Авторы благодарят – Коллектив парусных Капитанов МТПК и вообще в лице Игоря (Гарри) Марра, Евгения Симкина, Юрия Семеновича с семьей (увы, не знаем фамилии), Игоря Виговского, Анатолия Брандорфа, и М.Н. и В.Н,  и Сергея Успенских, Григория Шмерлинга, Михаила Шандыбина, Виктора Белоозерова и многих, многих других - эти достойные Капитаны вдохновили нас своими примерами! А не отважным и недостойным в море просто делать нечего!

Благодарим хлебосольных и гостеприимных Сергея Хомякова, Сергея Кузнецова (Масляного), Николая Никитина (Спаниеля) и старину Брюса, Леночку и Костю Тагильцевых, а также Александра (Собаку) Павлова и семейство Шкиперов (Илленко) в лице Саши-папы-Шкипера, Саши-Шкиперенка и Людмилы, а также Ивана Федорова.

Бумеранг же, и мы с ним присоединяемся, особую благодарность выносит отважному, Опытному и авторитетному, хоть и несколько шебутному Капитану Якову Гольдину.

Экипаж выносит специальную благодарность Музам- вдохновительницам – Елене Трифоновой, Яне, Валентине Костецкой, Татьяне Ларевой и Елене Новиковой, Наташе, Елене Хомяковой и Розе Ивановне, а особо Танечке Чуме.

 

Вечная память – Володе (Дрозду) Дроздовскому, Косте, В.И. Байбакову и другим, кого с нами нет. Море помнит их, не забудем и мы!

 

Все эти достойные люди стали вдохновителями  нашей экспедиции.
…Navigare necesse est…

 

…Многие меня поносят,

И, затем, наверно, спросят –

Глупо так зачем шучу?

- Что за дело им – хочу!...

 

А.С. Пушкин  - « Царь Никита и сорок его дочерей»

 

…Рвет паруса шквал налетевший

Сыро в палатке, неделю не евши,

Дым сигарет комаров отгоняет

Вот оно счастье – иным не бывает!…

 

А. Шапарин – из неопубликованной песни, сочиненной лет двадцать назад спьяну.

 

Кусочек Белого Моря.

 

Отчет-хроника

совсем небольшого путешествия по Белому Морю, предпринятому Артуром Лайзаном, Александром Шапариным[1] и  Котом Бумерангом на катамаране «Петрович», собранном из деталей катамаранов КМ-1  «Альбатрос» Мо 26 «Петрович» и М 509 «Пройдоха-2» в июле-августе 2006 года. А также о непроизвольном продолжении данного путешествия от славного города Твери до еще более славного парусного лагеря «Крапива – Малина».

 

 

 

О, уважаемые читатели! Вы, наверное, удивитесь – как такое ничтожное по километражу и свершениям путешествие обернулось такой лавиной слов. Но, однако же, мы пытались честно рассказать обо всем – о Пробах и Ошибках, о Людях и Котах, о Природе, Гармонии и Счастии, о Королях и Капусте, в конце концов.  И не упустить подробностей, кои, на наш взгляд, вдруг да окажутся полезными очередному Путешественнику. Краткость, говорят, сестра Таланта – ну, стало быть, мы им, талантом, не обладаем. Отчет пишем мы в соавторстве – как Ильф и Петров, как братья Стругацкие, а, возможно, и Вайнеры. Часть текста продиктована Бумерангом – ибо все мы прекрасно нашли общий язык, и перевод с кошачьего трудностей отнюдь не составил. Все недостатки отчета каждый из Авторов склонен свалить на соавтора, но уж успехи опуса рад приписать себе, любимому… На том и стоим!

IM(O[2])HO - Грустно смотреть на парусник, занятый не своим делом. Бороздившая много десятилетий моря баркентина, превращенная в кафе-бар в угоду подгулявшей бестолковой публике. Великолепно дооборудованный для гонки красавец «Ветер», через который за лето проросла крапива, малина, капуста, свекла и иные овощи и фрукты. Вросший в землю и траву некогда стремительный «Простор». Пылящийся в гараже неутомимый путешественник «Альбатрос» с половиной растерянных деталей… Грустно все это, господа… Грустно и неправильно. Следует вздохнуть уныло и обреченно – а что еще сказать? Один из авторов ходит под парусами серьезно  30 лет, а несерьезно – ну, пожалуй, лет с 8-ми (при возрасте в 46 лет). Собственно говоря, он считает, что истинно туристская лодка  - это пока только «Альбатрос» и ничто иное – ибо другие лодки «прославились» дискомфортом для экипажей, неожиданными поломками в странных, так сказать условиях, несовершенством конструкций, etc… Современные, выпускаемые серийно разборные парусники все же ориентированы на гонки, и отнюдь не на путешествия. А вот маленькие и, на взгляд эстета, неказистые «Альбатросики» за время выхода на воду прототипа ухитрились покорить все видимые и невидимые водоемы – все зависело только от квалификации Капитанов. Процент аварий на  «Альбатросе» - ничтожен. Комфорт – максимально велик.  Это истинный Крейсер, пусть и маленький! Только его надо по назначению использовать…

Зря вы называете этот замечательный проект «лоботрясом»! Слава, слава, слава  Великому Конструктору Валерию Михайловичу Перегудову! Слава, слава, слава  Ташкентскому Авиационному производственному объединению им. В. Чкалова!

 Виват!

- А что, кто-то не  согласен?

 

 Бежит, бежит по холодному Белому морю  крошечный кораблик. Ветер раздувает его небольшие паруса с характерно поднятым шкотовым углом грота – катамаран «Альбатрос» трудно с чем-либо перепутать. Куда ты бежишь, малыш?

-  По маршруту я бегу.  По курсу!

На борту три живых организма – вглядывается вдаль через окуляры бинокля и потравливает стаксель-шкот суровый Адмирал, сжимает в руке удлинитель румпеля усталый Флаг-штурман, выдерживая курс и сверяясь с картой и дисплеем приемника GPS, дремлет в открытой переноске у его ноги облаченный в спасжилет флегматичный Корабельный Кот.

Вдаль мы уходим, в море, от берега. От мерзостей жизни, от смога и чада каменных джунглей больших городов, от жестокости, жадности и подлости власть и деньги имущих, от непроходимой тупости массовой культуры, от хамства и свинства, ставшего в обществе нормой жизни.

Вперед, к диким и необжитым местам, к нетронутой природе, к неоткрытым еще нами островам, к Красоте и Гармонии наперекор ветру, волне и течению. И если что – так лучше, чем от водки и от простуд…

 

В тексте использованы стихи Артура Лайзана, Александра Шапарина и других, более известных авторов. Ответственность за редактирование текста полностью несет Шапарин А.Ю.
 Разборный парусный катамаран " Петрович "

 

Судовая роль

 

Порт приписки	Кэмп «Крапива-Малина» (Тверская обл.)	Высота мачты	5,0 м
Тип	КМ-1 "Альбатрос"	Осадка корп. / шв.	0.14 / 0.78 м
№ заводской	600544	Грузоподъемность	320 кг
№ регистрационный	ГО 360 ТБ	Вес транспортный	Ок. 75 кг
Длинна общ / по КВЛ	5,0 / 5,0 м	Парусное вооружение	Топовый шлюп с гротом "Стриж"*
Ширина общ / по КВЛ	2.34 / 2.2 м	Год изготовления	1990 г
Парусность	7,5 м2( 5.5 + 2.5 )	Завод - изготовитель	ТАПО им. Чкалова г. Ташкент
№ парусный	М 509

 

Владельцы - Шапарин Александр Юрьевич, Лайзан Артур Язепович

Экипаж:

Адмирал (Глава экспедиции, рулевой-штурман, Корабельный Кок) – Лайзан Артур Язепович, 1957 г.р., инженер-элетронщик, пос. «Заря» Балашихинского района Московской обл. Капитан запаса (Войска ПВО).

Флаг-штурман (капитан катамарана, Флаг-штурман, помощник корабельного кока) – Шапарин Александр Юрьевич, 1960 г.р. инженер-взрывник, пос. «Знамя Октября» Подольского р-на Московской обл. Полковник запаса. (Части и подразделения СпН ГРУ ГШ ВС РФ. ОАГр ВС РФ ГРУ ГШ).

Боцман (Боцман, Морской пехотинец, Командир Группы дератизации, Дегустатор, и.о. Корабельной крысы) – Кот Бумеранг, 2004 г.р. домашний и походный Боевой Кот, пос. «Знамя Октября» Подольского р-на Московской обл.

 

Примечание: на судне заменена центральная секция мачты, паруса и добавлены дополнительные носовой и кормовой бимсы, сидения ходового мостика, опоры (пилоны ходовой рубки) и носовые грузовые платформы. В ходе похода полностью заменен узел баллер-румпель-удлинитель румпеля. Баллоны и кокпит – производства Михаила Шандыбина.

 

 

Катамаран спасательными средствами укомплектован. Все члены экипажа умеют плавать (держаться на воде).

Капитан порта _____________________

М.П.

Список предметов снаряжения и продовольствия:

Категория и наименование	Ед. изм.	Кол - во
Катамаран КМ - 1 " Альбатрос “
Тележка	компл.	1
Грузовая платформа	компл.	2
Спасательные жилеты	шт.	3
Лодка надувная «Сом-2»	компл.	1
Снаряжение
Палатка 2-х местная типа «Bonito pro 2»	компл.	1
Рюкзак	шт.	2
Набор костровой	компл.	1
Мешок спальный	шт.	2
Коврик самонадувной	компл.	2
Топор	шт.	1
Стол складной	компл.	1
Стул складной	шт.	2
Пила	шт.	1
Пенки - подзадники	шт.	3
Канистра 10л – танк для пресной воды	шт.	2
Гермоупаковки разные	шт.	6
Принадлежности рыболовные
Одежда и обувь
Штурманское снаряжение
Карты путевые М1: 100000 / генеральная М1:5000000, М1:200000	компл.	1
Лоция	компл.	2
Линейка офицерская	шт.	1
Транспортир Дугласа	шт.	1
Компас	шт.	1
Бинокль Б7*30	шт.	1
Радиоприемник	шт.	1
Приемник GPS Garmin Etrex Vista	шт.	1
Ручка, карандаши, резинка	компл.	1
Паспорт судна		1
Судовой билет и техталон
Фонарик	шт.	3
Личные документы и деньги
Аптечка	компл.	1
Туалетные принадлежности	компл.	4
Фотоаппарат цифровой	компл.	2
Комплект для подзарядки аккумуляторов солнечный	компл.	1
Посуда
Продукты

 

На алтарь Бога Забывчивости была дома возложена жертва – хоть мы этого и не хотели

 

 

… Если летчик идет в полет, как на подвиг – он к полету не готов! …

               Ю. Визбор. Из записных книжек.

…Белое море …все то же:  плеск волны, те же чайки, да и соленное  оно, но что-то незаметное ускользает. Что-то не то, как на Балтийском, Черном, на Охотском,  что - то не то…  Есть та неуловимая черта, какого-то спокойствия, той сосредоточенности, даже отчужденности, обстоятельности, какая не терпит суеты. Размеренность  и отсутствие людей, хотя и чувствуешь, они рядом, но незаметны для тебя и не вмешиваются в тот строгий ритм природы - отлив, прилив... Так будет продолжаться долго, пока не превратятся его берега в исхоженные и изгаженные места сотнями горе-туристов, пока не настроят многочисленных баз, рыболовных и иных. Спешите насладиться красотой, той пусть не кричащей, но захватывающей душу, и вечно зовущей тебя в эти места. Берегите, берегите то, что осталось, любите свой край, относитесь к нему бережно, цените то, что у нас с Вами есть…

          А. Лайзан. Из уже опубликованного.

 

(Флаг-Штурман) Подвигов мы совершать не собирались. А вот Идея была. Идея витала в воздухе. Она роилась и жужжала, и садилась на все уязвимые части тела. Она кусалась и свербела. Она пришла, как это и случается с всякими хорошими идеями, не только в мою голову, а еще и в голову Артура. Ее надо было только оплодотворить.

С Артуром мы познакомились в Интернете, в Клубе, а в основном - на Нижне-Царицынском пруду во время пасхального мероприятия, где  оба, при участии Леночки Трифоновой и Володи Городецкого, вяло состязались друг с другом. Потом был шторм, и была Крапива, и Артур пригласил меня разбить лагерь рядом его Рябинками. Соседство оказалось удачным и плодотворным. Любопытно, что оба оказались отчасти сынами приморской нации Латышами – Артур, стало быть, на 50%, он из латгальских мужиков, я же на 25%, а то и менее, но уж из более благородного приморского рода – из курляндских хуторян-свинопасов, к тому же, потомок настоящего Красного Латышского Стрелка. Родовыми гербами мы не владеем, но - оба оказались Офицерами запаса, причем весьма полезных в нашем деле родов войск и  специальностей, а стало быть, Советские (Впоследствии и Российские) Личные Дворяне с правом на герб. И еще оба потомственные путешественники с младых ногтей. Оба поэты и оба порой пишут про заек… Ну что тут сказать?...  Впрочем, все это ненужная лирика, но как-то, раз  наши герои по пьяни осипшими голосами пытались исполнить полузабытую обоими песенку Kur tu tece… Латышскую, стало быть, народную… Выяснилось, что оба, блин, латыша, языком предков владеют в одинаковой степени – т.е. не владеют почти и никак… По пьянке же выяснилось, что не одни мы с Артуром такие бедолаги-латыши. Затерянные в российских просторах. Вот, к примеру, и Яша Гольдин – на четверть латыш, а уж Стрекоза-Бабочка-Наташа – аж на половину. Ну и фигли? И все – ne saprot!

 Подружился с Артуром и Корабельный Кот Бумеранг.

Я не раз, особенно по пьяни, нудно ныл о том, что вот уж тридцать лет, как мечтаю о Белом море, вот только пойти не с кем – иные боятся, что там холодно, а иные просто вообще боятся. Видимо, та же история происходила и с Артуром, и он вдруг сообщил мне, что ему обещают отпуск в самое походящее время – июль-август, и он «за». Ну а я попросту взял, да и уволился с работы – платили мне в то время неслабо, но и работать мне приходилось за троих, едва ли не по 36 часов в сутки. Под, кстати, землей. Взрывником работал я, на подземных работах, метро строил для москвичей и гостей столицы… достали!!! Под землей мне мечталось о необозримых просторах и наполненных парусах.

 Задержка зарплаты на два месяца позволила рассчитать, что денег мне хватит с лихвой, и, стало быть, беспокоиться не о чем. Я бросил пить спиртные напитки, приобрел белый и пушистый (насколько мог) вид, месяц прожил на Крапивомалине, благоустраивая стоянку и совершенствуя старину «Петровича» - он, как-никак, уже 16 навигаций бегает как по пресным, так и по соленым водам. Мне помогали мой верный, умный и отважный кот Бумеранг, друг мой Юра Ларев и возлюбленная моя Валюшка с внуком Ильей. Да, кстати, в этом году я две недели приобщал к парусам и четырехлетнего внука. И ему понравилось! Из Илюши вырастет настоящий путешественник! Я о том позабочусь!

Пока я жил на Крапиве в теплой семейной обстановке, в каменных джунглях Москвы неистовый Артур сплетал план путешествия. Когда он прислал мне реестр необходимого для похода, я чуть не рухнул с дуба – там было предусмотрено все и на любой случай, вплоть до встречи с представителями инопланетного разума! Я в своих расчетах так далеко не заходил. В частности, по расчетам Артура выходило, что одной банки тушенки нам с ним должно хватить на четыре дня. Сильно пахло (воняло) экстримом, коего я не сторонник.

 На Крапиве же, при личной встрече, Артур более подробно расписал то, что он задумал.

У меня с этого года отличные новенькие штевневые баллоны и увеличенный кокпит производства славного и известного мастера Михаила Шандыбина, неломанные шверцы, и вообще, катамаран имеет весьма и весьма представительный вид. Однако до предела разболтан рулевой узел (управлять «Петровичем» могу только я, остальные ноют и не могут), и за шестнадцать лет растянуты паруса и погнута центральная секция мачты. У Артура мачта и паруса в порядке, руль немного получше, а вот штатный альбатросовский кокпит весьма ветхий, шверцы ломаные, и, стало быть,  укороченные. Веретенообразные тритоновские баллоны «Пройдохи-2» бесспорно уступают великолепным штевневым Шандыбинским баллонам «Петровича». Из двух «Альбатросов» мы можем собрать один крутой вааще, или же идти двумя экипажами. Артур почему-то считает, что вдвоем на Соловки идти опасно. Вот если б двумя-тремя катамаранами, или втроем на одном… Я его мнения не разделяю, однако же, вынужден согласиться - nobles oblige! Если мы найдем третьего, или укомплектуем по экипажу, или же соблазним еще один экипаж с катамараном, то идем по моему варианту – Кемь – Кузова - Соловецкий архипелаг, а дальше по настроению – скорее всего, тем же путем обратно, а, может быть, дальше, в сторону или, как ляжет путь…  Если же мы остаемся вдвоем, то в силу вступает вариант Артура – Чупа-Пояконда по Морю, далее антистапель, переброска в Зеленоборск, сборка катамарана и пресноводная часть маршрута по Ковдозеру, оно же Княжегубское водохранилище.

- Так еще никто не ходил, - утверждает Артур. Ему очень хочется, чтобы его вариант был принят за основу. Ходил кто, или же не ходил – мне хочется на Белое море, а быть или не быть первопроходцем – это уж дело десятое. Хотя, конечно, лучше все-таки им быть, но в данном случае, лавры Амундсена нам не грозят. И вообще, озера Карелии прекрасны… Вот такая была задумка. Впоследствии выяснилось уж так, как мы, еще никто не ходил! И старину Амундсена мы переплюнули в какой-то мере… В какой именно, будет понятно из дальнейшего повествования…

Попутчиков найти не удалось – верные, испытанные и проверенные люди были заняты, а непроверенных брать не хотелось. Гиперактивный Артур уже взял билеты туда и обратно, и, стало быть, в силу вступал его вариант. Он осуществил практически все расчеты и всю подготовку, посему и стал Адмиралом и возглавил нашу экспедицию. Я же, не вылезая практически с Крапивы, занимался технической подготовкой  гибридного катамарана, вопросами навигации и судовождения, штурманского обеспечения и был назначен Флаг-штурманом экспедиции. Бумеранг совершенствовал приемы охоты, боя и разведки – его обязанности в экипаже были наиболее разносторонние – Командир группы дератизации, Морской пехотинец, согревающий Ночной Мурлыка, и, наконец, и.о. Корабельной Крысы – кто-то же должен предупредить экипаж о том, что корабль тонет, и показать, что его пора покидать и как это делается… И, конечно,  Боцман - он на Крапиве учил нас, разгильдяев, убирать на место сыр, колбасу и сало, содержать стоянку в нужном порядке и соблюдать дисциплину на берегу. Кому же, как не ему, возглавить палубную команду разгильдяев-матросов?

И вот наступил день отъезда.

С утра я отвез на берег к машине гостивших у меня жену, внука и родителей внука. Под, естественно, парусами. Было грустно расставаться, но Север звал и не терпел промедления. На Крапиве меня ждал слегка страдающий с похмелья Артур, и в четыре руки мы принялись энергично развинчивать катамаран. Неожиданно возникла проблема – стрингера упорно не желали покидать карманы баллонов. Залипли, стало быть, за 2,5 месяца. Артур ворчал на тему, что на его тритоновских все не так, а все лучше. О, как же мы мучались! Впоследствии Миша Шандыбин сказал, что этого не может быть, потому что не может быть никогда! Но было же! Было! При всем нашем уважении к Мише!

Между тем, погода стала портиться – спряталось Солнце, стал накрапывать мелкий дождик, заодно поднялся неслабый ветер. Мы же собираемся поспеть на пятичасовую электричку, и я даже накануне заказал такси на отсыпку к 16.00. Говорят, что уезжать в дождь – хорошая примета…

 

(Все) Собственно говоря, с этого момента начинается именно Путешествие, и отныне повествование переходит на обезличку – от третьего, стало быть, лица, с необходимыми дополнениями и лирическими комментариями.

