Газета Вольный Ветер, № 39

Морской поход эвенка

Вячеслав Поротов
Сахалин

Я родился и вырос на севере Хабаровского края, сейчас живу в селе Орель-Чля в низовьях Амура между озёрами Орель и Чля. И хотя я по национальности эвенк, водная стихия для меня более притягательна, чем таёжные дебри. Подтверждением тому служат мои путешествия. Например, в 1997 г. на вёсельной шлюпке я поднялся по Амуру до Хабаровска, затем спустился обратно, пройдя около 2000 км. А на следующий год решил обогнуть остров Сахалин.

Отплыл из села Орель-Чля 20 июня 1998 г. У меня была алюминиевая шлюпка длиной 5,9 м, оснащённая парусами, подвесным мотором и другим оборудованием, которое я сделал сам. На ней я собирался по Амуру спуститься в лиман, затем обойти Сахалин и вновь вернуться на Амур. К сожалению, старые льняные паруса быстро истрепались, во время плавания приходилось делать длительные остановки для их ремонта. Оставлял желать лучшего и мотор.

Забегая вперёд, скажу, что моё путешествие было бы гораздо трудней, если бы мне не помогали люди, с которыми я встречался. Сам я уже несколько лет без работы, так что большими капиталами не располагаю. Но за всё путешествие, а оно продолжалось с 20 июня по 2 октября, я не испытывал нужды. Немало хороших людей попалось мне на пути. Все они небогатые, но помогали всем, чем могли. А вот богатые и обладающие властью проявляли полнейшее безразличие. Я с этим сталкивался и годом раньше, когда совершал переход на вёсельной лодке.

На следующий день после старта я уже был в Николаевске-на-Амуре. Там закупил продукты и 24 июня поплыл дальше. Амурский лиман встретил меня неприветливо. Надо сказать, что до этого я ни разу не выходил в море. Хотя, когда Амур разбушуется, там тоже бывает жутковато.

Из-за сильного встречного ветра пришлось отстаиваться в лимане у мыса Вассе целый день. Ветер не прекращался, и 26 июня с зарифлёными парусами, в лавировку, я пришёл в село Нижнее Пронге. Там посетил своих давних и добрых знакомых -- семью Мелешко.

Обогнул под парусами мыс Пронге и взял курс на юг. 29 июня подошёл к сахалинскому берегу у мыса Ихдам. Более двух суток стоял на якоре, пережидая шторм. Волны были такие, что захлёстывали шлюпку через нос. В том месте берег пустынный, не видно ни строений, ни огней, ни людей. К утру 1 июля шторм утих, я поднял паруса. У острова Малый Велямиф встретил Валерия Мелешко с друзьями. Они там рыбачили и дали мне целое ведро хорошей рыбы. К вечеру 2 июля я подошёл к посёлку Лазарева. Часа в 2 ночи к "Чучаке" (так называется моя яхта, что означает "бродяга, путник"), стоящему на якоре недалеко от берега, подчалила лодка с пограничниками. Офицер любезно расспросил меня, проверил документы и заверил, что я могу плыть дальше. Но утром меня вызвали на заставу, и начальник заставы, молодой симпатичный лейтенант попросил постоять в Лазареве 2--3 дня. Он, как полагается, доложил обо мне начальству в Николаевск и там пока решали, что со мной делать. И вот через день пришёл приказ о запрещении моего дальнейшего плавания на юг. Это обстоятельство меня очень расстроило. Почему гражданин России не может свободно плавать в территориальных водах своего родного государства?

После некоторого раздумья я решил огибать Сахалин с севера. И вот 11 июля, подняв паруса, покинул посёлок Лазарева и пошёл на север. Ветер, до этого бывший встречным, сейчас стал попутным.

До села Рыбного моё плавание проходило в виду берегов, а от Рыбного до мыса Марии я шёл только по компасу. Вся водная поверхность была покрыта пеленой дыма от лесных пожаров, горящих на материке и на Сахалине. В Сахалинском заливе около моей лодки долго кружилась одинокая нерпа с клеймом "Х266" на боку. Иногда она подплывала настолько близко, что можно было её погладить. Мой маленький пёсик Дик неистово лаял на неё, перебегая с борта на борт. А у мыса Марии я впервые в жизни увидел стадо косаток. Они вынырнули из глубины, проплыли по поверхности, сверкая на солнце высокими спинными плавниками, и ушли под воду. Показались вновь уже далеко от меня, чему я несказанно огорчился, так как хотелось ещё и ещё любоваться этими грациозными животными.

У мыса Елизаветы, из-за того, что там сталкиваются и ветры, и течения разных направлений, возникает беспорядочное волнение, толчея волн. Мою маленькую открытую яхту стало сильно раскачивать. Она кренилась с борта на борт, ныряла то кормой, то носом, захлёстываемая гребнями крутых волн. Видя опасность дальнейшего движения, я развернулся и ушёл в Северный залив пережидать шторм. Утром 19 июля по-прежнему штормило. Я решил найти село Ныврово, которое должно было находиться где-то недалеко. Напряжённо осматривая берег, я наконец увидел белеющие кровли каких-то строений и направил "Чучаку" туда. Немного погодя заметил мелькающие в волнах паруса яхты, пересекающей мой курс. Скоро мы сблизились. Это оказалась пластиковая яхта-компромисс типа "Ассоль". На ней было два человека -- яхтсмены из Комсомольска-на-Амуре, шли они на Шантарские острова.

