И над подготовкой и во время плавания надо мной висел какой то рок, ощущение, что меня что то не пускает, постоянно возникают обстоятельства, препятствующие движению вперед, тянется цепь неудач.
Осенью меня выселили из теплого класса, где я готовил катамаран и снаряжение к походам. Меня приютил товарищ, предоставив место на своей фирме, в корпусе бывшего завода. Осень, зима и весна прошли в борьбе за создание плюсовой температуры в здании, до катамарана дело не доходило. И вот в апреле температура перевалила за 10 градусов и я взялся за катамаран, но только успел поменять троса, слегла в постель матушка. Врачи вынесли вердикт «три месяца постельного режима». От отчаяния схватились за все виды лечения. И она вскоре стала поправляться.
Воспрянув духом, в мае сделал новый шверт и собрался ремонтировать раму. Но в здании случился пожар, сгорело оборудование, продукция фирмы. Пострадал и катамаран, поплавились блочки, трубы алюминиевые, сгорела часть снаряжения. Через защитный чехол расплавленная масса попала на паруса. Теперь прибавилась забота: моральный долг был помочь в восстановлении энергоснабжения фирмы.
К середине июня, к моему облегчению и удивлению врачей, матушка встала на ноги. Чуть позже восстановили энергоснабжение. Время отправляться в поход, а катамаран не готов. Команда терроризирует, мол пора ехать, пошел отсчет отпуску.
Предлагаю команде съехаться ко мне и вместе все доделать. Откликается Алексей Шматов, и со своими сыном и зятем приезжает ко мне. Приехали 24 июня, прикинули, что за три дня управимся. В первый день ударно поработали, разгорелись так и дальше по трудиться. Но во второй день и в третий день на воротах здания повесили замок и опечатали двери, потому что это были воскресенье - выходной и понедельник - праздник. Очередной облом. А во вторник, 28 июня, мы грузим катамаран, снаряжение, инструменты, заготовки и Алексей с вещами едет в Мариуполь, а я ...еду в Киев.
Еще в марте заказал солидной фирме новые баллоны на катамаран. Они обещали сделать в течение месяца. Но прошли март, апрель, май, проходит июнь, а баллоны не были готовы.
И вот за три дня до старта звонят: баллоны готовы, можно забирать. Приехал — да, баллоны выглядят красиво, но корма и внутренние перегородки сделаны не по проекту, сильно натянутые перегородки создавали баллону форму сосисок, в носу по окружности наклеена лента. Турбулентность гарантирована. Но выбора не было, время вышло, старые баллоны уже не пригодны.
30 июня приехал в Мариуполь. Команда уже съехалась: Дима из Стаханова, Геннадий со своим катамараном «Бриз» из Тулы. Купались, загорали и бдительно охраняли нераспакованные вещи. Дима негодует, дни отпуска убывают. Но на чем плыть? Это понимают все и на территории городского центрального пляжа возводим "эллинг" и ремонтируем, собираем, оснащаем катамаран. Неудачи следуют и дальше. Баллоны не стыкуются с рамой, крышки бочек оказываются треснутыми, а с канистр для воды вообще пробки исчезли.
Когда все же собрали катамараны, я пошел оформлять отход. Согласно закона отход оформляется в пропускном пункте.
По прошлогоднему опыту в морском порту обратился к таможне оформить бумаги, они отказались (лично начальник таможни), ссылаясь что каботажем не занимаются. Что же — "баба с возу, кобыле легче". Пограничники направляют в порт завода Азовстали, диспетчер порта не дает добро, объясняет, что они выпускают только грузовые судна. Отчаянно терроризирую погранцов, наконец они договорились с диспетчером порта Азовсталь. В 9.00 7 июля мы подошли к порту, но вдруг диспетчер нас не пускает, мол, ремонт идет.
Что ж, перед входом в порт мы вышли на берег и я пошел в порт. В порту вместе с пограничником нас встретил и представитель таможни. Сказали, проблем нет, сейчас быстро вас оформим. Но потом вопрос, с вами идет судно (катамаран) с России? Где на него документы и прочее. В дело включился Геннадий и... Еще весной я переслал Геннадию украинский закон, и даже дополнительно подчеркнул о необходимости декларации катамарана.
