Мы решили пройти на нашем тритоновском катамаране типа Тайфун (Р97-39ЛБ "Киркенес") под парусом от наших северо-западных Ладожских шхер (п-ов Терву) в Петербург, и пройти Неву под двигателем до устья Невской губы, где находится дружественная нам стоянка напротив Речного яхт-клуба. Поход имел практический смысл, так как нужно было перегнать катамаран в акваторию Финского залива, и кроме того, я надеялся получить в этом плавании цензовые мили.
Это был наш второй сезон на «Тайфуне», он же второй парусный сезон в моей жизни. Первый сезон был полностью учебный. В том же первом сезоне, в 2005 г., на одном из ладожских островов у нас родился Миша – накануне той самой бури 10-11 августа, которая многим запомнилась. [Вторые роды на острове]
Но в первый наш «большой» поход мы шли не семейным экипажем, а вдвоем с моим другом Сергеем, не имевшим парусного опыта вообще, кроме кратких прогулок на крейсерской яхте.
В сезоне 2006 г. получилось так, что мы вообще ходили мало, но в июне много гоняли двигатель (одноцилиндровый Johnson 3,5 л.с.). На Ладоге июнь – месяц штилей, мы ходили с детьми, мерзли и торопились, и много гоняли двигатель на полном газу. Вероятно, полный газ и был причиной того, что потекла смесь откуда-то из карбюратора, и в последний пробный выход перед «большим» походом двигатель работал совсем уже неустойчиво. Я сказал, что под таким двигателем я по Неве не пойду, и хотя Сергей разумно меня отговаривал, я полез в карбюратор – а что делать? После обратной сборки смесь уже не подтекала, а лилась ручьем из воздушного отверстия… а после второй разборки была потеряна игла запорного клапана. Несмотря на подостланную дерюжку, она, конечно, улетела в песок и все попытки найти ее или чем-нибудь заменить ни к чему не привели.
Сергею удалось быстро созвониться с его товарищем, который согласился дать нам на время свой Suzuki 2,2 л.с., и организовать его доставку в место нашей ближайшей стоянки – во Владимировку, бухту примерно в 30 милях к югу от нашей базовой стоянки.
Таким образом, «починив» двигатель, мы стали снимать лагерь – в большой поспешности. Уходить было грустно – мы провели в этих местах пять сезонов подряд, здесь стоят наши друзья, и вряд ли скоро удастся к ним вернуться – ведь следующие сезоны планируются уже не ладожские.
Мы были готовы к выходу к 17 часам. На борту, кроме нас с Сережей, была моя дочь Ая (тоже родившаяся в шхерах) и Сережины сыновья Коля и Никита. Ребят мы должны были передать моей жене Вере во Владимировке в обмен на двигатель, который она туда привезет, а дальше идти уже вдвоем с Сергеем.
Берег вышел нас провожать, бывший среди провожатых яхтсмен предупредил меня, что «задница у тебя перегружена». Ничего не поделать, перегружена так перегружена – груз иначе не разместить. Дул привычный юго-восток, на глаз 3-4 балла. Мы оттянулись на якоре, опустили шверт и довольно красиво отошли в бейдевинд. Но за линией островов, за так называемыми лудами, оказалось, что волну раскатало довольно большую, на глаз метра полтора, отдельные волны повыше. А ветер понемногу скисал. Довольно быстро стало понятно, что до Владимировки мы не пойдем, и до Моторного не пойдем, а пойдем только до Приозерска. Эти 15 миль мы бултыхались в лавировку в течение 6 часов. На последней миле, когда скорость упала меньше 2 узлов, мы с Сережей взялись за весла – и согрелись, и приобрели устойчивую скорость, а ветер скис до полного штиля. И волна погасла.
Пока еще были волна и ветер, произошли два события: во-первых, я пропустил волну и отдалась одна из четырех оттяжек шверта, а во-вторых, из города Парижа позвонил французский писатель, спросить, как у меня дела и что я думаю о том, что его не пригласили на фестиваль в Швейцарию. Я с ним поговорил, а потом мы с Сережей держались за животики. Бывают люди, которые умеют выбрать момент для обстоятельного разговора.
Что касается шверта, то оттяжки на нем рвутся у нас постоянно: две в прошлый сезон и одна в этот. Оттяжки штатные, из нержавеющей тройки на талрепах, талрепы набиты не сильно, а как полагается – и тем не менее срезало тройку по заделке. После этого стало труднее рулить на том галсе, где отдалась оттяжка – но и только. Как обычно, «аварийная» текстильная оттяжка, которую я сделал на следующий день (плетеная шестерка, связанная талрепным узлом) спокойно доходила с нами до конца сезона.