Катамаран развинчивается и приобретает вид набора труб Д16Т с прослойками ПВХ и ремкомплекта. Согласно плана Адмирала, мы тащим еще и разборный аллюминевый столик, газовую горелку, пару складных стульчиков, коллективный тент 4х6 м, и, и, и… Штурман упаковывает все это, а Адмирал ворчит – он-то считал, что все это будет занимать меньше места и не будет столько весить… И, в самом деле, как только стоит вдвоем поднять вторую упаковку, как ноги обоих уходят в грунт по колено – прям как у былинного Святогора. К тому же, все это гнется и ломается. А Штурману надо еще и собрать свой рюкзак, и накрапывает и льет дождь, и ленивый Штурман, и расторопный, но увы, похмельный и злой Адмирал, не то чтобы сильно переругиваясь, но собираются не так быстро, как надо бы…и… Адмирал, похоже, по жизни оптимист. А Штурман – фаталист. И эти оба, простите, онаниста копаются, потуже связывая и плотнее упаковывая…

- Артур, а что мы возложим на алтарь Бога Забывчивости? – спрашивает Штурман.

- Ничего! – зло бросает Адмирал, - Саша, мы ничего не собираемся забывать!!!

Штурман обычно упаковывает паруса вместе с мелочевкой, ремкомплектом и такелажем в укупорку №2. Адмирал же имеет специальный Парусный Мешок. Так надо! Вот в него-то и были уложены аккуратно свернутые паруса и донный якорь, и, уж трудно сказать, кто именно, сунул этот самый мешок от дождя под трамплин стоящего рядом «Дельфинчика»…

На 5-часовую не успели. Дождь. Гроза надвигается. Интеллигентный и приятный во всех отношениях Зеленоградец Юра (Юрий Семенович) сам предложил на своей лодке доставить экспедицию на отсыпку. Свистнули Бумика, и верный и умный кот, уже успевши попрощаться со знакомыми любимыми Кошками, враждебными Котами и дружественным песиком Баком,  заняв место в переноске, тотчас же был на берегу. Упаковки катамарана и особенно рюкзак Штурмана чуть не утопили здоровенный Юрин катамаран. На Отсыпке ударил ливень – как хорошо, что под клапаном рюкзака у Штурмана лежало два комплекта непромоканцев! (А про меня забыли – в переноске хвост промок до самой задницы – Б.)

Приехало такси (приятель таксист Николай почти и не рассердился), и в два рейса мы оказались на вокзале. Штурману купили квасу, а Адмиралу - пива. Адмирал (как и следует столь важному чину) бдительно надзирал, как Штурман переупаковывает упаковку № 2 катамарана и собственный рюкзак. Приехала электричка. В вагоне нас пришла навестить, проводить и пожелать всех благ красотка Яна – всем троим мужчинам это было весьма приятно. Грузиться помогал капитан и владелец «Альбатроса» Саша с Диких Дач. Разговорились. Саша служит в милиции и почему-то не любит Толю Харитонова, а вот мы Толика любим! Они с Адмиралом пьют пиво, а Штурман с Бумерангом на плече дрыхнут. Темнеет, и вот он, Ленинградский вокзал. Штурман влезает в рюкзак и, проминая асфальт, топает по перрону. Вслед за ним Адмирал катит тележку с катамараном. Колеса заметно деформируются. Асфальт тоже. Штурман с Бумиком остаются ждать, а Адмирал отправляется за своей снарягой – она у него на работе, на Маяковке дожидается…

На вокзале шумно и тесно. Много рюкзаков, пенок, характерных судовых упаковок, но все это в основном байдарочники и сплавные катамаранщики - веслорукие братья и сестры. Ох, не дай Бог в один вагон попасть – тогда Великое Туристское  Братство может дать трещину.

Вот и Адмирал. Штурман бежит покупать багажные билеты – ну его нафиг, лучше заплатить 600 р., нежели сражаться с железнодорожниками. Слово катамаран в кассах знают хорошо, и выписывают соответствующий билет.

 

… Кот – древнее и неприкосновенное животное… Почему-то все говорят котам «ты», хотя ни один кот еще ни с кем не пил брудершафта…

                 

                           М.А. Булгаков

 

(Боцман) В туалет хочу. Пописать. Даже Сашка мой (Флаг-Штурман, блин!) обо мне забыл…Скотина! Поезд. Перрон. Вагон. Две юные, симпатичные, но весьма вредные проводницы Юля и Женя (так написано на их бейджиках) пьют кровь из экипажа литрами. Они требуют, чтобы им показали Удостоверение № 28. По данному несуществующему в природе удостоверению Адмиралом был приобретен билет Штурмана, и сейчас из него (из Штурмана) вытаскивают клещами сухожилия и загоняют иголки ему под ногти, и он жалобно мяукает что-то в свое оправдание. Адмирал же старается быть красивым, вежливым и обаятельным, но вредные девицы не замечают всей его красоты и мужественности. Пофигу им все, Кошкам драным! Я же, будучи парнем тертым, в переноске притворился свертком бутербродов и не подавал признаков жизни. Все же моим командирам удается победить юных бюрократок и протащить багаж в вагон. Места наши мало того, что боковые, да еще в дальнем конце вагона. Вместе с нами в вагон грузиться внушительная команда веслорукой братвы. Одна из их лидеров (блондинка лет 25-30-ти) благодаря внушительной комплекции и вызывающему поведению, сметает со своего пути не только 70-кг Штурмана, но и 100-кг Адмирала. Штурман своим, скажем, некрупным телом, пытается спасти от повреждений переноску со мной внутри. Я оценил. Вот такое вот братство, O’ mon blinn! Воистину, homo hominy lupus est. Не нравится нам эта дама, злая она! Мне чуть хвост не отдавила даже через переноску. А пописать хочется, аж мочи нет. Меня переполняет и просится наружу. Мужики, похоже, совсем обо мне забыли… Ну, ребята, ловите характерный запах! Мне-то что, своя моча не пахнет…Моча половозрелого Кота – это круто! Оцените!

Купе. Верхние полки заняты спекулянтскими сумками. Дамы – хозяйки оных в  растерянности – Штурман популярно объяснил, что поставит все эти свои ужасные упаковки стоймя, а если они упадут и кого-нибудь придавят насмерть, то это его уже не волнует. Объяснить это он ухитрился без использования характерной морской лексики. Галантный Адмирал выгоняет разозлившегося Штурмана курить в тамбур и разруливает ситуевину. Доски капитанского мостика (изобретение Штурмана) помогают корректно и грамотно погрузить экспедиционное имущество на багажные полки. Веслорукие помогают – они же все-таки хорошие ребята, что, собственно, нам всем подобает по статусу. Поехали! Меня в переноске заталкивают под нижнюю полку Штурмана и совсем обо мне забывают. Стало быть, проявлю инициативу…

Едва мои командиры заснули, как вдруг Штурмана разбудил весьма болезненный щипок в шею.

- Мужчина, это ваша кошка?!

Штурман открыл усталые глаза. Я, умело работая когтями, открыл переноску и разгуливал по вагону, подергивая хвостом – я так нервничаю.

- Это не кошка, а Кот!

- А документы на кошку у вас есть?

- У меня все есть! Вон в том рюкзаке! (Документов, естественно, никаких не было).

- Мужчина, доставайте, я подожду! – Вредную красотку Юлю не напугал вид огромного рюкзака, грозно нависающего над проходом. Штурман подспудно выругался и пообещал заплатить штраф. Утром! Он позвал меня и я, прыгнув ему на грудь, сразу же выпустил коготки (для жесткой фиксации) и запел колыбельную песенку. Пусть дрыхнет. Да и я вместе с ним посплю. Он мне и отец родной, и мать с младых моих когтей. А эти дуры не могут даже отличить настоящего Кота от какой-то кошки. Я бы за это с удовольствием пометил бы двери их купе, пусть нюхают и учатся! Как только Штурман заснет, пойду и сделаю. Вот вам! Кайф! И скорее на место, чтоб никто не догадался – экипаж меня в обиду не даст, да я и сам за себя постоять могу! Семейство кошачьих – это вам не хрен собачий!

Настало утро. Пришли три проводницы и проводник и оштрафовали меня, любимого, аж на 200 рублей. Я гордо сидел на коленях у Адмирала и гневно подергивал хвостом – зайца, блин, нашли! Штурман послушно заплатил. Квитанции не выдали. Почему-то. Едем. Познакомились с соседками и со сплавниками. Наутро все оказались симпатичными и приличными людьми.  Интересовались моей персоной, но, когда экипаж рассказывал обо мне, то все восхищались и просили разрешения погладить. Не возражаю – на славу я падок не хуже самого Руала Амундсена. Веслоруких в нашем вагоне ехало аж 15 организмов. Во главе команды стоял ихний Адмирал - парень лет тридцати пяти, опытный и авторитетный. В наведении порядка Адмиралу помогала заместитель – вчерашняя гиперактивная дама. Мы прозвали ее Бардель – не подумайте плохого, от слова Бард – она у них еще и Менестрель. Сия дама вкупе с девочками из команды на каждой остановке брала гитару и пела песни. Вспомнился совет Ф.Квадригина из его нетленного бестселлера «На байдарке» - никогда не берите с собой больше одного бардов (менестрелей) – иначе они запоют вас до смерти. Как раз тот самый случай. Мы же не забыли, как она пинала, толкала и распихивала при погрузке немногочисленных, но тяжело груженных нас, и так и не смогли ее полюбить. Еще был Рекламный Агент – парень лет 25 (он нам помогал грузить катамаран на верхние полки), и Отец – мужчина лет 60, охотник, офицер запаса (вроде тоже) и папа одной из девочек. От него знакомо попахивало водочкой и пивком. Вся прочая команда была представлена тинэйджерами обоих полов, где-то поровну. Девочки шили коленные упоры  «для ката». Штурмана, владеющего несколькими иностранными языками, обычно коробит непродуманный сленг – называть катамаран (пусть даже сплавной) катом, т.е. палачом, он себе не позволяет, и не любит, когда это делают другие. Но, однако, молчит… Мальчики тоже пытаются шить, но девочки отбирают рукоделие из их неумелых рук и шьют сами. Команда слезет на станции Лоухи, по рекам и озерам сплавится в губу Кереть, а дальше через Горелый створ придут морем по Чупинской губе в Чупу. Даже паруса поставят. Прямые. Если позволит Ветер. И если менестрели до смерти не запоют.

Я сижу на столике и смотрю в окно. Большая станция. Некий большой город, и даже трамвай за окном, все в асфальте. Это все называется Санкт-Петербург Ладожский. До Штурмана запоздало доходит – это же Ладожский вокзал славного града Санкт-Ленинбурга! Он всю жизнь собирается, но все никак не побывает в этом замечательном городе, Северной Пальмире и колыбели трех революций. Весь мир повидал, а здесь не  был. Позор, да и только! Вот и опять не побывал. Он обещает исправиться. Свирь. Станция и больше ничего. Редколесье и немногочисленные постройки. Появляются в продаже аппетитные дары Севера. Однако пирожки и рыбу продают по такой цене, что даже мужественный Адмирал прячется в вагон, поджав хвост. Штурман выгуливает меня на шлейке. Совершенно неинтересно, немедленно отнесите меня  в вагон на руках! Там же выгуливают и собак, но я-то вам не собака! Из всех видов транспорта я признаю только свой парусный катамаран, легковой автомобиль и шахтную клеть[3]. Общественный транспорт не люблю. Звенит гитара. Бардель с девочками громко поет у вагона. Полчаса стоянки, а посмотреть не на что. Найдена коробка и бутылка песка – это чтобы я совершал свои дела в тамбуре, как и полагает приличному Коту. Поезд трогается, хотите - пожалуйста. Хоть бы отвернулись, совесть-то поимейте! Мне очень интересно посмотреть в окно, я прыгаю, повисаю лапами на решетке окна и с интересом разглядываю заоконный пейзаж. Курильщики в тамбуре восхищаются, меня фотографируют, но это мне пофигу. Лучше б не дымили! Петрозаводск – столица Карелии. Адмирал и Штурман, сломя голову, бегут в универсам и набирают квасу и кошьего корма. На вокзале решили прибарахлиться еще и мисками с fast-food’ом. Удобная штука. Миска хорошая, прочная, ложка есть и даже вкусно, и на мой вкус, в том числе. Миски взяли с собой.  Кондопога. Пейзажи за окнами становятся все более карелистыми – телеграфные столбы стоят в бревенчатых срубах, наполненных камнями. Запели рельсы – они здесь всегда поют, ворчат, стонут, ругаются и жалуются на жизнь – это перед Медвежьей горой и после нее. (Поглаживая меня, мне напел Адмирал - удивительное место, где рельсы выдают протяжный северный мотив - что-то похоже на вой волков, ветра и бесконечной тоски или, возможно, шабаша ведьм в Вальпургиеву ночь -  песнь их бесконечна, пока тяга человека не перестанет стремиться на крайний европейский Север и будет продолжаться, пока эта тоненькая ниточка железной дороги тянется к Мурманску). В чем тут секрет, не знает даже Интернет.  Медвежьегорск. На перроне продают копченую рыбу, вареных раков различного калибра (все очень дорого) и большие аппетитные пироги с разнообразной начинкой.  Расщедрились на два рыбника – с треской и с корюшкой, и на пирог с морошкой. Рыбник – это не злодей-стукач из романа Шарля де Костера, а пирог такой, с рыбой, с рисом и с луком. Очень вкусно. На мой, неприхотливый Котовый вкус, мясо, рыбу и сало надо есть с луком. Иначе вы выбрасываете продукты на ветер. И для здоровья полезно. Штурман иногда показывает меня, как в цирке – съем шматок сала и луковицу грызну. А вот спиртное ненавижу и готов расцарапать Сашке морду – но он сейчас, к счастью моему, не пьет… Ну-ну…

По обе стороны вагона полно озер. Да таких, что Московское море лужей кажется. Спим.

Лоухи. Мой экипаж помогает выгрузиться сплавной команде. Через полчаса приедем и мы. Вдоль ж/д полотна идет мужик с корзинкой и в накомарнике. Стало быть, с мошкой, комарами и гнусом здесь все в порядке. Меня-то не заедят, у меня другая проблема. В песок хочется, аж спасу нет!

Чупа. Мы на перроне. Имущество повыкидывали быстро. Вокзала как такового не видно. Несколько машин, и мы выбираем грузопассажирский Уазик. 5 км обходятся в 400 руб.

При ярких и теплых лучах Солнца катим по дороге в Чупу. Часто встречаются объявления «куплю ягоду». Водитель объясняет, что за килограмм морошки перекупщики платят 50 руб. Пристань. На бревнах спят несколько человек в спальниках. Выгружаемся на пожарном причале и начинаем свинчивать катамаран. На меня напялили спасжилет и разрешили навестить портовые кабаки и портовых … (это слово почему-то у людей считается нецензурным). А замучаешься в спасжилете их навещать. Ой, блин, какие Крутые Собаки! Северные лайки, однако! Ну б их нахрен! Не люблю.

 

(Все) Отпущенный на волю Морской Пехотинец исследует местность и исчезает за колючей проволокой, но вскоре приходит назад  с эскортом местных лаек. Возникает ощущение, что что-то НЕ ТАК.

Но вот оно, Белое море! Пусть это даже узкая, в километр шириной, губа Чупа. Вода прозрачная и полная доверху до линии сухих камней и песка – прилив. Напротив виден большой и красивый, лесистый и высокий остров Долгий. Вода соленая и в ней камни, мидии и красивые дубообразные водоросли с желудями, именуемые пузырчаткой (так авторитетно изрек Адмирал –  а то Штурман уж решил, что это и есть Морская капуста Ламинария). Бумеранг решает попить прозрачной свежей водички, подходит, пробует и смотрит на нас – вы что ребята, охренели?

Тепло и солнечно. Экипаж раздевается до маек, но стоит Солнце зайти за облачко, все сразу одеваются, да и куртки достают. Север, однако…

 

 …Кто же видел море белое ?

Кто сделал заявление смелое?

А, может оно и черное?

Такое коварное и непокорное?

А, может, оно желтое?

Как солнышко сияющее,

Море бывает синее, оно бывает зеленое.

Оно бывает и ласковое и игривое,

Оно бывает грозное, оно бывает страшное.

Но вода в нем всегда соленая,

Какого бы цвета оно не было …

 

                                                                       А. Лайзан. Из уже опубликованного.

 

Имущество ложиться на свои места, катамаран приобретает боевой вид, а вот ощущение про неправильность бытия все не проходит. И, наконец, выясняется, что же все-таки тут не так.

- Артур, ты мешок с парусами не видел? – Нет, Адмирал его не видел. И никто не видел. Трижды проверяем все имущество. Увы и ах. Штурман закуривает и издевательски предлагает посыпать головы пеплом. Ни одного нецензурного слова не сказано. Что делать? Забыли бы рангоут, можно было бы изготовить на месте из дерева. Из коллективного тента парусов не пошьешь, да и под веслами идти в море глупо. Решение таково – Неудачник (короткая спичка) на первом же попавшемся поезде едет на Московское море за парусами. Счастливчик (длинная спичка) и, в любом случае, Кот с катамараном и имуществом ждет неудачника на острове Долгий напротив Чупы и предается всяческим радостям жизни наподобие рыбалки, грибов, ягод, etc.

Короткая спичка выпала Штурману. Адмирал незаметно облегченно и злорадно  вздохнул, а Штурман вздохнул заметно и горестно. Корабельный Кот, посмотрев на устрашающего вида местных Собак,  попросил пристегнуть его на поводок к спасжилету – после чего  завалился спать, справедливо полагая, что уж два  опытных путешественника и офицеры запаса не позволят обидеть кому-бы-то-не-было разнесчастную Кысю. Надо сказать, Бумеранг этим приемом пользуется всегда, хоть и сам за себя вполне может постоять…

Читатель, возможно, и удивиться – после анализа ситуёвины не было сказано ни одного нецензурного слова. А что делать дальше – да жить же, черт возьми!

И Штурман отправился покорять Чупу.

Покорение Чупы давалось туго. Мы ориентировались на отзывчивый и добросердечный народ – Поморов, потомков новгородских ушкуйников, но на практике все оказалось не совсем так.

А, собственно, в Москве, много ли вы видели Москвичей? От то ж!

Ну и хренли делать? Адмирал предлагает всякие такие несбыточные планы. Штурман же твердо знает – ехать, блин, надо. И отправляется в Чупу. Пресная вода – во-он там. Хотите - из речки, а хотите - из колонки. Что туда, что туда километра полтора. А что же, в домах нет? Оказывается, нет, ее по утрам водовозка приносит. А если у кого и есть водопровод, то все равно не сознаются, а покажут, куда идти. Полная вода. Этого почему-то не знает никто, кроме всезнающих часов Адмирала. Они, забегая вперед, скажем, склонны весьма и весьма преувеличивать. МТС тут не берет, придется покупать местные  Мегафоны. Магазинчик «Алые Паруса». Внутри висят расписания автобусов, поездов, фотографии и статьи с описаниями путешествий местных яхтсменов. Наши люди! А поезд – поздно вечером. Другой магазин. Ага, полиэтиленовые канистры по 10л – две из них будут работать нашими водяными танками. У причала покачивается рейдовый катер под флагом СПб ГУ и в него грузится народ, доселе отдыхавший в спальниках на причале. Штурман подходит к трем мужчинам ученого вида. Уж они-то точно знают все о фазах прилива и отлива. Ага, щщас! Выяснилось, что позавчера, в 21.20 была полная вода. А малая? А время стояния? Пожимают плечами. Приблизительные цифры знаем и мы, а всем остальным это, похоже, пофигу. А вот на острове Сахалин таблицу приливов и отливов печатают в местных газетах и показывают по телевизору в бегущей строке…

Вода убывает и обнажаются битые бутылки и разный мусор. Определяем направление отхода, дабы не порезать баллоны. Штурман отправляется за водой и за Мегафонами.

Чупа разбросана по холмам и перелескам. Торчит вышка, но ретранслирует она только ТВ. А может, и чуток Мегафона. Старины нет. Общественный транспорт ориентирован на прибытие и убытие поездов и электричек на станции, и практически отсутствует. Хорошо заметна мерзость запустения – экономика, по всему видно, в сильном упадке. Нравственность, видимо, тоже - на автобусной остановке начертаны грязные слова, в литературном переводе с нецензурного означающие, что *, **, и *** являются хорошими дамами. Штурман представил себе реакцию этих дам, их отцов (братьев, мужей) на подобную сомнительную рекламу и поежился. О, нравы!

