Это версия Игоря с его субъективными оценками и мнением, во многом отражающая ход того плавания. Но объективности ради я считаю необходимым дать свои уточнения, а кое-где и критические соображения по поводу им рассказанного. Не стоит обижаться моим друзьям и спутникам на меня за раскрытие ряда не совсем лицеприятных подробностей, но моя память пока ещё позволяет мне это сделать. Пусть это может показаться фантазией, но в этой книге недостоверным фантазиям нет места. Я беру на себя ответственность за всё, что рассказываю сам. Так было, и пусть это будет неискажённой историей того необычного похода.
Тот же поход в моём изложении.
Начну с постскриптума. Само мероприятие начиналось с того, что экипажи официально в заявке принимали на себя ответственность за способность пересечь море и проводить спасательные работы в случае необходимости, как это делается в океанских гонках. Кроме того, экипажи группировались именно для обеспечения помощи друг другу, подбираясь примерно с равными ходовыми качествами. На сопровождающие суда у клуба средств не было и не могло быть. Да и не помогли бы они в шторм. Прогноз погоды отслеживали по радио транзисторами практически всеми экипажами. А перед выходом в самом Бердянске звонили в метеобюро. На 2 мая объявили штормовое предупреждение. Потому и пытались уйти хотя бы 1 мая и проскочить море до шторма.
Набор мероприятий, позволяющих держать группу лодок вместе на случай аварийных ситуаций или принятия совместного решения обеспечивался зрительными флажными и световыми сигналами в каждой группе и между группами их лидерами. Других предусмотреть было невозможно. Да и условия морского перехода большим составом судов, а их было 11, другого и не позволяли бы. Звуковые сигналы при ветре в море вообще нельзя услышать. На палубе друг друга не слышали и часто кричали друг другу.
Насчёт раций хорошо было говорить человеку со спецпредприятия. И то добыть их было нужно со спецразрешением. Это было нереально, и мощность их могла не дать связаться при большом разбросе на разрешённых частотах.
А остальное зависело от самих экипажей, что было естественно и нормально для осуществляемой программы. С позиций сегодняшнего дня судить можно, но это не продуктивно. Если не можешь ходить в море, и не уверен в себе, так никто и не заставлял этого делать. Перед поездкой всем экипажам было розданы карты района плавания из Атласа внутренних водных путей в масштабе 1:500 и с указанием глубин.
Теперь к самим событиям похода. До момента прибытия к маяку на Бердянской косе добавить нечего, всё изложено практически верно. Добавлю только, что поплавок на топе мачты был прикручен несколькими шлагами проволоки, а не болтами с гайками.
Руководство переходом взяла на себя Наталья Корнева, человек неукротимый и отчаянный, о которой уже говорилось ранее. Комендантом выступал как обычно Толя Харитонов. Старт-финиш был моим.
Заключительной группой на старте была назначена группа из трёх заводских разборных тримаранов «Янтарь» из зеленоградского парусного клуба. Руководил ей Валерий Ксёндзов.
Валерий был опытным капитаном, имевшим опыт хождения в море. У него матросом шла Света Рассушина, маленькая и лёгкая. Она была, как мы уже знаем, опытным матросом. А вот тримараны были новыми и проходили морскую обкатку.
Света Рассушина – матрос «Янтаря»; тримараны в море.
Выход в море получился на 1 мая. В 13.00 провели совещание рулевых. Праздник на флоте не может быть пропущен. Поэтому под маяком был устроен парад, который принимали мы с Натальей.
Совещание и парад перед выходом на Казантип.
Старт был дан в 15.00 с тем, чтобы пройти без лавировки и до шторма. Пошли резво. Даже песни распевали под гитару, поскольку я не был занят управлением катамараном. Когда стемнело, перемигивание огнями шло, как и планировали.
В нашей группе катамараны разделились попарно. Толя Харитонов и Наталья Корнева образовали как бы отдельную группу. Позади нас шли «Янтари». В темноте мы их потеряли из виду. Шли резво в бакштаг.