На подходах к Приозерску. Вдали о.Селькямарьянсаари.
Ребята перенесли переход хорошо, но очень замерзли. Уже в глубоких сумерках мы прогребли устье Вуоксы к леску над пляжем и увидели в том леске Верины фары с великой радостью. Стоянка эта (ниже яхтенной) хорошо известна ладожским мореходам и хорошо описана, нет смысла особенно на ней останавливаться. Место шумное (напротив комбинат, где сбрасывают пар и все время что-то грузят), много сора, лесок грустный и далеко от берега, но песок пологий, удобный для катамаранов, и защищено со всех сторон. Мелко очень! В низкую воду, какая была в этом году на Ладоге, груженому кату было не дойти своим ходом до берега метров 5-7 – пришлось разгружать. По краям фарватера и за фарватером много камней, торчащих свай и прочего. В высокую воду это все будет удачно скрыто под водой. По самому фарватеру ходят Валаамские паромы, катера, яхты, швертботы, гидроциклы и пр.
В полной тьме уже что-то согрели, поели; Вера уехала со всеми ребятами и с убитым «Иванычем-Johnson’oм», отдав нам Suzuki, и едва не завязнув в зыбучих дорожных песках; а мы остались с Сережей в палаточке напротив громыхалова.
На следующий день, 2 августа, была ясная погода и дуло неплохо, но пока мы чинили растяжку шверта, перебодяживали смесь «Иваныча» (1:50) на смесь Suzuki (1:100), завтракали и снимали лагерь, оно, в общем, скисло. Вышли около 13 часов, пробуя двигатель и пугая пескарей. Немного прошли вдоль берега на бризе, но быстро это занятие нам надоело, и дальше мы молотили двигателем целый Божий день, мимо Моторного, Владимировки и Коневца. Очень жаль, что наши «спортивные» темпы – надо было прийти в город обязательно 6-го, а лучше 5-го августа – не позволили нам зайти на Коневец, и видели мы его только издали.
Оставляем позади Коневец. Сергей на руле.
От нечего делать, мы пробовали привязывать румпель резинкой – лодка идет более или менее прямо примерно минуту-полторы. Можно сделать лучше, но ненамного. Тренировались в способах отлива на ходу. Наиболее безопасным, пригодившимся на волнении, оказался такой: лечь между 4-ой балкой и багажником, слева или справа от рулевого устройства. Для девочек годится другой: сесть на бортовой баллон, засунуть ноги под стропу и свесить попу за борт. Остальные варианты – например, использовать кормовые шпигаты или щели между первой балкой и трамплинами – не получили распространения, так как приходилось поливать палубное оборудование.
Пока идем под двигателем и ничего не происходит, можно рассказать о настройке «Тайфуна». Конфигурация у нас почти заводская, штатный грот-стриж и один штатный стаксель. Палатку в носовой части мы не устраивали. Носовой трамплин используется для укладки вещей в гермах и одного якоря с концом 40 м. На кормовых багажниках – рюкзак (внутри герма) и гермобаул с едой. Эти кормовые багажники лучше не перегружать. Якорь самодельный, типа Матросовского, сварной из нержавейки, тяжеловат, но пока не подводил. Конец 40 м по моему мнению короток, нужно 50 или даже 60 м. Сделан из плетеной десятки, что, конечно, чересчур с точки зрения веса и прочности, но зато десятка не запутывается, а уже девятка запутывается очень. Пользуемся якорем главным образом для отхода – отдаем его, подходя к берегу, и при отходе вытягиваемся на нем до глубины, где можно опустить шверт. В наших любимых ладожских местах много открытых стоянок с навальным ветром, и если отходишь на лодке один (или один с ребенком), то заранее заведенный якорь – просто спасение. За редким исключением, отдаем якорь всегда с томбуем из пластиковой бутылки, - это устройство не один раз спасало нам якорь.
Правда, на «Тайфуне» такой якорь, да длинный якорный конец, да буйреп к нему, да двигатель, да запас бензина – это все досадное утяжеление. Грузоподъемности у катамарана маловато. Для семейного экипажа, каким обычно ходим – двое-трое взрослых и двое детей – всегда на грани перегруза. Два неприхотливых мужика – другое дело, загрузка нормальная.