Вот и колонка. А в том доме торгуют Мегафоном. Вредная дама (назовем ее теткой), изучив паспорт Штурмана, воскликнула:

- Так он же у вас просроченный! Нет, нет, нет, и не просите, я вас обслуживать не буду!

У дома в сердцах матерились байдарочники с Украины – Тетка и им не продала Мегафона по причине отсутствия Российских паспортов. Однако ушлые хохлы отловили аборигена, и, соблазнив его чекушкой, отправили за паспортом.

Штурман плюнул и отправился восвояси. На колонке не оказалось рукоятки вентиля, и пришлось с помощью ножа открывать и закрывать один из двух источников местной пресной воды.

Адмирал уже сварил суп и высекал на плоском валуне буквы МПТК. А членских взносов он в этом году, между прочим, не платил… Выслушав Штурмана, он вздохнул и отправился за Мегафонами.

К обедающему Штурману подошли поболтать местные мужики. Видимо, они, повидав путешественников, надеялись, что к обеду будут прилагаться 100 грамм, и предложат и им, но ошиблись. Жаловались на жизнь – средняя зарплата здесь 2500 рублей, лето холодное, рыба ловиться плохо, грибов почти нет и ягод тоже. Спрашивали Штурмана, сколько же зарабатывает он. Штурман скромно промолчал и увел разговор на другую тему. Скажешь правду – так ведь убьют, ограбят, и вдобавок еще изнасилуют! Штурман же уже не зарабатывает, а проживает заработанное. Типа рантье. Остров Долгий они называют по-другому.  Любопытные сведения о медведях – они здесь маленькие и сами боятся. А  если вдруг Бурый встретится, то надо вести себя спокойно и дружелюбно, и он сам уйдет. Это что ж получается, две породы бурого медведя – Маленький Трус и Настоящий Бурый? Нормальные, в общем мужики, добрые…

Корабельный Кот тоже пообедал. Пришел Адмирал и принес две симпатичные пластиковые коробочки – это наши Мегафоны. Обещают подключить через два часа. Загружаемся, беремся за весла и гребем к острову. Задувающий ветерок сносит груженный, но увы, беспарусный (похожий на подбитую птицу без крыла и воли к жизни – метафора Адмирала) катамаран.

- Где твой задор, сила, стремленье покорять простор? 

- Где, где (не в рифму) - под Дельфинчиком в мешке!

 Для противодействия дрейфу  приходиться приопустить шверц. Погода очень своеобразна – жарко-тепло-холодно-очень холодно-тепло – и это все за полчаса. Остров. Идет отлив и подходы к острову каменисты и очень каменисты, зубасты, прямо скажем. Высматриваем место, где можно поставить палатку. Вот здесь. И скалы гладкие и плоские, а стало быть, вытаскивать лодку в прилив и отлив удобно. Интересно, можно ли прокорябать ПВХ до дырки? И что скажут наши баллоны от Миши Шандыбина, и что скажет Миша о своих баллонах, если будет кому и что сказать…

Итак, остров Долгий. Он большой и необитаемый, лесистый, скалистый и каменистый, со следами былых лесных пожаров. Экипаж разгружает корабль, ставит палатку, исследует остров в районе стоянки. Да, пожалуй, это здесь единственное место, где можно встать при визуальном контакте с пристанями Чупы. Скалы, камни, лес. Уж очень здесь каменисто, почище чем на Онеге. Штурман ухитряется поставить палатку с помощью камней и палок, а Адмирал тем временем выглядывает места для рыбалки. Морской пехотинец тоже обследует остров и удаляется из зоны видимости. А куда ты на хрен денешься с подводной лодки?  Ему обещана безлицензионная охота на экологически чистых леммингов, полевок и других грызунов, вскормленных свежими лесными ягодами Русского Севера. И матерый хищник торопится посмотреть, правда это или нет.

И вот в пустой катамаран садятся Адмирал и Штурман, и гребут к причалам Чупы. Ветер сдувает легкий катамаран, и Штурман переживает, как же Адмирал доберется в одиночку назад…

- Доберусь! – бодро отвечает Адмирал, предвкушая балдеж на незапланированной 4-х дневной дневке.

 

( Флаг-Штурман ) Незепланированая поездка

 

Артур изо всех сил гребет. Его сносит, но вижу, что доберется. Что характерно, ничем не могу ему помочь. Местный алкаш на крючок с наживкой выловил нечто отвратительное, живое, но не поддающееся описанию.  Любопытно, но, к сожалению, я не биолог и не могу идентифицировать эту гадость. Поплелся на вокзал галсами. Мегафон все не подключен, хотя прошло уже три часа. Захожу в местный салон связи, и эта самая стервозная тетка с амбициями заявляет мне, что и четырех часов не прошло, а я еще чего-то хочу. Однако.… Но альтернативы нет. Добираюсь до станции. Поезд только в 1.30 ночи, и, купив билет, обследую окрестности. Читаю книжку – свежий бестселлер А.А. Бушкова.

Привязался какой-то местный хрен, назойливый тип лет 35. Предлагает выпить. Отказываюсь. Тогда он с извинениями сомневается, русский я, или же нет. Я, начиная раздражаться, спрашиваю его, а сам он не финн ли часом. Он не обижается, говорит, что отчасти и финн, и просит стакан – культурный, стало быть. Ну, если культурный и выпить любит – может быть и финн. Даю ему колпачок от реппилента, и финна это вполне удовлетворяет. Сижу и читаю книжку. Он же снова пристает и опять интересуется, не чеченец ли я, и нет ли у меня закуски. Разозлившись, отвечаю, что, в отличие от меня он никогда не видел чеченцев, а туда же, задает дурацкие вопросы, за которые можно и в рыло схлопотать. На закуску. Ну вот сижу, читаю, примуса починяю, никого не трогаю! Чего еще надо? Он начинает выступать не по делу. И я, чтобы оппонент не сомневался, отвесил ему хорошую плюху и приготовился к отпору. Оппонент в драку не полез, встал с земли, извинился. Его счастье… Финн же ушел от греха подальше и стал приставать к другим.

Не люблю электорат! Ну чего вы пристаете? На пенсии я, но навыков пока не утратил, и настроение у меня плохое. Отлезь, гнида!

Становится холодно. Надеваю куртку. В 20.00 всех и вдруг выгнали из здания вокзала на улицу, где стало еще холодней. Вокзал закрыт. Если кто-то вдруг захочет купить билет – ему не повезло. Кто не успел – тот опоздал! Прогулялся по местным лесам и болотам. Грибов и ягод полно, но хочется увидеть северную ягоду морошку. Я ее еще ни разу не видел. Знаю, что она похожа на желтую малину и растет на болоте. Морошка не встречается, а грибы девать просто некуда. От скуки прогулялся до Чупы. На острове виден вытащенный на берег катамаран и расхаживающий по берегу Артур. До него не докричишься – где-то с километр. Пошел назад. Лес. Дорога. Комары зудят. Прохладно. Светло.

Поболтал на станции с харьковскими байдарочниками. Потом с вологодскими[4]. Потом разговорились с женщиной при рюкзаке и ее дошкольной дочкой. Она по образованию геолог, но сейчас преподает в школе, и вывезла своих старшеклассников на Белое море, в район Нижней Пулонги. Они там исследуют, по мере возможностей, флору и фауну, и приобщаются к прекрасному, разумному, доброму и вечному. Дай-то Бог! Я, правда, сильно сомневаюсь – у меня перед глазами стоит классический образ современного тинэйджера, и образ этот мне не мил. Моя же собеседница (ее зовут Татьяна), на днях сломала пару ребер в автомобильной аварии, и отправлена домой, Сломанные ребра экс-геологиня переносит мужественно.

 С интервалом в полчаса включаю телефон и пытаюсь вступить с кем-либо в сотовую связь.  Бесполезно. Я всегда считал, что Мегафон - это худший из операторов мобильной связи, ориентированный в основном на тинэйджеров и приезжих кавказцев и всегда относился к нему скептикокритически. И вот он мне злобно мстит. Я же, после неудачной очередной попытки, сложил и сказал в духе викингов краткую вису, а точнее, хулительный нид[5] в адрес Мегафона, и мне несколько полегчало. Морально.

 

… - Рупор хриплозвучный, сопляков утеха

Нет тебе доверья храбрых мореходов!

Лишь гребешь лопатой доллары и евро

А в эфире проку, как от тухлой рыбы!

За услуги связи и за наши деньги

Пусть тебя познает в извращенной форме

Зараженный СПИДом, видом непристойный    

Афрозадый рэппер с ликом обезьяны!...

 

Подошел поезд, и я, подхватив свой рюкзак и рюкзак Татьяны, погрузился в вагон. Вагон, поезд и Женя с Юлей оказались все теми же, покинутыми утром.

- А где ваша кошка? – удивились девушки. Я выдал версию для печати и отправился спать. За окном проносились в обратном порядке леса и озера Карелии. А душе скребли всякие разные  кошки. Как там мой Бумка, скучает, поди, без меня? Я без него скучаю. Артур предполагал, что смеяться над нами будет вся Крапива и не только. А что поделать?

Поезд, хоть и скорый, на мой взгляд, шел медленно. Попытка хоть немного прогуляться по Санкт-Ленинбургу  провалилась. Огромный и современный Ладожский вокзал спроектирован так, что за время стоянки можно добраться только до вокзального туалета или купить газету. Книг, пирожков, квасу, сигарет – этого нет. Пива тоже нет – это я для любителей пива, сам я сейчас его не пью. Переехали Неву, видел вдали разводной мост.  И все. Но вот и Тверь, а вот и Москва. До электрички еще вагон времени. В привокзальном кафе позавтракал и зарядил телефон, вставил МТС-овскую симку. Позвонил родным и сообщил о постигших нас невзгодах. Отключился, чтобы не отвечать на вопросы. Стыдно.

Электричка. Подмосковные перелески. Электорат едет и отдыхает в вагоне. Шумит непристойно. Почему-то хочется дать кому-нибудь в морду. Аппелируя Булгакову (Мастеру), следует отметить, что в нынешние времена морд полно, и трудно удержаться от…впрочем, все это ненужная, и не относящаяся к теме лирика… Но в тамбуре дал. От души. В порядке самообороны – дать хотели мне… На душе полегчало … Конаково. Мошковский залив. Солнечно, но облака и ветрище раздувает, поболее 10 м/с. Позвонил И(Г).В. Марру и запросил помощи. Игорь Владимирович вскоре пришел за мной под мотором, для весу захватив с собой второго члена экипажа. В левентик его Johnson, взбираясь на волну, утробно выл и едва не захлебывался. Я оценил.

По пути я рассказал о причине, приведшей меня сюда. Никто над нами не смеялся, но действительно, мы были первые, кто забыл паруса. Тут мы превзошли всех ротозеев! Мешок же с парусами мирно лежал, как и предполагалось, под трамплином «Дельфинчика». Сбегал в свой лагерь. Вроде все в порядке.  Милейшие Игорь Владимирович и Наташа накормили меня обедом и напоили кофеем. На отсыпку собирался Юрий Семенович с супругой, сыном и внуками, и я поехал с ними. Очень приятные люди живут в Зеленограде. Впрочем, imho, все туристы-парусники люди приятные и хорошие. Электричка. Вокзал. Очередь. На ближайший поезд билетов нет, есть только на завтра. Беру. Время играет против нас – у Артура отпуск зажат в жесткие рамки. А вот здесь, воровато оглядываясь, работают билетные спекулянты. И я решил воспользоваться их услугами, хоть мне очень этого не хотелось. Не буду выдавать их тайны, но спекулянты меня не подвели. Правда, обошлось мне это в 4500 р. (для справок, плацкартный билет стоит 980 р.) Я еду до Твери, там несколько часов томлюсь на вокзале и сажусь в некий южный поезд. В Твери я немного погулял по ночному городу, выпил ведро кофе и полведра квасу, прочел полкниги, и, наконец, подошел поезд. Заснул как убитый. И вот снова поют рельсы перед Медвежьей горой, и снова леса, скалы и озера. Проводницы очень добрые, душевные такие, на Север едут в первый раз. Все пассажиры нашего вагона написали им коллективную благодарность в служебном журнале.

Чупа. Светло, пасмурно, холодно. Мегафон продолжает хранить молчание. За стольник меня довезли до пристани. Водитель оказался коллегой – до закрытия и затопления рудников он работал взрывником. Потому и взял так мало. А на шахтах добывали слюду и кварциты, глубина стволов около 2 км[6]…  Я стал мигать светодиодным фонариком, размахивать руками на манер флажного семафора, снял куртку и крутил ее над головой. Очевидно, все эти меры помогли, ибо на острове стала заметна некая деятельность, и спустя короткое время в сторону пристани двинулся старина «Петрович». Я забегал по берегу, пытаясь определить выгодный для Артура курс и удобную пристань.

-Привез? Ну, слава Богу! Смеялись?

Ну вот, с этого момента и началось наше путешествие. А четыре ходовых дня отправились под хвост Бумерангу.

( Адмирал) Робинзониада

на острове Долгом с верным Пятницей (Бумеранг) О ягодах, людях, котах, моллюсках, и опять о людях

 

…Крики чаек не дают мне уснуть,

С воем носятся белые бестии.

Мне бы ружье и по ним бы пальнуть…

 

                                                                                                  А. Лайзан. Из уже опубликованного. Хайку, том III

 

После грустного расставания  с Александром греб  на остров, проклиная свою доверчивость. Еще в Училище говорили, внушали -  не верь словам, верь делам и глазам, проверь сам… -  так и вышло -  оставалось только посыпать голову пеплом и …

Скромные расчеты показали, что при самом хорошем раскладе теряем, как минимум 4 дня, а так хотелось сделать морско-озерный маршрут.

Постараюсь использовать дни по максимуму: изучить особенности приливов и отливов, скорость изменения, изучить фауну и флору острова. Вечером перепаковался, уложил все так, чтобы ничего не приходилось искать. Сварил какой-то супец. Даже с горя и 100 грамм походных не захотелось. Кот умчался куда-то, ну думаю, жрать захочет, придет. Погода, правда, баловала – тепло, тем более остров вытянут с Севера на Юг. Для снятия стресса решил пораньше спать лечь, Кот на призывное шуршание пакетиком Вискаса не явился. С грустными мыслями под плеск волны заснул …

Вечером решил использовать по назначению купленные еще год назад чудо японской мысли часы CasioSPF-40S. Выставил широту, приливы, отливы, и с удивлением обнаружил, что давление что-то подозрительно резко пошло вниз. Ладно, утром разберемся.

Ночью (понятие условное – светло, можно читать газету) проснулся от какого-то скрипа и звука раздираемой ткани. Это пришел напарник с прогулки по острову  и так, как палатка была закрыта на молнию, этот хитрожопый кот решил залезть между 2 слоями на самый верх - там  воздух потеплее и площадка хороша для него, а уж он-то устроится с комфортом умеет, у него и поучиться можно. Ночью просыпался от каких-то всхлипываний, не то дождь, не то плеск волны. Утро ничего хорошего не предвещало. Холодно - по часам в палатке +4⁰ С. Неплохое начало, и ко всем неприятностям обнаружил, что кот спорол 600 грамм сыра и тихо, по-английски, исчез в кустах.

Разведка боем показала, что грибов немеряно, черники вдосталь, морошка есть, брусника на подходе, голубики просто много, шикша вот вот-вот созреет. Так прошли два дня. Кот не появляется, хотя ходит где-то рядом.  Пора и опробовать рыболовные снасти. Лучше бы их забыл!

Много рассказов слышал про пескожила, но как добыть, какие хитрости - нет данных. Просто копай и все тут!

Отлив, кучки песка и работаешь, как экскаватор. Добыл всего десяток, а уморился, будто траншею рыл. Хитрые и быстрые, просто так себя на поругание не отдадут! Достаем  спасательную  посыльную  лодку без имени от КБ «Сталкер», легкая и удобная. (Позже прошла обряд имянаречения ШУСТРИК). Вперед, на рыбалку!

 В средней полосе  клев привязан к рассвету или закату,  на море к приливу и отливу, при этом максимум клева на половине прилива и отлива в мертвой точке нет клева. Первая же попытка привела к успешным результатам. Поклевка напоминает явный зацеп, только, когда рыба будет у самой поверхности, можно почувствовать  явную дрожь, и чувствуется, что на том конце лески сидит что-то солидное. Места ловли просто определить – обрывистые и скальные берега, чем глубже, тем лучше, или подводные острова со скальной основой. Зубатка ловится значительно глубже - метров 30 и  глубже, камбала не попадалась. Если подойдет стая, то клев мгновенный и большом количестве. Хитрый кот не стал есть ни сырую, ни отварную рыбу - он чувствует, что за сожранный сыр надо платить жопственной сопой! Сидел повыше и наблюдал – ну никакой субординации!

Так прошли четыре дня - грибы, ягоды, рыбалка, но холодно, холодно… Температура максимум + 10⁰ С при ветре 12-18 м/с, весьма  бодрит.  В заливе вода белая от барашков, как буду встречать Александра, как переправиться? Сдует нафиг! Завтра он должен приехать. Включаю биорезонансную  частоту на приезд Александра, чтобы не проспать...

Утром что-то толкает в бок - это Бумеранг. Замерз окончательно и решил, погреться со мной. Примирительно урчит, как трактор. Выбор, как всегда – пуховый Сашин  мешок и с головой. Ну как тут не помириться?

Но что-то меня тревожит, дай гляну на причал - смотрю, загорелся фонарик и передача кодом Морзе: «Я приехал, привез паруса!!!»

Гребу изо всех сил, все, наконец, душа поет «ВПЕРЕД, ВПЕРЕД»! Конец проклятому сиденью,  в Море, в Море!!!

 

О ягодах:

Шикша, вороника, ерник...

На Севере России, частности в Карелии,  в большом количестве произрастает черная шикша.

. В быту шикшу также называют еще вороникой, водяникой, ерником и ягодным вереском. Водяникой эту ягоду окрестили за слегка водянистый вкус, вороникой - за цвет ягод, черных, как ворон. Шикша представляет собой вечнозеленый, живущий до ста лет кустарничек семейства водяниковых со стелющимися ветвями длиной до 1 метра, скрывающимися в моховой подушке. Листья узкие, мельче, чем у клюквы, темно-зеленые, жесткие, торчащие во все стороны, внизу с белым килем. Цветки у шишки небольшие, розовые или темно-красные, цветут в мае-июне. Плоды кисловатые, шаровидные, черные, с пурпурным соком и сизым налетом ягоды, созревают с августа и до глубокой осени, сохраняются на кустиках всю зиму. По своему химическому составу шишка - прекрасный лекарственный и пищевой продукт. В ягодах содержатся углеводы, дубильные вещества, витамин С (до 70%) и такой редко встречающийся в растениях и очень полезный для организма микроэлемент, как андромедотоксин. Настой травы шикши в народной медицине используют как средство, повышающее общий тонус организма, как общеукрепляющее средство при перенесенных заболеваниях и как препарат, благоприятно воздействующий на центральную нервную систему, а также при утомлении, головной боли и гипертонии. Отвар листьев считается хорошим средством для укрепления волос, из ягод изготовляют красивую вишневую краску для кожи и шерсти. Ягоды шикши употребляют в пищу свежими, и, что немаловажно в походах по акватории Белого моря, эта ягода не позволит вам погибнуть от отсутствия воды и пищи. Соотношение сухого остатка  к воде доходит до 40 %. Особенность в том,  чтобы отжать сок,  необходимо предварительно измельчить ягоды - далее отжим любым способом.

Вот несколько рецептов:

Кисель -  можно не отжимая сок, в котелке вскипятить небольшое количество воды,  всыпать туда порциями ягоду. Далее, по старой технологии, но наиболее вкусный кисель из натурального отжатого сока с небольшим количеством сахара.

Водяника моченая. Водянику, собранную поздней осенью, промыть колодезной или ключевой водой, ссыпать в бочки, залить ключевой водой и поставить в холодную кладовку. Расходовать по мере надобности в течение зимы и весны.