Вдруг я по корме увидел мигающие красные огни, что могло означать призыв о помощи. Так было договорено заранее. Я заволновался и хотел даже просить Игоря повернуть назад, хотя толковой лавировки, да ещё в темноте при неверном лунном свете сквозь облака не получилось бы. Огни были далеко позади. Было около 22 часов.
Позже к ним присоединились зелёные и белые. Саша взял бинокль и стал присматриваться. Потом расхохотался. В Бердянске был первомайский салют, огни которого и мерцали в ночи. От сердца отлегло, хотя огней «Янтарей» мы не увидели. Но огни Харитонова были неплохо видны.
Ветер усиливался, волны росли. Стало не до песен. Огни стали пропадать. Флот рассеялся по морю. Кто был где, стало совсем непонятно. Игорь достаточно точно описал этот момент. Но ночь прошла нормально, на хороших ходах.
По сообщению нашего Папы Карло, первая группа лодок пришла на Казантип утром через 19 часов хода, через час к ней присоединились Отец родной с матросом Поповым.
А мы оставались пока в море, пытаясь найти Харитонова с Корневой. Вынуждены были лечь в дрейф и ждали их аж 4 часа. В ходе нашего ожидания с кормы появился катамаран Папы Карло с Сашей Беловым из Внукова. Спросили их, не видели кого сзади и по пути. Нет, никто им на глаза не попался. Попросили их сказать, что мы ждём отставших, и разошлись.
Заполняю судовой журнал, пока не сильно дует.
Поскольку Саша Поляков прошёл точно через нас, то это означало, что мы лежим на правильном курсе. В конце концов, дуть стало ещё сильнее, нас догнал катамаран из нашей группы («Дедушка» бегал резво) и мы решили, что ждать без толку. Надо идти дальше, и так потеряли несколько часов. Всё это я записал в судовой журнал, который всегда вёл.
Решили оставить почтовое сообщение. Написали записку, засунули в пустую бутылку, оказавшуюся у нас, плотно закупорили и приделали флажок из фольги, чтобы можно было заметить бутылку. Её и оставили в волнах на верном курсе.
Было уже 2 мая и наступило обещанное прогнозом. Начался сущий ураган. Пришлось сбросить паруса, оставив на гроте верх по первую лату (жёсткую вставку в парус) – меньше носового платка. Стаксель нечем было рифить, пришлось рифить мной, как самым тяжёлым. Я улёгся на него, оставив тоже одну полоску ткани. Соседи сделали примерно то же самое.
Волны стали ужасающей высоты, но по длине катамараны вписывались в их длину, имея некоторую возможность маневрировать.
Мрак сотрясал наши души, а рёв напоминал двигатели реактивного истребителя. Мы с трудом видели соседей. И тут нервы моих попутчиков стали сдавать. Я никогда такого не слышал. Это был сначала стон, а потом волчий вой: «Ну, когда же, наконец, берег? Ну, кончится ли это когда ни-и-бу-у-удь?» Начиналась истерика. «Уууу-у-у!» Ещё немного и мы потеряем управление, станем лагом и… Лучше об этом не думать. Я тоже был испуган, но по-другому. Надо было выйти из паники доступным образом. И вообще, кто маме даст телеграмму, если что-нибудь произойдёт ужасное?
Надо было прекратить как-то нарастание ужаса. Каким-то неуловимым чувством я вспомнил нашу пробоину на Онеге и Маринины записи в журнал. Других толковых мер выведения из паники я не нашёл и тогда я сказал:
– Никто не поверит, что так страшно и что такие стоны и вой у нас были. Нужно это документально подтвердить. Заверните меня в пластикат, чтобы не заливало, я достану судовой журнал и буду всё записывать!
Сначала меня собрались послать подальше, но я настаивал. И таки сделали, как я просил. Даже был снимок сделан, но я его не могу найти. Я стал записывать, но совсем скоро пришлось записывать не страхи, а возникшие споры, как лучше пропускать поплавками волну. Это уже была другая фаза работы их сознания.