Из улучшений, которые показались необходимыми – заменили грота-фал, и то мы промахнулись, надо бы действительно с кевларовым сердечником, как пишет Хазацкий, а наш (8 мм braid-on-braid) все же порядком тянется – но не сравнить со штатным. Оттяжка уишбона теперь с талью и с нормальным кулачковым стопором. Сделаны нормальные шверт-тали со всеми блочками хорошего качества. Блочок на галс-оттяжке грота – не обязательно, но приятно. Поставлены карабины на шкотовый угол для рифления вместо странной идеи отвинчивать и завинчивать барашек на гике – но систему рифления грота можно и еще совершенствовать, провести риф-шкентель. Короткий паук переделан так, чтобы не бить заделкой о камни – в штатной конструкции заделки тросов оказываются самой нижней точкой катамарана, и к концу первого сезона часть проволок в огонах была разбита. Но это лучше обсуждать конкретнее в «тайфуновском» форуме.
Мы остановились на ночевку в Черемухинской бухте, порядком устав от двигателя, не доходя до ручья, на красивой опушке. Бухта защищена от северных и западных ветров, и в какой-то мере от северо-востока. Неподалеку укрепления линии Маннергейма и детский лагерь. Есть пристань, но она, по-видимому, выходит к частной территории.
Стоянка в Черемухинской бухте
На следующий день, 3 августа, погода была пасмурная, с ветром SE 4 балла. Мы вышли в одиннадцатом часу, снова оттянувшись на якоре и сначала пошли в бейдевинд под зарифленным гротом, больше в учебных целях, но быстро разрифились. Под гротом и стакселем шли устойчиво 8-9 узлов и кратковременно до 12 (максимальная скорость за весь переход), при высоте волны за 1,5 м нам это показалось многовато, и мы убрали стаксель. Под одним гротом шли первое время 6-7 узлов, но ветер стал заходить, и вынуждены были периодически закладывать галсы, чтобы не прижиматься к берегу. Еще до этого услышали щелчок – явно что-то отдалось, но при осмотре никаких поломок не было видно. Оттяжки шверта и руля были на месте. Тем не менее рулить стало труднее. Наша лодка всегда плохо делала поворот оверштаг с одним гротом, а особенно на волне – трудно увалить, зато хорошо и на мой взгляд безопасно крутила фордевинд, чем мы впоследствии пользовались в довольно сильный ветер в Финском заливе.
Тем временем, мы миновали остров Древний. Рыбачий сейнерок шел в гавань, явно прятаться. Сережа говорит: «Кому война, а кому мать родна», - имея в виду, что нам-то наконец есть, чему подставить парус. Волну раскатало, как казалось, под 2 метра, но чувствовали мы себя уверенно, хотя меня начало укачивать, и когда не рулил, старался лежать. Сережа пообедал «Дошираком», залив его из термоса. Питались мы, лежа на трамплине – иначе не позволяла волна.
От берега появился шикарный буржуйский катер и полетел куда-то в открытую Ладогу, в направлении устья Свири. Что они там потеряли в такую погоду?
Мы предполагали остановиться или в устье Авлоги (так называемая гавань Нижние Никулясы), или на пляжике в Краськово. Но дуло хорошо, а Нижние Никулясы можно было назвать гаванью только при большой фантазии. Без GPS мы бы эти Никулясы просто не нашли – кусты и кусты. Вообще, за исключением отдельных особенностей, как гавань с молом не доходя острова Древнего, берег практически на всем протяжении очень однообразен – лес и лес, еловый или смешанный, рельеф невысокий, каменистое побережье, подходить не хочется даже на катамаране.
Палатки у нас на трамплине не было, но мы прятались под штатным «Тайфуновским» фартуком, и в общем, там вполне можно было подремать. Под фартуком лежала палаточная пена, но через носовые шпигаты ее поливало волной – надо будет эти шпигаты заклеить. Тритоновские штаны, называемые «Шторм», мне очень помогали – никуда ничего не текло, и можно было в обычных резиновых сапогах, заправленных в «штормовские» манжеты, выходить в воду на любой разумной глубине (превышающей высоту сапог). Куртка непромоканца фирменная, Gill – и это очень хорошо, но греть она не призвана, надо одеваться под нее потеплей (одной флиски мало). У Gill’a исключительно удобный капюшон – все видно вокруг. Но дорогое это удовольствие.