Подливка из шикши для запеканок и каш. Состав: 1 стакан сока водяники, 1/2 стакана яблочного пюре, 2 столовые ложки сахарного песка, корица, гвоздика. Сок шикши, яблочное пюре, гвоздику, корицу и сахар варить до готовности. Вместо сока можно взять два стакана бланшированных ягод водяники. Сваренную приправу настоять в банках или бутылках и хранить в прохладном месте.

Чай фруктовый с водяникой. На 1 стакан кипятка - 1 чайная ложка сушеной фруктовой смеси. Сушеные выжимки шикши перемешать в равных количествах с сушеной малиной, черникой, черной смородиной и сушеной морковью. Использовать для заварки, как обычный фруктовый чай промышленного приготовления.

 

О моллюсках:

Нептуния, пожалуй, самый крупный моллюск на Белом море, только одно - глубина обитания метров 30 и не менее, и поэтому единственный экземпляр, который попал к нам, был благосклонно выброшен на песчаною отмель и найден мной на литорали в  отлив. Другие попадались в расколотом виде.

 

Мидии - отдельное слово. С таким вкуснейшим продуктом можно долго продержаться даже на необитаемом острове. Лучший способ приготовления оказался таким: мидии собираются в отлив, наиболее крупные экземпляры прячутся в расщелинах. Далее выдержать их в морской воде в голодном состоянии часов 6, дабы они профильтровали собственный песок и грязь (какашки). А затем просто-напросто жарить на листе железа (котелок, сковородка без воды). Время готовности определяется на вид (раскрылись створки) и на запах (появляется легкий ореховый аромат) – все, можно есть. При том съесть все невозможно, выбросить жалко, как семечки, только шелуха за борт.

 

Еще раз о людях:

 

Особое слово о  людях проживающих в маленьких городах Севера. Сам прослужил там шесть лет, и с родителями проездил более девяти по Крайнему Северу. О Мегафоне славного города Чупа это - отдельная песня. Ни через два, ни через четыре часа, и даже в ходе вынужденного сидения на острове Долгом   связь так и не появилась. На четвертые сутки надо уходить, а связи никакой – воскресенье,  никого в конторе. Зашел в магазин говорю - такая проблема - как сделать, чтобы хоть какая-то связь была? Девочки  с магазина дали свой телефон, отправили SMS в Москву.  Говорят, в море без связи нельзя, и вообще она работает только до ББС - не верьте карте, связь есть только вдоль побережья  Ленинградской дороги, а дальше ее нет. Попробуем помочь…

Позвонили другу, парень приехал на машине, поехали домой к провайдеру Мегафона - нет дома. Соседи говорят – поможем, она уехала за ягодами, будет часа через 4 – 5, пишите записку, непременно передадим,  в Море без связи опасно…

Пока ездил, время шло - скоро отлив...

Бегом на корабль, забрал наш вымпел МПТК, расписался на нем,  теперь он висит в магазине. Огромное спасибо столь замечательным Людям, низкий им поклон!

 Не успели дать ходу, как через 3 часа о чудо, бздынь, есть связь, и они очень рады, что воспользовались их услугами…  Огромное спасибо за поворотливость и скорость, и качество связи…

 

(Все)

 

29.7. 06.  О. Долгий – пос. Чупа – о. Ярослав – о. Олений.

 

Адмирал и Штурман гребут к острову так, что гнутся весла. Время не ждет! Ребята тут время зря не теряли. Первый успешно ловил треску, лакомился морошкой и грибами, исследовал остров и даже развел небольшой зверинец, террариум, паноптикум, как его там. Кунсткамеру, вот!

 Второй тоже исследовал остров, охотился, и тоже успешно – слопал почти килограмм экспедиционного сыра, неосмотрительно оставленного Адмиралом на видном месте. После этого, опасаясь справедливого наказания, сутки не появлялся, но, когда стало холодно и поднявшийся ветер чуть не унес палатку с Адмиралом в море, ночью пришел к нему и стал петь песенки и ласкаться. Вдвоем им стало теплее, их не уносило и они помирились.

На берегу Адмирал с гордостью продемонстрировал учрежденный им зверинец в углублении осыхающей скалы. Там, в замкнутой экологической системе, жили весьма упитанная морская звезда оранжевого цвета, малиновая медуза, отвратительный с виду здоровенный морской червяк пескожил, различные водоросли и несколько мидий. В момент моего приезда звезда завтракала – она непристойно вывернула наружу свой желудок, обволокла им довольно крупную мидию и таким вот образом ее пожирала. Зрелище еще то, детям показывать не стоит. У местных медуз щупальца нитевидные, и, говорят, они не кусаются. Однако, в рассказе А.Конан-Дойла «Серебряная нить» описывается именно такая медуза, которая насмерть заела молодого джентльмена из хорошей семьи, спортсмена. Так что уж лучше будем опасаться этого зверя. Треску, числом три, адмирал благополучно съел, и грибы тоже, и накормил Штурмана просто макаронами с тушенкой. Любопытный Штурман отправился лично посмотреть на морошку и попробовать лично эту невиданную ранее ягоду. Ну, морошка как морошка – сочная, холодная и кисло-сладкая. Больше все же кислая, чем сладкая. На острове есть недостроенная избушка, а на скалах Адмирал уже успел высечь буквы МПТК. Внезапно появившийся Кот радостно прыгает на плечо Штурману, мурлычет, трется мордочкой и урча в усы, втихомолку ябедничает на Адмирала:

- Артур сам сыр оставил, а потом на меня наехал! И смотрит на меня нехорошо! А сам рыбу чистил и печенку в море выкинул, говорит,  с червяками. Не понимает ни хрена! Я еле достал – пришлось самому в холодную, соленую и мокрую воду лезть! Спит, палатку закрыл, так его и не добудишься, а на улице холодно и ветер дует! А ты-то сам где шлялся?

Собираем рангоут, ставим паруса. Пакуемся. Надо бы в Чупе с «Мегафоном» разобраться, ибо связи нет, как не было. И под расправленными парусами в бакштаг летим к надоевшему пожарному причалу.

Ветер О/4[7], холодно и пасмурно. Адмирал говорит, что три дня так дуло, что белорусские байдарочники не рискнули с острова выбраться, и ушли в Чупу только сегодня утром. Ругает палатку. Она не для скальных грунтов. Швартуемся у пожарного причала, и, засидевшийся на острове Адмирал убегает в поселок. Морской пехотинец в спасжилете безмятежно дрыхнет в кокпите, а Штурман проверяет матчасть,  читает лоции, готовит путевые карты, производит GPS-обсервацию – словом, занимается своими прямыми обязанностями.

Через час с небольшим, на стоянку, как наскипидаренный, ворвался Адмирал. В объятиях он держал большую картонную коробку с хлебом, картошкой, луком, водкой и другими хорошими вещами. Поставив коробку на землю, он вдруг бросился к сигнальному фалу и принялся спускать гордо трепещущий на ветру вымпел МПТК (кстати, собственноручно вышитый им и месяца полтора назад подаренный Штурману). Отвязав вымпел, и заставив охреневшего Штурмана поставить на нем автограф за себя и за Морского Пехотинца,  он умчался в обратном направлении, чем немало озадачил остальной экипаж. Через 10 минут Адмирал появился снова, на этот раз шествуя, как ему и подобает, с адмиральским достоинством. Выяснилось, что мегафонский офис закрыт по случаю выходного дня, и Адмиралу пришли на помощь милые девушки из упомянутого уже в тексте магазина «Алые паруса». Девушки не просто сообщили, где живет ранеупомянутая Тетка, но даже вызвали своего друга на машине. Адмирал помчался на хату, но никого не застал – тетя ушла в лес, собирать морошку по 50 р/кг. Адмирал написал полное пафоса письмо и оставил его соседям. В благодарность он подарил магазину наш вымпел с автографами экипажа и одну из мегафоновских карточек экспресс-оплаты – деньги и водку наши благодетели брать отказались.

И вот, наконец-то мы на воде. Бейдевинд левого галса, поворот оверштаг – мы длинным правым галсом идем к устью речки, дабы пополнить водяные танки. На карте речка есть, а на берегу ее не видно. Определяемся по ориентирам, и подходим к берегу. Большая осушка, идет отлив. Штурман с танками идет на речку. Речку пересекает мостик-плотина. Ниже плотины женщина стирает палас и грязные мыльные потеки стекают в Белое море. Плотина вся сложена из слюды вперемешку с породой – ее раньше добывали на местных рудниках – Малиновая Варака и им. Чкалова. Выше плотины никто, кроме пары уток, воду не загрязняет.

Адмирал был очень рад кусочку породы с прожилками слюды – он собирает всякие минералы. На берегу разбираются байдарочники. Москвичи. Местные Женщины издевательски приглашают нас искупаться, ставя в пример своих отважных Мужиков. Те лихо плавают и ныряют у берега, оглашая окрестности удалым молодецким матом. А нам чего-то не хочется – мы трезвые, а водичка уж больно бодрящая!

 

…Волна с нежностью женской руки,

Ловко обвила усталое тело.

Слов мне не надо, действую быстро и смело…

 

А. Лайзан. Из уже опубликованного. Хайку, томIII

 

Но вот мы снова на воде, и Чупа уходит за корму. Лавировка, будь она неладна. Ветер иногда усиливается на порывах, иногда слегка заходит. Губа Чупа вытянута с запада на восток, и в любом случае нам еще лавироваться и лавироваться. Мы решили, что будем идти, пока не свалимся от усталости. Сегодня планируем добраться до острова Олений и там заночевать. При где-то километрововой ширине губы и встречном ветре это задача не из легких. Но мы и не ищем в жизни легких путей!

Остров Долгий большой, и, как следует из топонимики, долгий. Берега высокие, поросшие смешанным лесом. Медведей обоих пород и волков не видно, места красивые, ветер холодный, то солнечно, то пасмурно. В воде часто встречаются разнокалиберные ярко-малиновые медузы. Листва, мхи и хвоя зеленые. Скалы серые и бурые, небо голубое а вода темно-синяя. Песок желтый, водоросли на осушке и камни разноцветные. И, конечно, это не все краски Белого Моря!

Повороты мы совершаем у самого берега, стараясь идти как можно более длинными галсами. Максимально длиннющими! Вода прозрачная, и подводный мир предстает в цветах и красках. И на душе делается спокойней, и приходит радость приобщения к Гармонии и Красоте, и забывается раздражение на четыре потерянных дня. Ведь впереди вся жизнь! И вот она, в лучшем ее проявлении: дует ветер, наполнены паруса. За кормой кильватерный след – мы же все полны радости и оптимизма, мы стремимся вдаль – вот это жизнь, и это называется счастьем! Ну и что, что бейдевинд?

Вдруг и внезапно появилась связь. Но до чего же поганого качества! Другой, правда, нет. Стоит только связаться с родным регионом, сказать пару слов – и обрыв… Штурман сложил очень правильный нид…

Благодаря изгибу береговой линии правый галс у нас очень длинный, а левый значительно короче. Чупа скрывается из виду. Нас обгоняют два больших деревянных рыбацких бота соломбалинской постройки. Один из них парусный, но, как и его собрат, идет под мотором. На хрена ж ему лавировка сдалась? У берегов видно дно, и Штурман с интересом вглядывается в воду, желая увидеть морскую звезду. Звезды, как сказал Адмирал, живут за полосой осушки, на глубине. Он даже изготовил звездоловку – длинную палку с крючком из гвоздя, и орудие сие наготове лежит вдоль стрингера. Штурман хочет наловить звезд и насушить их на сувениры – да простит его Зеленый Пис[8]! Навигация трудностей не представляет совершенно, катамаран же бежит, делая 8-10км/ч. Да еще и отливное течение помогает. Вообще-то, на соленой воде, скорость следует измерять в узлах, а расстояние – в милях, а на пресной, соответственно – в км/ч и километрах. Простите нам нашу лень в расчетах!

Холодно, а порой и очень холодно. Если с Адмирала снять его хитромудрые часы, то минут через пять они покажут температуру воздуха (а не тела самого Адмирала). Адмирал говорит, что ночью на острове Долгий было, как правило, +4⁰C. А сейчас +10. Потом он собирает спиннинг, цепляет то ли твистер, то ли воблер и начинает пытаться поймать морских рыб. Рыбы эти периодически хватают наживку, но, смекнув, что их просто-напросто дурят, изрыгают ее обратно. А может это и не рыбы, трудно сказать. Но скорость для блеснения велика, через час это признает сам Адмирал и свертывает снасти[9]. Отлив все идет. А теперь должен остановиться. Несмотря на удобные деревянные сидения и пенки, начинает свербить в корме у офицеров экипажа. Почесываемся. И чем дальше, тем чаще. Меняем позы. По курсу высокий и большой остров Ярослав. Решаем высадится на нем, разрешить проблемы гиподинамии и пообедать. Остров растет на глазах. Южная часть его – отвесные скалы, а севера довольно пологий берег. Там и причаливаем. Убираем стаксель, задаем якорь и приступаем к обеду. Обедаем все трое сухим пайком.

- Эх, сыра нет! – вздыхает Адмирал, покосившись на уплетающего «Вискас» некоторого члена экипажа. Тот нервно подернув хвостом, смотрит на Адмирала, ухмыляется в усы и продолжает свое занятие.

В целях борьбы с гиподинамией втроем исследуем остров и фотографируем красоты. Красот здесь полно, да что там говорить – сплошная воплощенная красота! Живописные скалы, мох на них, похожий на древние руны, яркие пятна ягод, некоторые из них нам незнакомы. Увы, наши познания в ботанике весьма и весьма ограничены.

 

 (Флаг-Штурман) Лирическое отступление. О Ботаниках: Очень часто, к моему сожалению, в современной разговорной лексике встречается негативный термин Ботаник. Увы, это, imho, есть продукт идиотской массовой культуры. Кто есть этот гипотетический Ботаник – добрый, воспитанный и интеллигентный человек в очках?; тот, для кого понятия чести, долга, совести, порядочности еще не потеряли значение?; учащийся, отлично знающий и увлекающийся предметом своего обучения? Специалист по флоре?

 А кого противопоставляют образу сего Ботаника? Бандита? Хулигана-баклана? Необразованного ублюдка, который двух слов связать не может, и косит от армии за деньги богатых родителей? Что такое хорошо и что такое плохо?

Э нет, ребятки, тут вы что-то не то говорите! Лично я, участник семи военных конфликтов в четыре горячих точках, видавший все в гробу и белых тапочках, с полной ответственностью заявляю – Ботаник – уважаемая профессия и специализация, и мне жаль, что сам я, увы, в ботанике малообразован. Слава героям-ботаникам – прошедшим мыслимые и немыслимые маршруты, сражавшимся, воевавшим, открывшим, исследовавшим и осчастливившим неблагодарное человечество!

 

 Сосны, причудливо выгнутые ветром. Есть несколько удобных мест для лагеря, в одном распадочке остатки туристкой баньки. И живописные виды на воду и отдаленные берега, соленый ветер и запахи моря – здорово! Ради всего этого мы сюда и приехали. Снизу доносится приглушенное мяуканье – Морской Пехотинец просит о помощи. Вытаскиваем Бумика – в спасжилете он заклинился в скальной расщелине. Однако пора и честь знать. И катамаран снова нарезает галсы по волнам губы Чупа. Нижняя Пулонга. На берегу некое сооружение, похожее на корпус старинной каравеллы. Мы читали о нем в книге В.И. Байбакова. Хотелось бы посмотреть поближе, но пора на оверштаг, и надо наверстывать потерянные дни. Мы еще посмотрим на эту каравеллу. В другой раз. Когда-нибудь!

Мыс Попов Наволок. Здесь когда-то была паромная переправа. Когда-то. Очень давно.

Наезженные дороги. На берегах кое-где видны стоянки байдарочников. Странные, явно искусственные обрывы по берегам, отличающиеся по цвету от грунта и скал. Штурман, будучи профессиональным горным инженером, объясняет, что это шахтные отвалы, породу сюда вывозили из шахт. Адмиралу очень хочется покопаться в отвалах, и он огорченно вздыхает. Собрать коллекцию минералов и поделочных камней было бы неплохо, но – время не ждет!

 И мы упорно продвигаемся вперед. Скоро прилив начнется. Архипелаг. Остров Утичий, а за ним громада Оленьего. Очень холодно. Время к полуночи, но светло. Пойдем с севера, проливом Оленья Салма. Замерзший Кот, оглушительно урча, лезет на колени, под  теплые куртки командиров. Боцмана гладят и обещают ему скорую стоянку. У Штурмана замерзли на руле руки и ноги в резиновых сапогах с теплыми портянками. А он еще и свитера не надел.  Хочется отдохнуть и согреться. И опять каждый ерзает и периодически почесывает собственную кормовую оконечность – опять гиподинамия, хорошо известная байдарочникам. С юга открывается пролив к поселку рудника им. Чкалова.  Экипаж развлекается, разрабатывая названия, дизайн и статут неформальных наград: медаль Железная Задница (за безостановочный переход), Банный лист к Железной Заднице, Терновый Веник к ней же, и, наконец, Терновый Унитаз – это высшая степень. Начавшийся прилив не способствует продвижению по ГК, но «Петрович» упрямо идет вперед. Остров Олений, скалистый и поросший лесом. Решаем встать где-то на середине острова и высматриваем стоянку. Вот вроде ничего. Впереди симпатичный мысок, но там лежат байдарки и виднеются палатки. А чуть ближе, грубо говоря, пляж под скалами, зеленый болотистый распадочек – вроде тоже ничего. И в 23.45 мы причаливаем, бросаем якорь и разворачиваем и разгружаем катамаран. Вот-вот настанет полночь, и начнется новый день – День Рождения Адмирала. Разворачиваем складной столик и два стульчика, достаем парадные яхтсменские фуражки. Адмирал готовит экспресс-закуску, Штурман убирает паруса и закрепляет на сигнальном фале большой и красивый, собственноручно изготовленный и расшитый Адмиралом Флаг МПТК. Пусть мы и не члены Клуба, но под его Флагом мы свершаем Свершения![10]

 Камера работает в режиме автоспуска, Адмирал и Штурман в парадных фуражках предельно торжественно поднимают флаг, а затем подходят к столику и торжественно же выпивают по чарочке за успешное завершение первого ходового дня. Отныне это будет нашим ритуалом. Затем Адмирал готовит ужин, а Штурман ставит палатку, поддувает пенки, расстилает спальники и наводит порядок на борту судна и на стоянке. Боцман где-то гуляет, но к ужину приходит. Ужин готов. Штурман и Корабельный Кот поздравляют Адмирала с Днем Рождения и вручают ему Адмиральский Кортик. Адмирал расплачивается рублевой монетой – как положено. Выпили и за это. И сели ужинать.

После ужина решили исследовать местность и полезли наверх. За этим верхом был еще и другой, а за ним и третий. С господствующих вершин острова можно полюбоваться плесами Чупинской губы, окрестными лесами, скалами и красками заката. Любуемся, конечно же. Солнце, хоть и зашло, но все равно, светло на дворе. Да еще как!

Наевшись морошки, черники, голубики, шикши, ets, набрав зазевавшихся грибов, экипаж спустился вниз (Морской пехотинец, как Собака, скользил рядом). Затем Адмирал, по пьяни, пользуясь осушкой, решил показать Штурману приемы охоты за хитрым червем пескожилом.

Занятие сие далеко не простое. Поймать пескожила немногим легче, чем саму треску. А то и сложнее. Данный организм наделен, помимо непривлекательной внешности, еще и интеллектом, и завидной волей к жизни. На поверхности мокрого песка в зоне осушки повсюду видны кратеры входа в пескожилью норку и кучки пережеванного и извергнутого через кормовое отверстие червя колбасок песка. Животное, выгнувшись в форме буквы U, сидит в норке и прислушивается к действиям охотника. Следует резким движением лопаты как можно глубже копнуть под норку и сразу же поднять массу мокрого песка повыше и, если повезет, то немедленно пленить быстроногого червя. Обычно же он со всех ног успевает удрать, и всласть посмеяться над незадачливым охотником. Видимо, рыба треска испытывает аналогичные проблемы.