Игорь предлагал не раскручивать судно на гребне и на склоне волны совсем, Саша говорил, что в их яхт-клубе учили сходить вниз, поворачиваясь чуть ли не лагом и тем тормозить дрейф. Попробовали оба варианта. Сашин показался более интересным. Так и эквилибрировали на каждой волнище.
Старались держать генеральный курс по карте и компАсу. Облака были темно-серые и мрачные. Они быстро бежали по небосклону. И вдруг в разрыве бегущих облаков слева по борту показалось облачко как бы стоящее на месте.
Если это берег, то он не там где мы должны были его увидеть. Мы ожидали его по носу или чуть правее, но не слева.
Но это была скала Казантип, просто в упражнениях на волне мы ушли наветренее ожидаемого курса. Мы смогли лавировать на штормовой волне. Браво катамарану и его создателям!
Пришлось лечь на более полный курс и двигаться на стоящее в облаках пятно. Ветер задувал справа, и нам ничего другого не оставалось, как подойти к скале. Попытка пойти левее в залив не сулила безопасной высадки на берег. Поэтому мы обошли скалу с подветра и попробовали укрыться в её ветровой тени. Повернув вдоль берега к скале, мы увидели два катамарана с московскими номерами. Это были ребята из команды Коли Спаниэля под предводительством Володи Дроздова, довольно известного пьянками и дебошами на Парусном берегу. Но в тот момент встреча была благом.
В разрыве облаков показался мыс Казантип.
Нас приняли в их гавань, помогли вытащить на грунт лодки, накормили горячим супом и уложили спать в палатке. Мы же не спали полутора суток и пришли в шторм. Нам сообщили, что по радио скорость ветра оценивалась в среднем 25 м/сек, а на порывах все 28.
Провалились в глубокий сон. А когда отоспались, то обнаружили, что канистра, в которой мы везли общественный запас спирта, пуста. Сколько литров спирта они смогли выпить, остаётся загадкой.
На следующее утро к нам подошёл катамаран, вставший-таки посередине залива и сообщил, что с того конца залива приходили гонцы и звали перейти в их лагерь, который был там, где первоначально он и планировался. Мы были рады, что они целы и пришли, а они узнали, что и у нас всё в порядке. Правда на волнах лопнула одна мелкая заклёпка в стрингере правого поплавка. Но это немедленно было отремонтировано.
Попрощавшись с нашими пьющими хозяевами, уложили вещи, положили сверху гитару в чехле и пошли вдоль залива на восток. Проходя залив, увидели небывалое зрелище: Крымскую солнечную электростанцию.
С моря это сооружение выглядело как гигантский зонтик, положенный стержнем вверх. В этом было что-то нереальное. И одновременно неживое. Оказалось, что это заброшенный долгострой.
Когда пришли и расположились на другом мысу залива, то увидели половину состава участников. Там были и Отец родной, и Папа Карло, и зеленоградцы со своими Янтарями. Стали расспрашивать про остальных. Оказалось, все целы и живы. А узнали об этом все самым необычным путём.
Поняв, что нас раскидало всех неизвестно куда и волнуясь, как и мы, за целостность и здоровье экипажей, решили послать гонцов в разные стороны. Те, что в нашу сторону отправлялись, шли на катамаране, дошли до тех, кто стоял посередине залива. Разузнали про нас и вернулись в лагерь, потратив на всё часа три с половиной. В восточную сторону был отправлен гонец пешком. Кроме провианта ему выдали бутылку водки, если придется кого-то поминать. И он ушел через береговую часть Татарских бухт, лежащих между множеством разграничивающих их хребтов. Татарские бухты проще увидеть, чем описать.
Гонец мучительно переходил то один хребет, то другой. Через четыре часа пути он устал окончательно и собрался устроить привал. В это время он увидел на соседнем хребте человека. Дождался его, тоже одинокого путника и… гонца из лагеря на мысе Зюк. И тоже с бутылкой водки.
Оказывается, что там после прихода Толи Харитонова и Натальи начали нас оплакивать и поминать. Поверить, что мы в шторм выбрались на ветер и пришли западнее указанного пункта высадки, даже представить никто не мог.