Здесь, у полуострова Шмидта, я впервые увидел рифы и кекуры. (На некотором удалении от крутого скалистого берега торчат из воды острые, как зубы чудовищного дракона, каменные столбы. Обтекая их, морские валы вспениваются.) Южнее города Оха начинаются бары. Там тоже образуются огромные волны с пенистыми, круто закручивающимися гребнями. Горе судёнышку, которое попадёт в их объятия!

По всему побережью полуострова Шмидта практически нет населённых пунктов, но с людьми я встречался довольно часто. Например, на мысе Марии -- с мужчиной, который назвался Михаилом. Он и его сын с другом (мальчики лет по 14) совершали 100-километровый турпоход, а вышли они из Охи. Приятно видеть людей, стремящихся к познанию окружающего их мира. На мысе Елизаветы встретил Людмилу Голубцову, также из Охи (давний подписчик "ВВ", мы неоднократно печатали рисунки Людмилы. -- Прим. ред.), которая в одиночку совершила 100-километровый переход по безлюдным местам. Меня поразила отвага этой молодой женщины. Таких, как она, мне никогда не приходилось видеть. Путь от мыса Елизаветы до Охи она прошла со мной на яхте, это около 100 км морем. В этом плавании Людмилу укачало, и она заявила, что это первый и последний её морской поход.

27 июля "Чучака" благополучно обогнул северную оконечность Сахалина (мыс Елизаветы), и вдоль его восточного побережья направился на юг. На мысе Елизаветы я познакомился со служителями маяка Сергеем и Андреем. Они мне помогли продуктами и горючим. 29 июля вместе с Л.Голубцовой около полуночи подошёл к городу Оха. Из-за прибойной волны к берегу приблизиться было невозможно, и потому Людмиле пришлось выбираться на сушу вброд.

До маяка Пильтун "Чучака" плыл то под парусами, то на моторе, а последние 20 км мне пришлось грести. Вечером 1 августа я подошёл к рыбацкому судну, стоявшему на якоре напротив маяка. Рыбаки спросили, почему я иду на вёслах. Я ответил, что нет горючего. Тогда они наполнили мой бак горючим, и мы распрощались. Я попробовал завести мотор, но он почему-то не заводился. Между тем быстро стемнело. Ко входу в залив подходил на вёслах и промахнулся, шлюпку прибоем выбросило на песчаный берег. Здесь я впервые в жизни увидел и услышал китов. Метрах в 50 от "Чучаки" вдруг из глубины всплыло чудовищно громадное существо. Оно извергло из себя высокий фонтан, издав при этом звук такой мощи, что его невозможно представить, не услышав.

Утром пришли смотритель маяка Дмитрий Головенков и его жена Елена. Призвав на помощь ещё четырёх человек, мы столкнули яхту на воду и отвели её в залив. 20 дней я жил здесь, занимался ремонтом мотора и перешивкой вконец изорвавшихся парусов.

Следующим пунктом моего путешествия был залив Чайво. Несмотря на густой туман, 21 августа я вышел в море и, ориентируясь по компасу, пошёл на юг. Весь маршрут "Чучака" продвигался при полном отсутствии видимости. Почти всё время из-за безветрия шёл на моторе, только к вечеру задул свежий попутный ветер, и я, заглушив мой многострадальный "Ветерок", поднял паруса. И вот удача! За несколько километров перед входом в залив туман рассеялся, и открылся маяк. Но, не зная фарватера, на входе в Чайво я сел на осушаемую косу. Хорошо, что вскоре начался прилив, и яхта, снявшись с косы, благополучно вошла в залив. Утром 22 августа я обнаружил, что потерял якорь. Очень о нём жалею. Этот якорь безупречно служил мне шесть лет. Оставив яхту у маяка, я на попутной моторке отправился в посёлок Вал. Там живёт моя сестра со своей семьёй. У них я гостил очень долго.

29 сентября с поднятыми парусами мой "Чучака" направился дальше на юг к посёлку Ноглики. Успешно пройдя при боковом ветре морской участок маршрута, яхта вошла в Ныйский залив. 1 октября подошёл к заброшенному селу Ныйво. Там встретил рыбаков из Ногликов на моторном боте. Рыбаки взяли мою яхту на буксир, и вечером этого же дня я был в Ногликах. 2 октября с помощью Станислава Емпука и его друга Владимира И-Фе-Сика поставил "Чучаку" на зимнее хранение в колхозе "Восток". На этом моё плавание в навигацию 1998 года завершилось. В 1999 году собираюсь продолжить плавание и обогнуть Сахалин. Но без посторонней помощи, как я убедился, сделать это будет очень трудно. Требуется спонсор, который примет участие в моём проекте. Яхта нуждается в переоборудовании, необходимо заменить парусную оснастку, обновить мотор. Плавание вокруг Сахалина лишь первый этап. На будущее у меня более обширные планы.