 Успевший поднатореть в этой молодецкой забаве Адмирал издевательски предлагает Штурману попробовать свои силы. Штурман, к его удивлению, один за другим добывает трех особей. Адмирал приятно удивлен…

 Все, он теперь со Штурмана не слезет, заставляя ловить пескожилов для рыбалки. Чтобы поймать одну треску, нужно поймать не меньше десяти червяков. В голове всплывает и вертится фраза из времен изучения марксистко-ленинских наук – «пескоЖил – пескоЖив – пескоБудетЖить»…

 

 

…Да не покинет меня сила

при добыче пескожила;

На рыбалку с ним пойду

Треску поймаю на уду.

Но проклятый пескожил

Вмиг меня лишает сил!

Да, устал махать лопатой

Мне бы лучше экскаватор…

 

А. Лайзан. Из уже опубликованного. Том III

 

Есть еще столь же любимый треской моллюск – белая ракушка. У той вообще ума палата – как мы не рыли литоральные пески, за весь поход так ни одной и не поймали.

 Адмирал нашел довольно большую раковину, напоминающую черноморского рапана, завернул в платочек и упрятал в недра катамарана. Однако пора и спать. В палатке тепло и уютно – если спать в ней втроем. Адмирал мужчина крупный и в свой собственный спальник целиком не помещается. Будем надеяться, что не замерзнет. Бумеранг ложится на Адмирала, выпускает когти (точечный массаж называется) и громко распевает колыбельную. Все засыпают.

 

30.7.06. О. Олений – м. Картеш – Красный створ – м. Кузокоцкий.

 

Наступивший день тоже расслабиться не позволит. Адмирал, будучи жаворонком, проснулся около 7.00, споро приготовил завтрак, и разбудил сову-Штурмана. Следует отметить, что самого жаворонка еще раньше разбудил хищник. Этот зверь, после пения успокоительных колыбельных песен и протокольных ласк, требует от прочих засыпающих  членов экипажа выпустить его наружу. На любование природой, на охоту, на…(если поблизости есть кошка, то умолчим). А утром, часов эдак в пять, усталый и самодовольный кот, нервно мяукая, просится в палатку. Выглядит и ведет он себя при этом так, как будто в одиночку разгрузил вагон. И потом дрыхнет целый день, как Скотина! Да еще смотрит укоризненно – вы тут спите, а я всю ночь вкалывал! Экипаж заранее договорился еще на Крапиве – мы уважаем ментальность друг друга. И Морской пехотинец этим бесцеремонно пользуется… Нет, господа, он не младший член экипажа – он Равный! И сам Адмирал, поняв это, стал относится к зверю с уважением и дружелюбием, а тот отвечал ему взаимностью, игнорируя Штурмана – отца родного, спасителя и вообще (слово хозяин мы с Бумерангом в быту не употребляем)… Мы Экипаж!

 Пасмурно, но не очень холодно. Штурман еще немного почитал Лоцию и посмотрел на карту. Будем идти, пока не свалимся от усталости. Ближайшая задача – гора Шавруха в северной части губы Кив, дальнейшая – мыс Кузокоцкий, и то, что нам позволят ветроволновые условия.

 Fram[11] же, блин! Fram! Fram!!!

Немножко прогулялись по острову, срезали еще немного грибов, поели ягод  и занялись погрузкой. В отчетах мы читали, что остров неоднократно выгорал, и следы лесных пожаров видны повсюду. Кто же и зачем поджигает лес – местные жители? Туристы? Да нет же, это, по идее, не нужно ни тем, ни другим. Но не вражеские диверсанты же!

БЕРЕГИТЕ ЛЕС ОТ ПОЖАРА, КЕМ БЫ ВЫ НИ БЫЛИ!

 

Выходим. Байдарочники на мысу еще спят – активности в их лагере незаметно. Мыс Картеш, так воспетый в лоции, виден. До него далеко. Выглядывает Солнце. Обрадованный экипаж развертывает солнечную батарею и вампирчик – пора подзарядить телефоны. Не тут–то было! Адмирал, будучи профессиональным инженером-электронщиком, быстро обнаружил, что на солнечной батарее оторвалась пайка. На мысе Картеш, по нашим данным, находится ББС СПб ГУ. Неужто у ученых мужей не найдется паяльника и капельки припоя? Опять же, Fram!

Солнечно и даже порой тепло. Экипаж, однако, напялил на себя все теплое. Часто навстречу попадаются байдарочники – они идут большими группами из губы Кереть через горелый створ в Чупу. Мы их приветствуем, и они нас тоже. Хорошо виден по курсу мыс Картеш – он такой, каким и описан в лоции. Вот только, к сожалению, выдвигаемся мы к нему галсами – ветер все такой же встречный, а галсы разные – один длиннющий, а другой довольно короткий. Это нормально.

В процессе лавировки продолжается изобретение, обсуждение и утверждение  вчерашних ведомственных наград. Все награды примеряют на Бумеранга, вальяжно раскинувшегося на трамплине. Почетный знак для Кота «За дальний поход» повторяет дизайн известного знака ВМФ СССР, но, однако, с парусным катамараном на фоне флага МПТК. Орден Морской Звезды первой степени. Медаль «Мужское достоинство» - для Кота она изготавливается из темного металла с блестящими (как у кота) мужскими причиндалами. Морского Пехотинца отныне следует именовать Бумеранг Иваньковский- Беломорский… Кавалеру все это очень нравится, и он, не вставая на лапки, принимает вальяжные позы и одобрительно мурлычет – любит быть в центре внимания и падок на славу, а обвесы надежно прикрывают его от ветра,  сверху нажаривает Солнышко.

Штурман издает невнятный звук и роняет удлинитель румпеля – метрах в десяти из воды высовывается круглая, лысая и усатая голова с большими удивленными глазами:

- А что это вы тут делаете, добрые люди?

Тюлень! Все смотрят на тюленя, не зная, что и сказать. А когда кто-то полез за камерой, тюлень шумно нырнул, продемонстрировав задние ласты. Он большой – морда шире, чем у Адмирала. И фотографироваться не захотел – а мы ему ничего плохого сделать не хотели. Да мы его просто не съедим! Даже с луком и с приправами…

На траверзе правого борта Горелый створ.  Солнце, облака. Байдарки плывут по небу вверх ногами – мы наблюдаем настоящий мираж. Вдалеке видны сине-белые паруса Ветра или Тайфуна – далеко, и в бинокль не разглядеть номера и тип судна.

 

…В Белом море, в белой пене, белый парус над водой

Вот казалось он уж рядом и … исчезнет за кормой.

Кто ты, чей ты, белый парус и куда ты держишь путь,

Отдохни совсем немного, подожди меня чуть – чуть!

 

Но в молчании своем, он взмахнул своим крылом

Улетел за горизонт и… только Море за бортом…

 

                                             А. Лайзан. Из уже опубликованного.Том III

 

 Впереди – огромный остров Сидоров, справа столь же немалые Кереть, Бол. Андроник и Кишкин. Вспоминаем, что где-то на Белом море сейчас путешествуют наши люди – Е.Симкин, А. Малахов, супруги Тагильцевы. Белое море большое и вероятность встречи ничтожно мала[12]… А мы отыскиваем вход в бухту, по берегам которой расположилась СПб ББС. С воды эти проливы можно увидеть только в створе и вблизи. Поверьте на слово, они действительно находятся у WSW окончания мыса. Их прикрывает небольшой островок, на котором стараниями персонала станции устроено нечто вроде зоны отдыха. На островке и на берегах повсюду запретительные таблички – не стойте тут, и не ходите, и не высаживайтесь, и вообще. Мы несколько ошарашены таким, с позволения сказать, гостеприимством. А вот указатель размером побольше – «Тихий ход». Поскольку он не содержит запрета, а всего лишь предписание, швартуемся под ним. Тихо, как и предписано. Тихая бухта, в которой стоит несколько судов, побольше и поменьше, дорожки, спуски к воде, наверху здания станции и ни души.

Адмирал и Морской пехотинец остаются охранять катамаран, А Штурман с солнечной батареей под мышкой отправляется искать людей и паяльник.

- У радиста на судне должен быть паяльник! – со знанием дела вдогонку напутствует Адмирал.

Надо лезть в гору. Узкая тропинка в скалах сменяется деревянным тротуаром. У причала, где ошвартовано все местное кораблядство, тоже нет никого.  Из шланга в море льется чистая и вкусная питьевая вода, она поступает самотеком из озера, уровень воды в котором выше морской. И как только озеро до сих пор не вылилось все в море с таким отношением? На крики «Ау, люди, есть кто живой?» опять же никто не откликнулся. Деревянный тротуар вывел к озеру, и к скоплению длинных бараков-модулей. Двери открыты нараспашку – впечатление такое, что здесь прошел мор, или, что более вероятно, запой.

Появились люди – без лишних вопросов Штурмана проводили в комнату, в которой работал цветной телевизор и спал человек, принесли паяльник и припой. Здорово! Здесь живет местный персонал ББС. А всего на станции человек около сотни.

Ну вот, наконец, все припаяно и можно уходить. От оплаты народ отказался и пожелал нам доброго пути. Пообедали, уточнили координаты, маршрут и пошли в Море. С удивлением видим на крышах ангаров надписи на латышском и тут же  переводим – а чего там переводить – Рига в латвийской транскрипции и год – 1978. Была такая страна – СССР. Неслабая, между прочим, хоть и тюрьма народов, говорят…

Рубиться сегодня будем до упора. Кстати, поворачиваем к N, а это, стало быть, полный бейдевинд и галфвинд. Да еще в море, где нас ничего не прикрывает от ветра.

Так оно и оказалось. За мысом Картеш волна была где-то в полметра, однако, по мере продвижения по курсу, эта величина стала заметно увеличиваться, когда мы пролетели траверз острова Сидоров. А ветер свежеет. Это стало довольно интересно – однако в галфвинд лодку весьма ощутимо болтает бортовой качкой, и брызги летят аж через мачту, щедро орошая экипаж в кокпите. Идем в открытое море. Штурман приводит катамаран в полный бейдевинд, дабы уменьшить забрызгивание. Это выгодно и тактически – выйдем в створ островов Кемьлуды, у нас будет простор для маневра. А там свалимся на бакштаг и влетим в Великую Салму. Мелкие островки по курсу нас не интересуют, не интересует и Кив-губа. Вперед, и только вперед! А не надо паруса забывать!

GPS показывает скорость от 19 до 24 км/ч. Это неплохо. Полет над волнами завораживает и бодрит. Штурман пару раз подставляется анормальной волне, а потом старается больше этого не делать, и внимательно следит за ветроволновой обстановкой. Адмирал эффектно крякает и увлеченно снимает это все. Обширная и протяженная губа Кив по левому борту преодолевается едва ли не за полчаса. Хорошо видны ориентиры – гора Шавруха, острова и подобная хрень, обозначенная в лоции и на карте. Нам туда не надо. Fram! А в такелаже уже ощутимо посвистывает, и волны, пожалуй, уж за два метра. Если встречать их под углом в 45⁰, это вполне нормально. Весьма заметно возрастает нагрузка на руль. Бумеранг выбирается из переноски, и, укоризненно посмотрев на ведущего корабль Штурмана, углубляется в сухой и теплый форпик. Все сочленения моста скрипят, и Адмирал озабочено замечает, что на стоянке надо будет их все протянуть с маслом. Правее Кемьлуд силуэт некоего многомачтового парусника. Однако мы все читали книгу В.И. Байбакова, и знаем, что это не Летучий Голландец, а старая артиллеристская мишень. Сами же Кемьлуды находятся в зоне Государственного Кандалакшского заповедника, и для нас, частных лиц, запретны. Мы туда и не собираемся. Адмирал утверждает, что створ мыса Красный мы будем проходить (пролетать, Блин!) в пик стояния большой воды. На карте же это место показано сплошной осушкой.

Но вот и точка смены курса. Бакштаг. Скорость за 26 км/ч, но Штурман уже не смотрит на дисплей – все внимание курсу! Над Красным створом высоко в небо взметаются брызги и слышен рев прибоя. Усилие на руле резко возрастает, лодка очень хочет привестись, но этого позволить нельзя. Штурман напрягает мышцы до хруста в костях, а Адмирал встает на трамплине во весь свой немалый рост, держится за мачту и командует:

- Саша! Левее! Чуть левее! Так держать! Прямо! Правее! Ох, блин!

Краем глаза Штурман видит на дисплее цифры 35. Говорят, что «Альбатросы» так не  бегают. Ну-ну…  В такелаже оглушительно свистит. Катамаран летит на гребне волны, и по курсу хорошо видны песок и подводные камни мелководья. А надводные – брызги с них летят раза в два выше мачты. Шум и рев. Баллон легко скользит по камню (спасибо Мише Шандыбину за суперкачественную работу!), удар швертом – амортизатор аннигигилирует этот трабл, удар рулем, снова возрастает скорость, но движение становиться вихляющим и нервным.

- Саша, мы руль теряем! – перекрикивая шум прибоя и свист в такелаже кричит Адмирал. Впереди земля. Выбрав точку, изо всех сил налегая на удлинитель румпеля, Штурман ведет низколетящий  катамаран к низкому травянистому берегу.

- Давай лагом! В*****ся!

- Давай на корму! Лагом – повернет! – Адмирал тяжело плюхается на банку, и катамаран, призадравши носы, на гребне волны мягко выскакивает на берег. Экипаж прыгает в воду и вытаскивает лодку на сушу полностью и убирает паруса.

- Артур, подожди, я закурю! – руки у Штурмана дрожат, и он с трудом справляется с зажигалкой онемевшими пальцами, - так что у нас с рулем?

С рулем у нас совсем плохо. От болтанки развинтился барашек рулевой оси, и сыграл за борт. А на крайних метрах туда же отправился и осевой болт, и сейчас перо руля висит на сорлине и амортизаторе.

- Я же говорил, законтрить надо! – запоздало говорит Адмирал.

- Артур, давай покурим, передохнем, и все решим! – предлагает Штурман. Боцман в спасжилете выбирается на берег, по-собачьи встряхивается, и укоризненно спрашивает:

- Вы что, мужики, безбашенные экстремалы? Охерели? Жизнь надоела? А я еще и котят своих не видел, хоть, вроде, и изготовил их на Крапиве… Вы все ж полегче на поворотах-то!

Возразить ему нечего. Мудрый зверь прав. А вообще, видимо, следует проходить Красный створ в штиль или же огибать Кемьлуды. Учтем. В будущем.

Это место – небольшой островок уже у выхода с Красного створа. За кормой хорошо видны  огромные белые буквы на острове Кемьлудский – «Кандалакшский заповедник». В такелаже отчетливо свистит. Длинная мель гасит волну. Перекусили, сходили в кустики – давно пора было… Экипаж раскладывает на травке богатый ремкомплект. Болт диаметром 10 мм найти удалось, а гайку взяли от оси колеса транспортировочной тележки. Попутно выяснилось, что в трехмиллиметровом теле трубы баллера тоже появились неслабые трещины.

- Идем под стакселем – это уменьшит нагрузку на руль. Мыс Кузокоцкий – и встаем на ремонт! И так на пределе пойдем! Слава Богу, почти все каменюки проскочили!

На том и порешили. Отловили в кустах сладко дрыхнущего Боцмана, попутно прихватив с дюжину свеженьких грибов-маслят. Штурман выкурил еще сигарету, и, осенивши себя крестным знамением, экипаж вытолкнул катамаран на ветер, увалился и поехал дальше. Камни еще были. Много. Адмирал высматривал и командовал, Штурман рулил, и, когда вышли на глубокую воду, все заняли штатные места. Под стакселем скорость достигала 9,5 км/ч. Ветер слегка стих. За кормой было большей частью открытое море, а по курсу маячил мыс Кузокоцкий с горой Шадринской. Море вздыхало длинной пологой волной. С крутых скалистых стен упомянутого мыса высоко вверх взлетали прибойные брызги. На горизонтах были видны берега, коих, по всем  законам физики, видно было быть не должно… Миражи однако. Фата – Моргана…

 

Лоцманский совет:

Створ между островами Кемьлуды и мысом Красный следует проходить в тихую погоду с большой осторожностью при большой воде (пике прилива). В свежую же лучше переждать, или обойти Кемьлуды с севера.

Не пытайтесь пролететь Красный створ в свежую погоду – разобьет нахрен!

 

Экипаж поежился и поехал дальше. Солнце склонилось к W и сильно слепило глаза. За поворотом мыса оказалась защищенная от ветра и волны бухта, в которую мы и заехали. Чуть поодаль на берегу стоял ржавый рыбацкий сейнер. Место было вполне приемлемым, вот только на берегу было навалено столько плавника, что ни в сказке не сказать, ни пером не описать. Много, одним словом. Двумя словами было бы точнее, но непечатно.

Начинался отлив, но мы кое-как, руководствуясь интуицией,  въехали в локальный архипелаг и благополучно пришвартовались. Большое количество подходящих, гладко отшлифованных волной бревнышек, позволило нам завести катки под баллоны и выкатить  судно на берег, от греха подальше. Далее все шло по нашенском Корабельному Уставу – столик, подъем Флага, экспресс-закуска под штормовые 50. Адмирал сказал, что уж сегодня-то уж точно его День рождения и приказал отметить. Экипаж охотно подчинился. Отметили на славу.

 Карликовый лес, пушистые мхи и кусты позволили поставить палатку не кое-как, а как следует. Эту операцию проводил сам Адмирал, заинтересовавшись устройством палатки. В процессе установки он сказал много разных слов, которые приводить здесь не будем. Боцман же, дождавшись, когда в палатку будут засунуты пенки, спальники и теплые вещи, шмыгнул внутрь стремительной лаской. Остальные же пошли прогуляться по берегу. Нашли – сейнер, огромный реликтовый валун, запалили неслабый костер и под гречку с тушенкой допили остатки. Морского пехотинца добудиться не удалось. Плавник горит хорошо и жарко, но распространяет некий технический запах – очень уж просолен он морем. Фотографировали. Адмирал отправился спать, а Штурман еще выкурил пару сигарет и нашел около дюжины грибов, которые и сложил на столике. В палатке было тепло и уютно, было только непонятно, кто издает оглушительный треск – дрыхнущий без задних лап Боцман или усталый храпящий Адмирал. Храп усталого Штурмана органично влился во всю эту какофонию.

 

31.7.06г.  М. Кузокоцкий – о. Покормежный – о. Кокоиха

 

Ранняя пташка жаворонок, в адмиральском ранге, трудится на берегу. Он уже приготовил рисовую кашу и вслух удивляется, откуда и вдруг на камбузе появились грибы. Сонный Штурман, растолкав нагло дрыхнущего в его спальнике Боцмана, на четвереньках выполз из палатки и объяснил. Адмирал заваривает в котелке чай на две кружки, а Штурман, большой любитель кофе, ворчит на него за экономию воды и невозможность всласть напиться любимого напитка. День обещал большие ремонтные работы, а хотелось чего-то более романтичного, отпускного, скажем. С того и начали. В море мелькали белые спины резвящихся китов на фоне яркой воды, белых барашков и ослепительного Солнца. Огромный валун обошли – Адмирал смотрел на него затуманенным глазом скульптора, очередной раз собираясь высечь буквы МПТК – он сечет их на любом видном с воды камне, и Штурман всерьез опасается за техническое состояние любимого молотка, а зубило прячет в недрах богатого ремкомплекта…

Сейнер. На ржавом борту белые буквы НМС-13 – стало быть, номерной малый сейнер №13. Ну что тут говорить о магии нехорошего числа? Залезли по ржавому трапу на борт и исследовали палубу, трюм, рубку и машинное отделение. Кораблик маленький, и сильно не поврежден – просто, видимо, на хрен никому не нужен. Дизель, два баллона воздухозапуска, реверсивное устройство в корме, один винт, глубокосидящий и плоскодонный. Имеется ходовая рубка, камбуз и гальюн с настоящим фаянсовым унитазом. Вполне можно отремонтировать и ловить себе на здоровье камбалу и треску. И даже при этом пользоваться унитазом.

В ходовой рубке обнаружили большую жестянку из-под заграничного печенья с блокнотом и карандашом внутри. В блокноте обнаружили следующие записи:

- 06.08.2004. Эту закладку для геокэшеров оставил Арифулин Альберт (alws@mail.ru) В качестве сувенира приложена банка консервированной пресной воды. Нашедшего просьба оставить запись и свой сувенир взамен.

- Привет. 28.07.06. Банку взял, не оставил ничего, не было. (зачеркнуто) basileus 01@mail.ru

Вру!