При пересечении российско-украинской границы Геннадий не смог задекларировать катамаран (как объяснили ему пограничники, что вещи стоимостью меньше 1000 долларов и весом менее 50 кг не декларируется). Согласно украинского закона это не вещь, это транспортное средство.
Когда таможенник узнал, что катамаран не задекларирован, оформление отхода сразу прекратилось и началось ужасное. Таможенник, молодой парень, обзвонил свое начальство и после объявил, что катамаран ввезен незаконно, поэтому он арестовывается (изымается) до суда, суд будет через месяц. Дали почитать статью закона, которая гласит, что за незаконный ввоз: транспортное средство конфискуется, на перевозчика накладывается штраф от 10 до 100 минимум зарплаты.
Это был ужасный удар; я в растерянности, а Геннадий в шоке. Мечтать, готовиться, с пенсии откладывать деньги на единственное что осталось в жизни и вдруг приехать и ....потерять. В 62 года. Сердце Геннадия выдержало. Таможенник, вероятно, испугался за Геннадия и опять начал обзванивать по инстанциям. Что наши планы рушатся не было обидно, как было ужасно обидно за Геннадия, за наши .... законы.
Мы сидели в кабинете и пытались найти выход из этого положения, но увы. И вдруг сработало ...не деньги, а человечность. После последнего долгого телефонного разговора таможенник нам объявил, что все уладилось. Такого поворота мы не ожидали, даже в начале не поняли. Даже когда вышли в море и взяли курс на пролив, мы еще находились в трансе.
«Бриз» подцепили на буксир, вроде как тузик. Так и дошли до Артека.
Конечно этим неудачи не закончились. В первый день за борт улетела часть одежды. На второй день посреди моря спустил носовой отсек левого баллона, шпангоут протер дырку. Подложили кусок каремата и потом через каждые полчаса подкачивали баллон. Перед входом в пролив протирается аналогично дырка в правом баллоне. Аналогично подсунули кусок каремата и пошли дальше, качая через каждые полчаса оба баллона. В Коктебеле вышли на берег и, не соблюдая правильности технологии, заклеили дырки.
Когда вышли опять в море задул ПОПУТНЫЙ ветер и мы побежали. Мы побежали, а Бризенок полетел.
С двухметровых волн он набирал скорость и обгонял нас как стоящих. Как не пытались мы выставить буксир, бризенок нас обгонял, иногда таранил. Обгоняя, часто запутывался в концах, потом становился лагом и как плавучий якорь резко нас тормозил. После очередного тарана на бризенке ломается передняя балка, рвется крепление баллона к раме и срываются болты на М8. На этом ветру и этих волнах мы не можем укротить его, поэтому рифимся. Ветер был сильный, из-за того что был попутный, мы даже его неправильно оценили. Потому что когда мы зашли за Аю-даг и вышли на связь с портами в Ялте, то нам сказали, что сейчас идет шторм (!) и все порта забиты судами, яхтами, мест нет. И мы тогда поняли почему за Аю-дагом стоят суда на якорях. Мы тоже решили спрятаться и вышли на берег.
Конечно было приятно за проявленную мореходность нашего катамарана. Но больше было ужасно за нашу подготовку, состояние катамарана и несложившуюся команду.
В Ялте, «по просьбе трудящихся», списался с судна Геннадий. Катамаран был перегружен и не крепок. Баллоны с Бриза остались с нами. Мы их закрепили под рамой и получились как аварийные средства.
В Ялте мы не стали морочиться с оформлением отхода, а наняли агента. Оформление прошло быстро.
Когда мы вышли, в море был шторм. Мы зарифились до последнего и штормовали до утра на траверзе Алупки. Сильный встречный ветер на попутном течении создавал крутые, большие волны. На этих волнах нас так сильно кидало, что оборвался штаг (трос 3.6 мм, разорвался на огоне диам. 30 мм), только дополнительные ванты удержали мачту от падения. Рано утром ветер чуть стих, мы сплели новый огон и пошли на юг. Ветер встречный, пытаемся идти круто. Но катамаран не идет остро. Лавировочный угол составил 130 гр. Катамаран шел тяжело, тяжело было и на катамаране. У Димы отпуск убывает. Алексея укачивает, он ничего не ест. Так и пересекли Черное море. Через семь дней тяжелого плавания подошли к Эрегли.