Более того, оказалось, что мы не случайно потеряли на маршруте наших двоих организаторов. Ночью им стало лень идти по маршруту. Решили, что утром они быстро наверстают упущенное. Они сцепили катамараны в пакет бортами, сбросили паруса и стали выпивать. Когда головы хорошенько помутились, легли прямо в море спать.
А мы-то их ждали! В шторм из-за них влетели. Нервов сколько измотали.
Когда рассвело, шторм был уже в силе. Тогда они, выпустив с кормы концы, решили пусть несёт куда принесёт. Совесть же спала в них не просыпаясь, видно тоже перепила лишнего. Призрак зелёного змия витал в воздухе.
Короче говоря, гонцы расстелили условные самобранки и хорошо отметили успешное выполнение своих обязанностей. Выпили за успех предприятия и здоровье всех путешествующих. За тех, кто в море, то есть за нас.
И вернулись в свои лагеря.
Панорамы Татарских бухт.
Когда мы собрались идти на восток и дойти до наших веселых друзей, задул ветерок, пошла волна, довольно прилично раскачивающая наши суда. Шли на фордевинд, поставив паруса бабочкой и оттянув шкотовый угол стакселя веслом. Я лежал на вещах рядом с гитарой, спокойно попыхивая трубкой.
Мы шли вдоль красочных скал Татарских бухт, когда поплавок на мачте стал как-то неестественно скрипеть и раскачиваться. Сошлись две опасности – скалы и поплавок, прикрученный, как помнится, проволокой.
Ну, скалы при попутном ветре и не очень крутой волне мы успешно обходили мористее. А поплавок за время шторма и протекающего плавания перетёр своё крепление и стал болтаться из стороны в сторону с предельной амплитудой. Поплавок повис на проволочной пряди и раскачивался как маятник на башенных часах. Моя голова оказалась в смертельной опасности.
Сошлись две опасности.
И только я дёрнулся в корму, как поплавок из пенопласта и стеклоткани на эпоксидной смоле как боевой диск древности сорвался, устремился вниз и на качке вонзился не в меня, а в гитару. Корпус гитары даже в упаковке разлетелся на куски. Можно представить, что могло бы произойти с моей головой.
В отличие от гитары, я остался жив и невредим. А вот на музыке пришлось поставить крест. Обидно конечно, но всё-таки голова осталась целой и на плечах.
Суда, лежащие на берегу без парусов, мы увидели на мысе Зюк. На этом мысе был охотничий домик командующего Черноморским флотом и бараки казарм для охраны. Суда были, а людей не было. Встав рядом и вытащившись на берег, пошли искать людей. Ситуация приобретала характер Летучего голландца с вымершими душами.
В одном из домиков мы нашли неподвижное тело. Дыхания слышно не было, зато вонь перегара стояла столбом. Дальнейшее Игорь описал достаточно точно. Дополню только, что походов с канистрами по ближайшим деревням за дешёвым вином было несколько. К моменту нашего прихода гонцы несли последнее, что нашлось во всём районе. Все в этом лагере были пьяны вдрызг. И в этот день даже поговорить было не с кем. Мы и не стали.
А наутро, позавтракав и собрав всё, что смогли, тронулись в сторону Керченского пролива. Мы пришли под Фонарный мыс с маяком на небольшой пляжик у скал с нишей, где встали лагерем вместе с зеленоградцами.
Стоянка под Фонарным мысом.
Там у меня поднялось давление. Возможно, был криз. И за моё лечение взялась Света Рассушина. Она нашла мои лекарства, достала свои, даже сделала мне экстренно укол. Посадила в нишу скальной стенки и меня к работам не привлекали. Спасла меня Света. Спасибо ей огромное за мою спасенную жизнь! На следующий день наш отряд пошел южнее и высадился около грунтовой дороги, по которой можно было добраться до Керчи. Как разбирались и искали грузовик, почти не помню. Но всё состоялось и мы, купив билеты, выделили день для отдыха.
Ещё раз спасибо Игорю Королёву за то плавание и материалы по нему. Отдельно за фотографии, по которым удалось кое-что уточнить и всё проиллюстрировать.