Оставил модель атомного ледокола «Ленин» (действующую). Привет!

Небольшой пластмассовый ледокол действительно, имел место быть. В действии мы его проверять не рискнули – атомный же!

Адмирал и Штурман улыбнулись, и написали следующее:

- Привет! Экипажи парусных катамаранов «Петрович» и «Пройдоха-2», МПТК, Москва. Чупа-Пояконда, 31.7.06

В качестве сувенира оставили свободно конвертируемые монеты в сумме 3 (трех) копеек в валюте РФ.

Поскольку иных сувениров в карманах не оказалось, а прежних мы и не изымали, решили удовольствоваться этим. Через несколько минут Адмирал, ворча «маловато будет», спустился на берег и притащил найденный в полосе осушки пластмассовый кораблик и с гордостью приписал – «а также модель самоходного судна «Лена» (действующую)». Справедливость была восстановлена. Электронные адреса мы оставили тож.

- Геокэшеры – это кто?

- Ну… землепроходцы. И мы – тоже они… нас так тоже можно назвать!

Сфотографировались в рубке, а затем приступили к легкому мародерству. В свете всех случившихся траблов, нас интересовали болты-шпильки и гайки-барашки с резьбой М10. И все это было найдено, откручено и умаслено. Барашки, кстати, были латунными.

Дальше прогулялись по карликовому полярному лесу, попутно найдя еще пару десятков подосиновиков. Грибы мы любим, но… а вот интересно, а куда мы денем такую туеву хучу грибов?

Белые киты в море активно резвились. Штурман позвонил Возлюбленной и в восторженных красках описал все это. Связь, как всегда, была отвратительной – ну чего, скажите, ожидать от  нидинг-оператора?

Далее культурная программа предусматривала поиски мистического растения Золотой Корень – она же Родиола розовая. Адмирал, помахивая лопаткой, уверенно выдвигался к скалам. Штурмана заинтересовали две большие красивые и пестрые гадюки, кейфующие на солнышке.

- Ой, девочки, подождите, я за фотоаппаратом сбегаю!

Вредные пресмыкающиеся ждать не стали и с достоинством скрылись во мхах и корягах. Не зря их гадами называют! Никто их обижать не собирался…

Вот и та самая родиола. А корень ее золотой надо выковыривать из скал. Говорят, в Красную Книгу занесена. Ох, уж точно поймает нас, и что-нибудь открутит грозный Зеленый Пис!

Корня наковыряли на двоих. В скалах есть выемки с пресной водой, мы моем и сушим корешки и пополняем водяные танки. Бумеранг на берегу хищно крадется к  чайке-поморнику. Здоровенная и хищная птица презрительно, а затем заинтересованно косит на некрупного кота злобным желтым глазом.

- Ой, это я что-то ошибся! – извиняется Боцман и, включив заднюю передачу, прячется в палатке.

Осмотр рулевого узла выявил глубокие и фатально неотвратимые трещины в баллере. Покрутив в руках злополучную деталь, Штурман снял необходимые размеры, вооружился ножовкой по металлу и отправился пилить сейнер. Он уже придумал, что надо сделать. Адмирал расчехлил огромную нашу Сковороду и занялся обедом. Вскоре по берегу разнеслись упоительные ароматы вкупе с омерзительным визгом скрежета ножовки.

Оба этих процесса заняли одинаковое количество времени. Сейнер же лишился одного из поручней трапа машинного отделения. Адмирал к тому же, еще и снял палатку и упаковал вещи.

На обед были грибы с картошкой. Грибов было очень много, а вот картошка в них воспринималась, как редкие лакомые кусочки. Адмирал и Штурман налопались, как Тузик на помойке. Делать что-либо после этакой трапезы было невозможно. Но оба, взяв себя в руки и собрав остатки воли, стали делать это что-нибудь.

Если кто-нибудь захочет серьезно наказать кого-нибудь, спросите нас, как. Сверлить сталь крошечной ручной релью и маленькими сверлышками, растачивать надфилечками отверстия до десятки, подгонять детали – да уж лучше свинцовые трусы и на урановые рудники! Когда Штурман, выронив из рук надфиль, безжизненно валился на песок, инструмент брал Адмирал. И долго, очень долго, непростительно долго над водой не смолкал визг обрабатываемой стали. Вспоминался старый анекдот – «после сборки обработать напильником». Кто ж знал, что это вовсе не шутка? А если и шутка, то очень злая!

Солнце клонилось к закату, когда вдрызг за****ные геокэшеры, приладили, наконец, руль к катамарану. Получилось, кстати, очень хорошо. Лучше штатного. Ветер стих. Шел отлив. И, наперекор встречному отливному течению, ослепляемые клонящимся к надиру Солнцем, помогая себе веслами, путешественники двинулись дальше.

Ветерок раздувал паруса в бейдевинд. Однако сейнер-донор за горизонтом скрыться не спешил, а вражеский приемник GPS и вовсе, ехидно ухмыляясь, показывал, что мы едет кормой вперед (т.е. назад). Пришлось подналечь на весла. Это немного помогло, но сил не оставалось совсем. И командный состав решил на пределе возможного дойти куда дойдется, но уж, во всяком случае, уйти от этой бухты и разграбленного нами сейнера.

Красота лечит. Красота спасает мир. И это не пустые слова. Краски заката, острова вдали, миражи и безбрежная морская гладь сделали свое дело – весла заработали веселей, ночной бриз слегка усилился, и умиротворенный экипаж решил, что жизнь все же прекрасна, а мы победили – стихию, самих себя, собственную лень, и все вообще очень хорошо. И ушел за корму мыс Кузокоцкий, и острова Великой Салмы стали ближе. Сдуру попытались сунуться в пролив между островом без названия (следующим после о. Подкормежного) и следующим малым островом, но это было идеей неудачной, лодка едва не села на мель, а мы удрали из этого каменного мешка под веслами. Облаков было много и стало довольно темно.

Катамаран не спеша шел вдоль S побережья острова Кокоиха. И на острове вдруг мелькнуло какое-то яркое пятно.

- Гляди, костер!

- Да ну, не может быть! Откуда здесь костру взяться? Это море через остров просвечивает!

- Да нет же, костер!

Заинтригованные, мы подошли поближе к берегу. Адмирал, не теряя времени даром, пытался ловить рыбу, а сидящий у него на коленях Боцман помогал ему лапой крутить катушку. Всем хотелось на берег – и грибы тебе, и горячий чай с золотым корнем и ягодами в термосе, да и вообще…

Это и впрямь был тлеющий костер, а на плоской скальной плите стояло два катамарана – «Альбатрос» без парусов и «Бриз-микро» с неубранным парусом. Мы подошли к берегу совсем близко, намереваясь пристать, но на берегу появилось двое парней.

- Ребята, мы вам сейчас другую стоянку покажем. Удобная, вам понравится!

Мы не стали возражать, и двинулись вдоль берега за проводниками. Бумеранг, которому уж очень хотелось на берег, мяукал и обходил кокпит по периметру снаружи. Ребята оказались москвичами, а стоянка и в самом деле нам понравилась. Песчаный берег, ровный, лес, дрова. Прилив. Поблагодарив ребят, мы подошли ближе, и тут Боцман нас весьма удивил – с коротким мявом, изо всех сил оттолкнувшись от руки Адмирала, он совершил удивительный планирующий прыжок метров в 15, красиво перелетел через воду и скрылся в кустах. Тут же стало слышно, как он раскапывает песок и далее характерное журчание.

- Вот это да! – восхитился Адмирал, - он, кстати, у меня спиннинг из рук выбил и я крючок засандалил в стаксель. Ни разу не видел летучих котов!

 

 …В вечерний час туманного заката,

Когда упущен был прилив.

Судьба одна лишь виновата…

 

А.Лайзан. Из уже опубликованного. Хайку. Том III

 

- Я сейчас тоже так взлечу, - буркнул Штурман, испытывающий сходные с Боцманом проблемы.

И здесь на берегу нашлись бревна-катки. Штурман стоял у катамарана, когда вдруг с треском и шумом, шагах в пяти от него, на песок села крупная глухарка. Много камней валяется по побережью, но тут был песок, а в руке Штурман держал цифровой фотоаппарат. Пока в его душе боролись здравый смысл и инстинкт члена Военно-охотничего общества (а не запустить ли в эту курицу цифровиком), птица выкрикнула что-то оскорбительное, и,  оглушительно хлопая крыльями, низко ушла над водой.

-Это она тебя от птенцов уводила, - засмеялся сверху Адмирал, - у нее птенцы уже большие, в другую сторону полетели…

Столик. Флаг. Штормовые. Как же мы замучались! Едва не заснули в мисках с кашей!

 

2.8.07.                                Пролив Великая Салма. – о. Кокоиха – о. Костьян – безымянный остров.

 

Утром же, как обычно, настало утро. Адмирал бодро гремел посудой и Штурман, угрызаемый совестью, нехотя выполз из палатки – такой теплой и уютной. У Боцмана такая нравственная категория как совесть, присутствует лишь в зачаточном состоянии, поэтому он, не просыпаясь переместился в освободившийся пуховый спальник. Погода была серой  и мелкоморосящей, говорят, очень характерной для этих мест. Для антуража не хватало только комаров – их почему-то не больше, чем на Московском море, но на это никто не жалуется. К завтраку выполз и Боцман, поел своего вискаса и офицерской гречки с тушенкой. На море штиль и пик отлива, а посему решили обследовать остров, ознакомиться с природой Севера и взять от нее все, что можно, кроме грибов. Нет, грибы мы очень любим, но нельзя же их лопать в таких количествах!

После завтрака отправились к соседям – нанести визит вежливости и поблагодарить за гостеприимство.

Довольно большой палаточный лагерь. Их на острове восемь человек обоего пола. В Подмосковье они базируются на Шевнице. Старенький «Альбатрос» без мачты, с увеличенным кокпитом и под мотором они используют в качестве флагмана и основного транспортного судна, а новый «Бризеныш» на марше тащат за собой на буксире, а на стоянке иногда на нем катаются. На этом острове отдыхают из года в год. Мы на всякий случай заверили их, что задерживаться не собираемся и уйдем, как только дунет ветер. Нас, впрочем, никто и не гонит.

Остров действительно очень красив – мхи и кустарник, пляжи и скалы, лес, ягоды. Фотографируем все, что можно. Очень много скальных карманов с пресной водой. В распадочке из жердей и пленки построена уютная банька. Вот, кстати – надо бы всласть умыться, побриться и почистить зубы пресной водой, а то морская уже надоела. И залить доверху водяные танки, а то Адмирал опять скупердяйничает с чаем, и Штурман снова остался без кофе.

Скалы, заросшие моховым ковром распадки между ними, скрюченные в трубочку ветром деревья, брошенное птичье гнездо, изобилие всяких ягод – от морошки до брусники, грибы, по берегам полно топляка – богатый и совершенно незагаженный остров. А виды – какие пейзажи!  Мы, в свою очередь, тоже изо всех сил стараемся не оставить следов пребывания, сжигая, закапывая и другими способами уничтожая не только свой, но и чужой мусор. Чего греха таить, мусора на стоянках порой хватает. Адмирал почему-то уверен, что так поступают байдарочники.

По дороге на стоянку из-под ног с шумом выпорхнула вчерашняя глухарка. А может и другая. Чуть погодя вслед за ней вспорхнули трое птенцов – каждый величиной с неслабую курицу. И появляются порой греховные мысли порадовать желудок, очередной раз обидев Зеленый Пис.

На стоянке как раз этим занимался Боцман. Он решил провести мероприятия по полной дератизации лагеря (это входит в его обязанности), и подошел к делу со всей ответственностью. Когда офицеры экипажа вышли к палатке, он с пристрастием допрашивал довольно крупного серо-рыжего грызуна. Бедный зверек то пищал, придавленный когтистой лапой, то в ужасе замолкал, высоко взлетая в родное северное небо, то снова кричал нечеловеческим голосом, когда его пробовали на клык – шел допрос третьей степени. Адмирал аккуратно сфотографировал весь процесс, а потом попросил Боцмана перенести свои садистские упражнения подальше от камбузной зоны. Тот взял в зубы жертву и, отойдя в сторону, с аппетитом принялся обедать. Видимо, абориген был действительно вкусным и экологически чистым, ибо от супа, от вискаса и от риса с тушенкой Боцман наотрез отказался. А вот на Крапиве он напротив, приносил всю добычу на стоянку и щедро угощал всех, хоть ему и говорили, что столько нам не съесть. Леммингов же на Московском море не водится. Адмирал долго вынимал из стакселя свою блесну, засандаленную в нижнюю шкаторину Боцманом. Затем все втроем мы верхом сфотографировались на толстенном бревне.

Время к вечеру, а ветром и не пахнет. Начинается прилив. Он попутный, и мы пойдем в его струях, как окурок в унитазе. И вот мы выходим, и не спеша гребем к острову с армянской фамилией Костьян.

За кормой высится гостеприимная Кокоиха, на юге слева шхерами уходят вдаль плесы губы, а на севере тянутся негостеприимные берега Кандалакшского заповедника. На воде довольно много байдарочников, и как в бинокль, так и невооруженным глазом видно, чем они занимаются. Треску ловят! Успешно! Адмирал нервничает и расчехляет снасти. На наших глазах всякие разные люди вытаскивают одну рыбину за одной, а мы на ходу не вытаскиваем!

Костьян. Проходим у N берега. Много байдарок на берегу. С берега на нас лает небольшой симпатичный песик, а Боцман, выйдя на фальшборт, совершает непристойные движения

- Что ты там, сукин сын, о себе возомнил? А если я на берег высажусь, ты ж подумай о последствиях!

На берегу трое – мужчина, женщина и мальчик. Поскольку мы проходим мимо неторопливо, завязывается разговор:

- Ой, да у вас даже кошечка с собой! (Ох, видели б вы янтарно вспыхнувшие глаза Боцмана!) Экипаж даже растерялся…

- Нет, что вы, это Боевой Корабельный Кот! (Боцман удовлетворенно муркнул и соизволил спустится на трамплин)…

В процессе дальнейшей беседы выяснилось, что они тоже москвичи, нас пригласили встать, но мы вежливо отказались – нам надо вперед, а мальчик рассказал нам, что самые крупные морские звезды и мидии водятся в скальных расщелинах за полосой осушки. И мы наловили морских звезд.

Низкий поклон вам, незнакомцы! Сколько же встречаешь в путешествиях незнакомых людей, с которыми говоришь на одном языке. И сами мы родом из детства – и, стало быть, наверное, что-то в этом сумбурном мире все-таки правильно и хорошо…

 

…Лишь в детстве мы во сне летаем

 Потом мы незаметно вырастаем –

 И тут закончился блистательный полет –

 К земле прижмет тебя свой круг забот…

 

 А небеса по-прежнему зовут и манят…

 Хочу взлететь, но вечно занят…

 

А. Лайзан. Из уже опубликованного, том III

 

Почему-то мы об этом узнаем в Клубе, на Крапиве, в путешествиях и в гонках, в Пути… Почему ж нам в повседневной рутине не встречаются Люди Пути?

И уходит за корму и Костьян с милыми и доброжелательными попутчиками. Вот только медленно преодолеваются километры пути, и усталые руки с трудом отталкиваются от такой прозрачной соленой воды. А в ее прозрачной толще манипулируют своими лучами разнокалиберные и разноцветные морские звезды, и мерно шевелятся на течении вытянутые лопухи морской капусты ламинарии… Эх, видели б вы все это вы, близкие и родные, когда вы что-то несусветное бормочете про Кипр и Турцию, про Египет и Испанию…

Между тем продвижение вперед давалось под веслами не так уж и легко, а время близилось к полуночи, хоть на дворе было и светло. Следующий, безымянный остров, а за ним здоровенная штилевая гладь вплоть до мыса Киндо. Нам как раз к этому самому мысу, и даже дальше, но до него добрых километров десять борьбы со штилем. Адмирал и Штурман переглянулись, и «Петрович» стал приближаться к островку.

- Посмотри, это не палатка?

- Нет, это валун. А палатка левее. И еще одна!

Жаль, а мы уж сочли остров необитаемым и решили встать на нем. А на глади Великой салмы тут и там виднелись байдарки, и их экипажи увлеченно тягали треску за треской.

- Давай посмотрим с той стороны. Может там стоянка есть…

С «той» стороны стоянка как раз и была. Большая. Несколько байдарок на берегу, куча разноцветных палаток, народу полно. М-да… Мужчина на берегу заинтересовался катамараном и, вежливо поздоровавшись, спросил

- Это у вас две байды связанны? Интересная штука, еще такого не видел!

Экипаж опешил. Не узнать «Альбатрос» весьма затруднительно, а уж никогда его раньше не видеть… Меж тем собравшиеся на берегу люди предложили нам встать на острове, на восточном мысу.

- Там хорошая стоянка есть. И в гости заходите. А то время уже к полуночи! – и экипаж единогласно решил принять это предложение. Поодаль на берегу девушка чистила треску. И не одну. Много тресков. Или треск.

Стоянка была и в самом деле хороша. Там оказались даже качели. Наступила полночь, и ежедневный ритуал претерпел некие дополнения – ведь наступило второе августа и вместе с ним  широко известный в узких кругах праздник.

 

 (Флаг-Штурман) Лирическое отступление. День ВДВ и как с ним бороться. Краткий экскурс в новейшую историю.

 

Некогда, а именно 2 августа 1930 года, в стране, которая называлась СССР, под Воронежем впервые в мире с двух самолетов «Фарман-Голиаф» был выброшен воздушный десант в составе тринадцати человек. Командовали десантом военные летчики Минов и Мошковский. Событие это произвело настоящий переворот в военном деле. Уже через пару лет на учениях Киевского военного округа десантировалось больше тысячи человек. Советский опыт срочно перенимали ведущие державы мира, и активно использовали его в годы второй мировой, а также в последующие годы. Советские же воздушно-десантные войска прошли славный боевой путь вплоть до наших дней. Наибольшего расцвета они достигли при В.Ф. Маргелове (в те годы ВДВ переводили как Войска Дяди Васи). Именно он даровал им такое отличие в военной форме, как голубой берет и тельняшку с голубыми полосками. Войска эти первыми побывали во всех горячих точках и участвовали во всех без исключения военных конфликтах нашего времени.

Второго же августа военнослужащие запаса (находящиеся в строю празднуют этот день официально) надевают береты, тельняшки, военную форму, ордена и медали и выходят на улицы – чтобы встретиться с товарищами по оружию, чтобы на других посмотреть, да и себя показать. К сожалению, бывают и эксцессы… Однако далеко не все лазают на столбы с криками «Слава ВДВ!», купаются в бассейнах в одежде и нарушают безобразия. Абсолютное большинство выходит на прогулку с женами, детьми и внуками, ведут себя прилично и являются вполне законопослушными гражданами. Напротив, как правило, безобразничают в большинстве своем те, кто пороху и не нюхал, пытаясь как-то компенсировать свое ничтожное существование во время службы. И еще и куча примазавшихся, которые не имеют никакого отношения, но тоже хотят выглядеть героями (в меру своей испорченности). Таких надо давить – ВДВ славны подвигами, а не хамством и дебошами!

 

Штурман – выпускник Рязанского высшего воздушно-десантного дважды Краснознаменного училища имени Ленинского Комсомола, да еще и факультета специальной разведки, полковник запаса. Это, правда, не совсем ВДВ (точнее, совсем не), но происхождение и форма общие, и праздник тоже. Этот день он всегда отмечает, и обычая своего не нарушает. И, поставив палатку, убрав паруса и зачехлив кокпит, он долго ковыряется на дне гермы, и предстает перед экипажем, как положено – со всеми положенными нашивками, при погонах и эмблемах, в Голубом Берете и Тельняшке. Наград он в поход не взял – это было бы перебором. И экипаж, торжественно подняв флаг, запускает в честь праздника зеленую ракету и выпивает и за День ВДВ в том числе…

Но вот приготовлен ужин, на стоянке наведен порядок – а не сходить ли нам в гости, воспользовавшись любезным предложением? Решили сходить.

Приняли нас с распростертыми объятиями. Веслоруких коллег оказалось целых семнадцать человек и семь байдарок. Были даже собачки. Добрые, не кусаются, и не обидят Боцмана. Если он сам их не обидит… Боцман же где-то охотился на острове. Мы пообщались – вся команда оказалась из Москвы и Московской области. Немного рассказали об МПТК и парусном движении, а Штурман еще и о ВДВ – многие интересовались, почему же он так необычно одет и правда ли это.