В Эрегли входили ночью. Посмотрели схему порта, напечатанную в журнале "Яхта" и перепечатанную в Интернете, зашли за мол, где согласно схемы стоят рыбаки, но рыбаков там не увидели. Идем дальше, впереди что то темное, вдруг резкий свисток. По молу бегут военные.
Мы на что то наезжаем. Всматриваемся ... подводная лодка, а ней флаг американский. Военные начали нам махать руками и что кричать. Потом к нам подскочила моторная лодка. Мы конечно уже решили что нас сейчас арестуют, но военные нас провели к грузовому порту, попрощались и укатили. ….У нас бы ....
Мы на земле. Мы в Турции. Но радости нет. Утром пришел полицейский и мы решили оформить визу. Полицейский взял наши паспорта, меня и одного турка, знающего русский язык, и пошли. Но .... Целый день мы ходили по каким то учреждениям и никак не могли приобрести визы. Оказалось — в Эрегли нет марок. Здесь не оформляли визы, потому что сюда не заходят пассажирские суда и яхты, это грузовой порт. После долгих телефонных переговоров нам поставили штампы. А дальше оформление остановилось, не было начальника портнадзора, не было врача, потому что сейчас суббота — выходной, и воскресенье тоже выходной. И нам предложили подождать до понедельника.
У Димы отпуск на исходе. Встречные яхтсмены советуют оформить транслог здесь, потому что в Стамбуле обойдется дороже и дольше. И мы провели выходные, гуляя по городу.
А в понедельник, начальник порта увидел наш катамаран:
— Вай! Кабин йок, радар йок?!
Он только месяц как работает и, по словам местных, еще боится. И он не стал оформлять нам транслог. Вообще предложил вместе с катамараном погрузиться на судно и покинуть город. Отпуск у Димы заканчивается. В команде возникла напряженность, разделилась на три лагеря, появились ультиматумы. Принимаем решение возвращаться. Закрыли границу и в ночь ушли.
И как всегда задул встречный ветер. Если сюда шли дул восточный, то отсюда вышли задул северо-западный. И опять задул сильный. И опять пошли мы «острыми» курсами. Волны шли разных направлений, сливались и били жестоко нас. Утром мы увидели плавающие деревья, вывернутые с корнями, стало страшно. Ведь мы могли ночью на них напороться. Вначале пошли правым галсом и за двое суток прошли траверз Варны и поменяли галс. Ветер то затихал, то усиливался. А волны постоянно нас держали в напряжении, даже когда ветер стихал. Видно, штормило везде и до нас добегали волны со всех сторон. У Димы закончился отпуск. Алексея по прежнему укачивает, все время дремлет в тяжелом сне.
Однажды над нами закружил воробей. Как он сюда попал, не знаем. Видно, что устал и пытается сесть на мачту, но мачта сильно шатается и воробей не выдержал, и исчез в волнах.
Вокруг ни души, только переваливающие, шипящие стекловидные гребни волн, покрытые полосами пены. И так и день и ночь
Через пятеро суток морского ада показалась земля.
Ночью подошли к Ялте. В порт нас не пускают, предлагают дождаться до утра на рейде. Мы подошли к берегу возле входа в порт и встали на якорь. Ветер был сильный и якорь не смог удерживать, нас сносило. Приходилось под мотором возвращаться на место. Утром, получив добро, мы под мотором пошли в порт. По прежнему был сильный, встречный ветер. Мотор с трудом нас тащил. Когда мы уже подошли к порту, вдруг мотор заглох, закончился бензин, и нас понесло на камни. За секунды залили, завели мотор и в притык к камням развернулись, пошли в порт. На берегу от нас не ожидали такой сноровки, думали, что нас выкинет на камни. Мы же эту угрозу восприняли уже привычно.
...
Команда была готова в Ялте разбежаться. Но было чувство ответственности, уважения хорошей морской школы. И в Мариуполь повели катамаран опять втроем.
Когда начали разбирать катамаран, увидели, что концы труб рамы раздались на втулках, развальцевались, треснули. Шпангоуты лопнули, паруса вытянулись, протерлись. Баллоны обросли ракушками. Стали как наждачная бумага. Да, катамаран находился постоянно под большими нагрузками. Да и мы тоже. Трижды семь дней морского ада…
См. также Отчет Геннадия Разинкова о первой части похода (Мариуполь-Ялта).