 

Адмирал (Лирическое посвящение  или ода моему товарищу)

 

Что-то в  последнее время стало напряженно с полковниками не только в туристском движении, но и вообще. В глаза многих полковник – некое  толстое и самодовольное  существо. Легче представить их на  даче, построенной солдатскими руками, нежели здесь,  в Белом море. Штурман скорее  исключение, чем правило. Подтянут, образован, владеет не только языком и языками, а также руками, головой, кистью и гитарой. По нынешним временам, ну просто странный, хотя  - просто таким подобает  и быть  Российскому  офицеру. И  в этот день родились такие строки, уж не сочтите это за лесть:

 

…Капитан полковник Шапарин

Он трудную вахту несет

И так кораблем управляет

Что тот против ветра идет.

Не нужны ни весла, ни парус

И карта ему не нужна

 Не собьет его с верного курса

Крутая морская волна!

 

…А что же еще ему пожелать-

Чтоб верный любимый «Петрович» мог

Тихо и низко, но все же летать!..

 

 Потом всех пригласили к столу и угостили печеной треской. Мы же пообещали завтра прокатить на катамаране всех желающих и поделиться картами и лоциями и показать GPSку.

 

2.8.07.  Безымянный остров – м. Киндо – Ругозерская губа – о. Высокий.

 

Утром все встали рано. Занимался день – солнечный и теплый. Таких еще не было. Немного прогулялись по острову. Он совсем небольшой – 800 на 500 метров, но, однако же, и тут присутствуют все необходимые атрибуты беломорской природы – скалы и пляжи, ягоды и грибы, углубления с пресной водой, лес, мхи и лишайники, и, конечно же, розовая родиола, та, что с золотым корнем.

- И лемминги! – плотоядно облизываясь, уточнил Боцман. Он отказался от завтрака, сказав, что уже плотно и вкусно поел. Было все хорошо, вот только ветерок был слабее некуда. Почти штиль.

Подошли к стоянке байдарочников. Кататься не захотел никто, а мы подарили им лоцию и комплект карт масштаба 1:100000. Нам они больше не нужны, до Пояконды дойдем и по двухсотке. Нас угостили блинами с вареньем, и погладили Боцмана – он отнесся к этому благосклонно.

Остров нехотя уходит за корму – ветра почти нет, и приходится грести. Ветерок вскоре подошел, но пошел и отлив. Встречный, разумеется. Кильватерный бурун, по ощущениям около 10 км/ч, но прибор показывает, что объективно всего четыре с половиной. Как некстати этот отлив! Мы же внимательно следим за дисплеем. Сейчас мы будем пересекать Северный Полярный Круг!

Вот и мыс Киндо, гора Ругозерская хорошо видна. Где-то на ее траверзе СПК и должен быть, если верить генеральной карте – путевые у нас не топопривязанны. И мы внимательно следим за дисплеем. Мы сближаемся с параллелью 66⁰ 33” под очень острым углом – ведь мы идем на W.

Ветерок усиливается, и мы покидаем Великую Салму и входим в Ругозерскую губу. Попутный ветер и встречное течение создают толчею волн и водовороты – сулой называется. Ну, нам-то здесь он не страшен – не такой уж и страшный, а вот байдаркам стало бы несладко. А вот и они – числом три идут у самого южного берега. Впереди мячиком весело скачет по волнам двухместный надувной «Рафтмастер». Следом идет трехместная «Щука» с двумя гребцами на борту. У ней способ передвижения иной – на волнах она волнообразно изгибается, как змея в мультике. Замыкает же эскадру старина «Таймень-3». Вот он движется лучше всех – наиболее надежная и проверенная конструкция. Впрочем, и так ясно, что байдарочники ребята не из робких.

Но вот на дисплее GPS-ки появляется показатель 66⁰ 33” 00. Мы кричим «Ура!», поднимаем флаг МПТК, фотографируемся, и начинаем звонить родным и близким с Северного Полярного Круга. Ложимся на курс 270⁰ – чистый W, и катимся по этому самому кругу. Вильнешь налево – ты еще в Приполярье, вильнешь вправо – уже в Заполярье окажешься. Так и идем, пока лежащая на этой широте луда не вынуждает нас повернуть в Заполярье.

Отмель. Длинные лопухи морской капусты ламинарии. Мы цепляем ее звездоловкой и укладываем на корме. Прочная, однако, штука – цепляется за камни насмерть. А мы ее вместе  с камнями выдираем. Говорят ее надо варить часа три, и даже есть сырой. Штурман пробует. Да, ее можно есть сырой, и даже вкусно – если жевать часа три…

За лудой появляются домики, причал и ветряк Московской ББС. В отличие от запретительных табличек у питерцев на мысу Картеш, здесь на причале висит большой плакат «Добро пожаловать!». Но нам туда не надо – у нас все есть. Хотя, может, и не мешало бы совершить небольшую экскурсию, но не будем отвлекать ученных мужей от работы над открытиями и свершениями и пугать их видом полковника в тельняшке, голубом берете и оранжевом спасжилете. Ветряк не крутится – сломался, наверное. Мы б на его месте крутились…

С N – вход в залив Бабье Море. Это все территория Кандалакшского заповедника. В бинокль то и дело видны избушки и запретительные таблички. Мы туда и не подходим – еще пальнет какой-нибудь рьяный стаж. Залив же этот известен тем, что в нем ловили рыбу бабы и детишки, когда суровые мужики-поморы уходили на промысел в Море Студеное.

Проходим узость и выходим на простор Ругозерской губы. Вдали по курсу виднеются домики – это наш антистапель – поселок Пояконда. Ветер скисает, и Адмирал вспоминает, что надо и за пескожилом поохотиться. Боцман говорит, что вон на том острове есть песочек, где он с удовольствием выкопает ямку. И штурман не прочь на берег. Тепло. Малая вода.

Островок без названия. Все разбредаются по своим делам. Лес, ягоды, стоянка местных рыбаков. Адмирал на осушке гоняет пескожила – аж искры из-под лопатки. Боцман жалуется, что в спасжилете охотиться неудобно. Штурман возражает ему – снимешь с тебя спасжилет – за тобой самим охотиться неудобно станет.

Адмирал поймал несколько пескожилов, и еще какого-то червя – настолько большого и грозного, что им и кит не побрезгует – белуха, в смысле. Как он называется, никто не знает. Не на ББС же его вести на очную ставку с биологами – а вдруг Адмирал открыл новый вид, способный перевернуть всю науку? И хитрые биологи обманут нас, невежд, и открытие присвоят себе. Уж лучше мы на него треску поймаем!

«Петрович» не спеша под легким ветерком идет к Пояконде. Тепло и солнечно, и хочется подремать, Штурман в полудреме управляет, Адмирал в полудреме рыбачит, Боцман же в полудреме дрыхнет на трамплине, норовя улечься на солнечную батарею.

Все ощутили рывок, словно лодка налетела на бревно.

- Саша, держи меня за ноги! – крикнул встрепанный Адмирал и выше пояса исчез за бортом. Штурман, бросив руль, всем телом удерживал в кокпите то, что еще осталось от Адмирала. На другом конце всего этого что-то билось, трепетало, звенело и даже слегка материлось. Штурман подналег, поднатужился, и потянул всю массу на себя. Не сразу, но вскоре в кокпите оказался адмиральский торс, торжествующая улыбка, руки, а в них – злобно округлившая глаза бородатая треска, килограмма где-то на полтора.

- Я же говорил! – торжествовал Адмирал, - доставай камеру! Чуть меня за борт не утащила! Да, сегодня твой день – и погода хорошая, и треску поймали! Надо бы еще поймать одну. Устроим настоящий праздник!

А почему бы и нет? В Пояконду сегодня не пойдем – нечего там делать. Решили попробовать поискать стоянку на северном берегу губы и заготовить для близких немного морошки. Морошки не оказалось, и стоянки хорошей не было. Было немного грибов, и очень много комаров. Подошли две байдарки, и с передней спросили, не знаем ли мы, где здесь можно пресной воды набрать.

Вопрос был из серии удивительных, чтобы не сказать Албанских. Идут они из Пояконды, но про воду «как бы» забыли. Однако…

Мы посоветовали им идти на ББС, а заодно рассказали, как найти пресную воду на островах. Не надо издеваться над чайниками – лучше им объяснить, что и почем…

Они с удивлением переводили взгляды с катамарана на Боцмана в спасжилете, на Адмирала с огромным подосиновиком на плече (трухлявым потом оказался), и на Штурмана в праздничном обличии. Как есть чайники!

Экипаж же вскоре покинул негостеприимный материк, и взял курс к острову Высокий – он показался нам наиболее подходящим крайним форпостом Красоты и Гармонии перед возвращением в мир цивилизации, будь она неладна.

Остров и вправду был высоким. Из воды поднимались отвесные скалы, и лишь на восточном мысу мы нашли подходящее местечко. С Боцмана сняли жилет, и он, благодарно муркнув, прыжком скрылся за кустами можжевельника. Адмирал же, который помог ему раздеться, возразил, что скрылся кот за кустом напротив, неблагодарно буркнув.

На валуне разложили композицию под названием «Дары Севера» - морская капуста, треска, грибы, мидии, морские звезды и пузырчатка. Две позиции не едят, но красиво. Сфотографировали. Треску и грибы взяли с собой.

Столик, подъем флага, штормовые. Устроим праздник!

- Сегодня твой праздник, вот ты и готовь праздничный ужин! – решил Адмирал, а я пойду рыбу ловить…

Делать нечего. Штурман разгрузил катамаран, поставил палатку и приступил. Ольхи не нашлось, но нашлась осина. Сегодня на ужин гречка с тушенкой в грибном соусе и треска горячего копчения, жареные гренки, чай и кофе на выбор, ягоды в ассортименте и в лесу и праздничный салют из одной желтой ракеты. Водка, разумеется. Может, меню вывесить? Ладно, обойдемся, не в ресторане!

Боцман пришел уже давно и облизывался – он любит копченую рыбу. Адмирал обнаружился неподалеку – в скалах он облюбовал себе местечко и раскинул свои снасти, а заодно и снасти Штурмана. У него уже клевало и не раз, пескожилы с крючков куда-то исчезали, но уловом пока не пахло. Штурман пригласил его на торжественный ужин и зачитал меню.

Ужин удался на славу, и ракета была запущена, и водка тоже была. Нет, что ни говори, день ВДВ – чудесный праздник, если праздновать его так вот как мы! И погода была исключительной. На радостях мы открыли и вторую бутылку… Копченая треска вызвала всеобщее восхищение. Вы никогда не ели копченую треску свежего улова? От то ж, и вкус ее описывать бесполезно – но, поверьте на слово, это очень, очень вкусно! Мороженная рыба и рядом не стояла![13]

- Бумик, а ты говорил, что рыбу не ешь? – удивился Адмирал.

- Видишь же – ем, и с удовольствием! Во всех видах. И сырую тоже.

- А почему же ты ее не спер эту треску?

- Вы ее правильно хранили, а я кот воспитанный, и у своих не ворую. Я вообще никогда не ворую, а просто беру, что хочу и то, что неправильно лежит. Да и копченая вкуснее.

Прогулялись по острову, исследовали и сфотографировали, что смогли, а потом продолжили пир. Наступила полночь, и Штурман переоделся в скромную повседневную одежду. Пир продолжался еще недолго, а затем все пошли спать.

 

3.8.06. О.Высокий – пос. Пояконда – о. Высокий.

 

Боцман охотился, а Адмирал с самого раннего утра ловил рыбу. Жаворонок же, что с него взять! И ведь он ее поймал! Рыба лежала на натюрмортной композиции «Дары». Она была очень похожа на треску, но, как бы это поточнее сказать, калибра на три поменьше. Адмирал авторитетно сказал что она пикша. А может быть и навага. Но рыбу все равно ловить придется – нужна вторая. Эмпирическим путем экипаж уже определил, что для насыщения необходима полуторакилограммовая треска, или чуть больше.

Штурмана разбудил грубо брякнувшийся на него экипажный любимец, который после ночной охоты то ли мурлыкал, то ли храпел. Вот он и ознакомился с натюрмортом. Завтрак из остатков вчерашнего ужина, разогретый. Прогулка по острову. То Солнце, то пасмурно. Но ветер есть. И неплохой!

Остров и точно высокий, и большинство скал выглядят неприступными. Спору нет, все трое не новички в альпинизме, в горы ходили, и преодолеют стенку без всякого снаряжения. Отсутствие горного опыта Боцмана вполне искупает его происхождение как вида. Однако лезть на такие скалы с катамараном и гермами в зубах не решился бы и сам Абалаков. Где-то посередине, в меридиональном направлении, остров имеет разлом, возможно, тектонический. Встать в этом ущелье можно, но похуже, чем наша стоянка. К слову сказать, и наша оказалась довольно загажена – все же цивилизация рядом, а местный житель обычно не заморачивается на тему экологии, если он, конечно, не японец или там еще какой немец…

СТЫДНО ЗА СОГРАЖДАН!

Мы уже и так полтонны мусора в костре сожгли! Адмирал обладает искусством сжигать в костре стеклянные бутылки и научил Штурмана. Боцман же на наших глазах закопал в мох собачью какашку. Боремся, как можем, но, боюсь, нас все же поборют.

По другую сторону разлома остров вновь повышается, но лезть туда не хочется – есть соблазн поломать ноги.

- Ну, что делать будем?

- Давай в Пояконду на разведку сходим! Узнаем, что, где и как. К чаю чего-нибудь купим… (оба понимающе ухмыльнулись). И вода пресная кончается (ухмылки на ту же тему). Антистапель, расписание электричек, пресная вода, альтернативная доставка, другое…

- Давай. Только я сеть поставлю, и пойдем…

Адмирал взял с собой браконьерскую сеть, и вот, наконец, выпала возможность ее поставить. И он ее ставит с помощью надувной лодочки, и тщательно маскирует. Адмирал вообще, товарищ предусмотрительный, предприимчивый, но осторожный. Сеть его не найдет даже Штурман.

Стоянку решили оставить на Боцмана. Все яркое замаскировали. Боцман спал же без задних лап. Его растолкали, объяснили задачу – осмотреться, оценить обстановку, если что, явить себя, в случае форс-мажора можно драться, рвать когтями и кусаться и немедленно дать MAYDAY Штурману по закрытым каналам (ментальной Шелдрейсовской) связи. Он кивнул и снова заглубился в пуховый спальник.

Разгруженный «Петрович» стрелой вылетел на воду. Солнечно, дует W 5/6 – для любителей цифр следует перевести – ветер западный, 8-9 м/сек, на порывах свыше 10. Самое то! Выскочили в бейдевинд, свалились на левый галс, и лихо стали огибать остров. Однако! Кругом луды и отмели, а фарватер в лоции не описан. Пойдем по обстановке… Впереди, у группы островков, движутся в сторону Пояконды три байдарки и надувной «Орион» под мотором.

- Ага! Видишь, идут! Стало быть, отсюда они стартовали и фарватер знают. Вперед!

«Петрович» лихо делает грамотный поворот фордевинд, и летит вслед за этой эскадрой. Поскольку идем в полный бакштаг – отдаем пузо грота, потравливаем стаксель и следим за результатом по дисплею GPS. Больше 18 на порывах нам выжать не удается, но – летим! На попутном курсе ветер почти не чувствуется, волны особой нет, и лодка идет в идеальном режиме. Мы догоняем. Они уде близко – но что такое? Мель! Камень! Еще один! Сплошная мель и сплошные камни! Куда они нас завели?

У Штурмана привычка – на попутных курсах слегка приопускать шверт для лучшей устойчивости на курсе и снижения нагрузки на руль – «Альбатрос» лодка весьма своеобразная, как, впрочем, и все парусники. Подлетаем вплотную, и – «Орион» и две байдарки из трех снимаются с мели. Ох, не за теми мы пошли. Полупроводник типа И.Сусанин.

Уходим на воду, но и там немногим легче. Спасибо, вода прозрачная. Ветер же усиливается, и скорость растет. Мели, камни, узкие проходики – вождение лодки на скорости в 20 км/ч (а прибор не врет!), на поминает компьютерную водилку, вот только в форпик задувает, и, если б не тяжелый Адмирал, катамаран бы взлетел в воздух. Опять же спасибо Мише Шандыбину – его баллоны не зарываются, и выскочили практически на глиссирование на гладкой воде. Втягиваем пузо грота, руль зловеще свистит по песку, приводимся на галфвинд и видим неподалеку обвехованный судовой ход. Глубина растет. Уфф!

Судовой ход довольно узкий, но все же глубокий. Навигаторы переглянулись. Ощущение у обоих было послегоночное. Штурман закурил.

- Но зато как мы шли! – с гордостью сказал Адмирал, ведя лодку к причалам Пояконды.

- Да уж! Видел я их раскрытые варежки! – отозвался Штурман, разминая залитые молочной кислотой мышцы, - будем знать фарватер.

 

Лоцманский совет:

Уходя из Пояконды, следуйте по обвехованному фарватеру до его окончания, держитесь по большой воде в стороне от луд – луды и острова соединяются мелями.

Заходя из Ругозерской губы на Пояконду, огибайте правым бортом о. Высокий с прилегающими лудами, затем, по большой воде следуйте в левый проход до появления вех фарватера. Не подходите близко к берегу и лудам. Внимание – фарватер узкий, и сразу за вехами – мель.

Но вот и Пояконда. Узкая бухта, и домики поселка разбросаны по обоим сторонам. Запустение. Остатки рыболовного порта, остатки былой жизни. Железная дорога к причалу. Бывшая. Присматриваем место для высадки на антистапель, но сами идем вглубь бухты. Ввиду близости порта назначения, Штурман сегодня напрочь забыл о приливах и отливах, в чем и кается. Адмирал его успокаивает, демонстрируя свои чудо-часы.

- Вот сходим на разведку, сделаем все дела, и будет пик прилива!

На том и порешили, и заруливаем в узенькую бухточку, ведущую к многочисленным, но разрушенным большей частью лодочным сараям-рундукам.

Благополучно миновав битые бутылки, консервные банки и замысловатые, торчащие из грунта металлические детали, носы плавно воткнулись в мягкий ил. Корабль вытаскивают на берег, разворачивают носами к воде и убирают паруса.

 

 (Штурман и Боцман) К вопросу об обуви (негативный момент)

 

Следует отметить единственный просчет в деятельности Адмирала. Предусмотрев все и вся, позаботившись о каждой мелочи, просчитав любую ситуацию, он как-то забыл о себе, любимом. Из обуви он взял две пары кроссовок – Рваные и Очень рваные, а также химчулки от ОЗК, что помогают ему, не замочив ног, выходить в воду. Эти чуни и есть единственная пара обуви, которая позволяет ему быть с относительно сухими ногами, но это обувь только для хождения по воде. Адмиральские кроссовки №1 еще как-то позволят ему без помех добраться до дому, если он не будет делать по пути резких движений. Кроссовки же №2 – о, это особая статья! Уникальная обувь, когда можно снять носки, не снимая кроссовок, и даже постричь ногти. Нет, не подумайте, Адмирал мужчина опрятный, и носки его не пахнут. Но его кроссовки все время похода вызывают критику экипажа и, и, по меткому замечанию тов. Бендера, воздуха отнюдь не озонируют. И пускать Адмирала на разведку было бы просто бесчеловечно. Тем более, что на нем кроссовки №2. Бумеранг обходит Адмиральские кроссовки стороной, трепетно принюхиваясь.  №2 почему-то вызывают в нем мысли о Кошечке…

 

Он, впрочем, и не стремится. Штурман, обутый в отличные прыжковые ботинки, отправляется на рекогносцировку. Адмирал, снявши упомянутые шузы, вальяжно растягивается на зеленой травке. Процесс пошел…

 

 

 

Боцман. Робинзонада.

Проснулся я оттого, что в палатке стало нестерпимо душно. Сейчас бы пожрать! Ага, вспомнил – мужики уехали, озадачив меня караульной службой, как овчарку. Вижу, спасибо – вискаса мне насыпали и водички налили. За воду спасибо, а сейчас найдем кого-то посвежей. Эй стой! Стоять, кому сказал! Ты что здесь делаешь? Ах, ты местный? Ну что ж, старик, ничего личного, закон природы: сильный поедает вкусного! Хорошие вы ребята, лемминги.  И красивые! Вот бы вас на Крапиве развести! Может, попросить ребят, чтобы одного такого Соне в подарок привезти? Да нет, у нас и так груза полно. Ладно, я ей полевочку там пожирней поймаю. И колбаски скраду. Как там она, интересно? По срокам, я уже должен стать отцом… Я б с удовольствием поиграл бы со своими детками, и научил бы нужным вещам…Соня, кстати, вискас очень любит – пожила б она в компании инженера-взрвывника, которого вечно дома не бывает…

Что там у нас? Обход территории? Поехали! Путешествовать здорово, вот только экипаж мой и не подозревает, сколько в мире цветов, красок и запахов, им, увы, недоступных! Вот, пожалуйста – здесь птичка гнездилась. Небольшая и вкусная. Здесь ее и съели вместе с неоперившимся выводком. Воздух! Оборона! Нет, поморнику я все ж не по зубам. Ночью есть опасные филины и совы – но сейчас они спят… Здесь была Кошка. Давно. Очень большая. Красивая!!! Страшная. Саша меня пугал, она Рысь называется. Но и я парень не промах – если уж суждено, то Рысь – это Мое! А здесь неделю назад прошла Лиса. Сука! Она по деревьям не лазает. Опасность! Показалось, но уж лучше перебдеть, чем недобдеть. Вот только с сосны задом слезать неудобно, и смола к пузу липнет… Я ж не белка, в конце концов! А Сашка ругаться будет за нарушение формы одежды. Ни хрена ни понимает! И Артур такой же! Солдафоны сущеглупые!

- О! Чу! – знаете ли вы, ребята, такого поэта Тютчева? – то был Поэт, Дипломат, а уж Кот… Штурман, т.е. Сашка, меня все время с ним сравнивает. Уж Тютчев по Белому морю не ходил!

На стоянке все в порядке… Ну что ж, поохотимся! За распадком опять все идет вверх. Пролезть не каждому дано.  Мои командиры парни хваткие, Коты почти что ж. Лазают по скалам не хуже меня. Да нет, хуже, конечно… Вот только нам всем здесь ничего не светит – нагажено на стоянках, мы себе такого не позволяем. Между прочим, и я, Кот, кое-чему научил экипаж: ребята разгребают сапогом литоральный песок, роют ямку, и – ну совсем как я!

Где же они? Пойду посмотрю с Восхода…

 

Пояконда. Флаг-Штурман.

Честно говоря, меня частенько мучает совесть – Артур, будучи Адмиралом, почти совсем не принимает участия в  Навигации. Зато  готовит пищу -  и от того мне стыдно. Я же, на протяжении многих лет, наряду с Адмиральскими обязанностями, исполнял и коковские, и штурманские. А сейчас он, Адмирал, послуживший в этих краях, все знает и учит меня самого… А я ощущаю некий комплекс неполноценности.

Утоптанная песчаная тропа ведет меня в поселок. Жарко. Расстояния приличные. Две милые дамы говорят, что единственный магазин откроется аж в 15.00, а нанять машину будет стоить не менее 1500 руб. – это до Зелногорска (ст. Княжая). И предлагают свою машину. «Десятку». Три раза ха-ха-ха…

 Иду на станцию. Это тоже свет не ближний, и грунтовая дорога говорит, что колеса Адмиральской тележки просто не выдержат… Электричек ту ходит две – одна туда, и одна оттуда. А бывает, и отменяют без предварительного объявления.

При приближении к причалам вижу каменистые солнечные холмы, на коих в позе сытого удава возлегает Адмирал. Удав, может, и сытый, а Артур уже голоден. И я тоже. И пить хотим.

Пить нечего. Негде. Выясняется, что в лесу есть родник. Допиваем захваченные с собой оба танка. Иду искать родник, по дороге поговорил с байдарочниками, которых мы утром обогнали, узнал где живет Виктор – водитель с ББС, и договорился с ним о завтрашней переброске в Княжую. Родник в лесу и в самом деле был, довольно далеко. Вода чистая, холодная и вкусная.

Магазин находится в поселке железнодорожников, и открываться не спешит. Поговорил с местными жителями, узнал, что в Пояконде живет не более трехсот человек, и работа есть только на железной дороге и на подстанции. Граница между Карелией и Мурманской областью проходит по речушке, впадающей в море, через которую я только что перешел. За десять лет границу то и дело двигали – в Мурманской области платят северную надбавку, а в Карелии еще нет… Магазин принимает у населения ягоду – морошка стоит 50 руб/кг, а черника, брусника, голубика - 30 собой оба танкаые Выясняется, что в лесу есть родник. мы, на коих в позе сытого удава возлегает Адмирал.лежки просто не выдерж

Но вот магазин и открылся. Беру себе квас, Артуру крепкое пиво – он до него большой охотник. Сорт мне неизвестен. Паштеты в дорогу, банка тушенки на завтрак, сладости к чаю. А водки нет, как ни странно. Продавщица называет мне адрес, по которому можно купить спирт, и тут же входит женщина, которая этот спирт продает. Идти пришлось недалеко. Спирт оказался хорошим – мне дали его понюхать, лизнуть и даже налили грамм 10. Медицинский. Надо же нам отметить окончание путешествия! Спирт мне продали в пластиковой бутылочке емкостью 600 мл.

Артур скучал у катамарана, увидев меня и пиво, от тут же оживился. Пожевали пряников. От катамарана до уреза воды было метров 150 жидкой грязи. Было солнечно и поддувал хороший ветерок. Я не подумал о приливах и отливах, а чудо-часы Артура, по своему обыкновению, соврали – они показывали чуть ли не пик прилива.

 

Делать нечего – Адмирал обувает резиновые чуни и тянет катамаран по грязи к воде. Штурман скачет вслед с кочки на кочку. Прыгаем в кокпит , ставим паруса и тут же врезаемся в грязь противоположного берега – в отлив фарватер тут шириной метров тридцать. Снова тянем лодку по грязи вперед. Вот тут пошире, но зевать нельзя – отходим от берега, набираем ход и идем на оверштаг. И опять, и снова, пока не становится пошире. Ветерок вдувает под 10 м/сек, и на левом галсе борт с легким Штурманом норовит выскочить из воды. На правом поспокойнее – Адмирал весит больше. Фарватер обозначен вехами и очень узкий. Не для лавировки – за линией вех сразу же мель и камни. Наконец-то выходим на простор губы и летим над волнами. Сегодня у нс будет дневка с торжественным ужином, а Адмирал собрался ловить рыбу всеми доступными ему способами.

Вот и остров Высокий. На западном берегу тоже есть стоянка, но она намного хуже нашей. У разлома встать нельзя – мешают камни и коряги, да и палатку поставить негде. Наша стоянка. На стоянке нас никто не встречает – Боцман куда-то ушел.

Готовим обед, зовем Боцмана, но в ответ слышим только шум ветра, плеск волн и крики чаек. Вискас в миске нетронут, вода не выпита. Будем искать.

После обеда пошли на поиски. Обошли остров по краю разлома, звали, кричали – никто не вышел. Плохо – мало ли какие хищники тут водятся…

Вернулись на стоянку. Адмирал надул свою лодку и собрался ставить сеть, а заодно попросил, чтобы Штурман сфотографировал его браконьерские упражнения. Сеть стоит. Адмирал отправился к удочкам, а Штурман – на поиски любимца. Обойдя остров, накискискавшись до хрипоты, он, в расстроенных чувствах вышел к месту рыбалки. Адмирал снимал с крючка упитанную треску.

- Нашелся? – улыбнулся он.

Из-за спины Штурмана, держа хвост трубой, как ни в чем не бывало вышел Боцман.

- Ты где был, мерзавец! Мы тут за него переживаем, весь остров обыскали…

Кот примирительно мурлыкнул и потерся об ногу. Потом он вспомнил, что с утра не ел, и пошел грызть вискас. Адмирал и Штурман рассмеялись – уж очень зверь у нас самостоятельный.

Пока Адмирал рыбачит, Штурман чистит рыбу – свежепойманную треску и навагу-пикшу, собирает ягоды и грибы, разводит спирт и настаивает его на травах и ягодах. Черный хлеб у нас подкис и зачерствел, из него получатся вкусные гренки. В лесу удалось найти с десяток подосиновиков. Прощальный ужин должен быть вкусным. С моря доносятся ругательства – Адмирал, проверяет сеть, почувствовал сначала биение живого, но потом обнаружил дырку. Зато медуз он поймал премного, и перепачкал в малиновых соплях себя, сеть и лодку, и громко говорил все, что думал об этих медузах и дырке в старой, верной и любимой сети.

На берегу он вдруг сказал, что лодка должна иметь имя собственное и объявил конкурс на лучшее название.. Штурман уже от этой лодки натерпелся – вместе с Боцманом, Адмиралом и родным братом Штурмана на ней тонули при попытке пересечь Мошковский залив, в том же заливе Штурман, отчаянно гребя двумя фанерками и выложившись полностью в сильный ветер ухитрился перевезти рюкзаки и Адмирала с Боцманом через все тот же Мошковский залив. Однако Адмирал лодку любит и  неустанно нахваливает. Имена обидные и нецензурные он напрочь отвергает. Наконец, Штурману приходит в голову подходящее – Шустрик. Адмирал, оставив рыбалку, отправляется жарить рыб. Потом Штурман жарит грибы и гренки. У нас осталась еще одна желтая и одна зеленая ракеты, и мы их запустим в ознаменование завершения путешествия!

Ужин был вкусным, спирт крепким и умело разведенным, а снимок получился удачным – ракета в небе отражалась в воде. По просьбе Адмирала Штурман несмываемым маркером красиво написал на борту лодочки «Шустрик. Шлюпка №1 М509 «Пройдоха-2». Выпили и за это, полюбовались окрестностями и пошли спать все втроем.

 

4.8.06. О.Высокий – пос. Пояконда – ст. Княжая.

 

Утром все трое встали рано. Адмирал вытащил из сети треску, а Штурман ее закоптил. Потом Штурман набрал мидий и высыпал их самоочищаться в подходящую лужу с морской водой. Адмирал нашел на берегу трубу из березовой коры, и все трое фотографировались с «надувным бревном Ильича». Глядя на копченую треску, Адмирал выразительно посмотрел на Штурмана и перевел взгляд на оставшуюся бутылку с разведенным спиртом. Штурман кивнул. У нас были еще и гренки и макароны с тушенкой, а Штурман поджарил мидий. Это оказалось очень вкусно – и чего мы раньше их не ели?

Со стороны моря движется мгла-пелена. Это, как объяснил Адмирал, называется заряд. Он может принести дождь, холод и даже снег, а потом быстро рассеется. Выглядит зловеще. Фотографируем. Заряд рассеивается, лишь слегка зацепив нас туманным дождевым крылом.

Адмирал повесил на сосну свои кроссовки №2 – он считает, что они кому-нибудь пригодятся. Сомнительно это! А еще он достал пустую бутылочку из-под муки, наклеил на нее лейкопластырь и написал «Бутылочная почта». Штурман вырвал из тетрадки лист бумаги и родил следующий текст:

Уважаемые дамы и господа туристы! Вас приветствует МПТК в лице капитанов парусных катамаранов «Петрович» Александра Шапарина (МО26) и «Пройдоха-2» Артура Лайзана (М509).

Маршрут Чупа-Пояконда пройден благополучно за 5 ходовых дней.

Желаем вам всяческих благ наподобие попутного ветра и течения и семи футов под швертом (для байдарочников Солнца и штиля) и просим беречь природу Севера, не оставлять за собой мусор и гасить костры.

Артур Лайзан – Адмирал

Александр Шапарин – Флаг-Штурман

Бумеранг – Корабельный Кот и Морской пехотинец.

Далее указали дату и адреса электронной почты. Через две, кстати, недели, Адмирал получил ответ на мыло. Байдарочники подмосковные были там через неделю после нас.

Но вот и собраны вещи, мусор сожжен,  катамаран загружен – грустно расставаться с Белым морем – очень оно уж понравилось нам, и было к нам снисходительно и щедро – на ветер и погоду, на дары природы, на все остальное.

Скалы, отвесно уходящие в воду, луды – и Высокий уходит за корму, как и все хорошее… Вехи фарватера, нас обгоняет катер «Научный» с лодкой на буксире. Ученые за водкой поехали. Наверное. Мы судим в меру своей испорченности.

Причал. Выгружаемся, с грустью спускаем флаг и приступаем к разборке. Погода не очень – морось, порой переходящая в откровенный дождь. Спешить нам некуда, ибо поезд у нас в 2.30. Была мысль помыться в речке, но холодная морось остудила наш порыв. Настроение не очень – с хорошим расставаться всегда грустно. Разбираемся и пакуемся – работаем без огонька. Появился Виктор, и сказал, что нас отвезет его сын на минивэне «Фольксваген» - и показал на сына и автомобиль. Адмирал на горелке варит суп. Штурман, ругаясь сквозь зубы, пихает в рюкзак шмотки. Боцман притих, залез от дождя в переноску и спит. Ему не нравится эта предотъездная суета, он привык к размеренному течению жизни. Гора экспедиционного имущества растет. Подъехал упомянутый белый микрик, и мы стали кидать упаковки в его чрево. Водитель смотрел с сомнением – а влезет ли все. Влезло, и еще много места осталось. Мы подарили ему водяные танки, а бабушке на причале – остатки круп, муки, посудомоечного средства и т.д.

Дорога сначала была ой какая нехорошая – машина преодолела пару бродов, ее кидало на ухабах, порой она с плеском ныряла в глубокие лужи. Штурман задремал, и Боцман у него на плече тоже. Потом началась федеральная трасса, «Фольксваген встряхнулся, и резво покатил по гладкому асфальту. Слева и справа – озера. Вот оно, так и не пройденное нами Ковдозеро. Ближе к Зеленоборску стали попадаться туристы с рюкзаками и плавсредствами. Со своими упаковками они голосовали на обочинах, явно собираясь добраться до станции. ГЭС. Городок, и довольно большой. А вот и станция. Все обошлось нам в 1400 руб.

Сразу встали в очередь и купили багажный и кошачий билеты. Особенно впечатлило следующее:

Дом. животное – кошка. Вес – 25 кг.

- Да, Бумик, ну ты и отожрался за поход! – покачал головой Адмирал.

На станции было несколько гребных эскадр. Они с недоумением смотрели на нас – вроде и туристы, с рюкзаками, но уж очень упаковки странные, ничуть не похожие ни на байдарку, ни на сплавной катамаран. Да еще на тележке. А больше всех поражал Боцман. Он, в спасжилете, пристегнутый к поводку, безмятежно дрых, наполовину высунувшись из открытой переноски, и плевать ему было на поезда, людей и собак! Все останавливались и с уважением смотрели, а когда просили погладить, остальной экипаж наставительно возражал:

- Не видите, человек спит!

- А разве с кошкой можно в походы ходить? – удивилась пожилая пара

- Это Боевой Парусный Кот Бумеранг Иваньковский-Беломорский! С таким – можно ходить куда угодно! – гордо ответил Адмирал. Сам же виновник, не просыпаясь, потянулся и, как бы невзначай, выпустил и спрятал длинные, остро отточенные когти. Все уважительно промолчали.

Вообще-то у нас был такой замысел – чтобы не тащить катамаран в Москву, мы собирались выгрузится в Твери, и оттуда своим ходом идти на Крапиву. Да еще по дороге, в Конаково, принять участие в ВВР и победить всех в своем классе! Адмирал звонит на работу, а Штурман советует этого не делать, а априори сослаться на отсутствие связи и форс-мажорные обстоятельства – чай, не на дачу ездили… Ну вот, дозвонился. Там все плохо, без Адмирала все стоит, фирма терпит крупные убытки…тьфу!

- Надо ехать! – огорченно говорит Адмирал, - а что делать?

- Колбасы купить! – зло роняет Штурман, и идет в магазин за хлебом и колбасой. А также за тем, чем это следует запить. Потом в магазин сходил и Адмирал, и докупил того, что он считал необходимым. Проснулся Боцман, учуяв свежую колбасу, и, получив свое, стал увлеченно поедать деликатес.

- В общем так – ты в Твери поможешь мне разгрузиться и добраться до речки, а сам вернешься в Москву на электричке. Второе – гляди, сколько здесь турья! Неужто не найдется двух-трех романтиков, желающих закрыть отпуск небольшим парусным походом? Вот сейчас и спросим…

После небольшой дозы эликсира знакомиться стало легче. Наше внимание привлекли парень с девушка, которые всюду ходили вместе, то и дело целовались, и, похоже, представляли собой отдельную эскадру. Так оно и оказалось. Андрей и Катя, обещали подумать, и вскоре подошли и сообщили, что в принципе, они согласны.

Большая эскадра из байдарок, сплавных катамаранов и представлена туристами всех возрастов и обоего пола. Подошли к ихнему Адмиралу Василию. Василий тоже пил ром, как и подобает Адмиралу, и сообщил, что охотно отдаст нам старшего сына Артема. Артема позвали, и он обрадовался и согласился.

- Если мама не возражает… Мама же обещала подумать…

В девять вечера кассиры закрыли кассу и вознамерились выгнать турье из здания вокзала, но не тут-то было. Позвали милиционера, но тот флегматично возразил – а что тут такого – люди с детьми, с вещами, пусть сидят. Всех я в милицию забрать не смогу – милиция не резиновая… Кассирши обиделись и ушли, оставив вокзал на откуп туристам.

Слегка стемнело. Экипаж с Боцманом на плече вошли в здание. В углу кто-то играл на гитаре. Штурман заинтересовался и попросил инструмент. Ему дали охотно – менестрелю гитара надоела, а сам он, похоже, за время похода надоел своим попутчикам.

Штурману казалось, что играл он и пел вдохновенно и проникновенно, как никогда. Спев свою песню, вкратце выражающую его личное кредо, он перешел на классику: Визбор, Дольский, Окуджава, Шаов. И тут под гулкими сводами вокзала, в полумраке, со всех углов стали подпевать мужские, женские и детские голоса. И это звучало красиво и торжественно – очень многие пели хорошо, и песни раскладывались на два-три голоса… И на душе стало легко, печально и торжественно. После очередной песни Штурман вернул гитару владельцу, и Экипаж снова вышел в светлые северные сумерки.

Поезд пришел вовремя. Проводница спала, и экипаж чуть не вырвал с корнем дверь. Но вот мы и едем. Мы сюда еще вернемся! Обязательно вернемся! Во что бы то ни стало!

 

Штурман. Послесловие и выводы.

Сразу скажу – не надо забывать дома паруса. Сходили великолепно. Конечно, как всегда, не хватало времени – хотелось побывать, посмотреть, поискать, залезть – но, может оно и к лучшему? Надо же что-то оставить и на потом… А Белым морем мы заболели не на шутку. Несмотря на разницу наших характеров и темпераментом, в главном мы оказались едины, и симбиоз был весьма и весьма удачен.

Очень грустно, когда твои приключения остаются за кормой. Мои – продолжаются. Про переход Тверь – Конаково – Крапива. Расскажу отдельно, а сейчас спешу успеть на конкурс отчетов, да и Артур торопит.

О последующем переходе на Крапиву могу сказать следующее:

- На первой стоянке ушел и не вернулся Бумик. Мы искали его несколько часов, я специально приезжал и жил на этом месте, расклеил и раздал листовки в окрестных деревнях, но, увы…

Мне, да и всем нам, кто был знаком с этим замечательным Котом, хочется верить, что он жив, холим, лелеем и любим за ум и красоту, и что ему там хорошо. Если же Бумеранг погиб, то бес сомнения – погиб достойно, как Мужчина. Мы его помним, и храним о нем самую светлую память…

Катя, Андрей и Артем прониклись парусным туризмом. За несколько дней они всему научились, и хотят вновь попробовать свои силы.

Артем приезжал на Регату Московского моря, ходил со мной матросом, и заняли первое место в своем классе, став чемпионами Москвы.

Сейчас зима. За окном, наконец-то метель и вьюга, а аз, грешный,  строю планы на следующую навигацию, ибо

 

…NAVIGARE NECESSE EST…