Третий день
Так миновали и Краськово – пляжик маленький, ни от чего не защищен, рядом какие-то халупы, место неприветливое, ночевать тут не хочется, да и ход у нас хороший. Временами добавляли стаксель и так дошли до Морья. Весь этот берег более или менее занят военными, вплоть до Морья. Шевельнулась в голове мысль, не продолжить ли до Орешека, но подумал, что будет чересчур. Убрали паруса, включили моторчик и на большой волне вкатили в бухту Морье. Боялись залить мотор – бухта мелкая, шверт не опустишь, а без шверта какая же маневренность под парусами? И не особенно погребешь на такой волне. Пошли туда, где видели песчаный берег. Левее «Нива» с прицепом стоит на косе – колеса на поверхности воды. Что за чудеса? Метров 100 не доходя до берега, зашуршали по дну. Глубина – 10-20 см. Потопал на берег – дело ясное, груженый катамаран до берега не довести, волочить манатки по озеру немыслимо, а главное, что, если подует с востока и раскатает волну по мелководью? Вспомнил, что хороший человек Артем Валхар советовал мне стоять прямо в устье речки Морье. Так и сделали. Пока отходили и поворачивали к речке – полил проливной дождь. Поднялись по речке вдоль камышей, метров 300 не доходя до моста, и в первом удобном месте встали. Вода ржавая-ржавая… Сережа рассказывал, что в Кузьмолово, кажется, делали гептил – ядовитое топливо для ракет, и вполне оно может течь потихонечку из захоронений. Действительно, в месте этом есть что-то от «Сталкера». Рядом – полузаброшенная войсковая часть и полигон. Но делать нечего, стали устраиваться на ночлег, разгребли слегка мусор, Сергей нарубил камыша под палатку.
Устье р.Морье, справа - мыс Морьин Нос
Запретная это была территория или не запретная, но военные нас не беспокоили. Солдатики ходили, но нами не интересовались. Всю ночь «шумел камыш, деревья гнулись», и стало быть, раздувало Ладогу. Наутро стали мы уж собираться к отправлению, как послышался мерзкий свист в вантах – это в закрытом-то нашем закутке.
Я взял бинокль и пошел на мост через речку посмотреть, насколько можно, на открытую Ладогу. Картина печальная – ветер баллов 5, волна крутая. А у нас отдался болт кормового крепления стрингеров (по словам Хазацкого, часто он отдается на волнении, но у нас впервые). Это при том, что у нас везде, кроме концов гика, стоят самоконтрящиеся гайки вместо барашков! Он тогда и щелкнул, а под рюкзаком не было видно. Болт ушел на дно, а запасные только мачтовые, там резьбовая часть не той длины. Что делать, связал стрингера концом, метра три шестерки. Но особенно лихачить уже не хотелось. Решил отложить выход, к явному неудовольствию Сергея, которому хотелось побороться со стихией.
Сергей лег спать в палатке, не снимая непромоканца, а я пошел погулять по окрестностям. То, что я принял за навигационный знак, оказалось подвижной мишенью. Валяются гильзы. Иду по дороге, которая вела к этим мишеням и простреливалась когда-то, но теперь тут не до стрельбы. Малина, земляники много.
Вышел на мыс Морьин Нос, там валяется обрушившийся светящий знак. Ладога негостеприимна, не хочется в нее выходить. Пошел назад, думаю – придется здесь ночевать. А когда вернулся обратно к мосту, понял, что мы сейчас выйдем. Что-то незаметное изменилось в природе. И действительно, когда я пришел к лодке, ветер в вантах уже не свистел и все стало заметно спокойнее. Мы вышли и почти сразу пошли в галфинд, а там и в бакштаг. Очень приятно, а для Сергея и внове было это ощущение – лодка идет по ветру, догоняемая волнами. Блаженное состояние. Скорость не великая, 5-6 узлов, – но легко, тихо и спокойно. Прошли Осиновец, миновали отмеченную нами на GPS банку Астречье – действительно, дно видно, но нам-то что, в бакштаг у нас шверт опущен сантиметров на 30. А в бейдевинд, да на волнении, вполне можно было бы швертом зацепить. Вышли к Посеченскому фарватеру (который ведет в Неву) и увидели вдали новостройки – Шлиссельбург! Не Бог весть какое дальнее плавание, а вот поди же ты, когда из дымки вырисовался Шлиссельбург – как будто на Родину возвращаешься откуда-то издалека…
На фарватере, смотрим – еще в бинокль – что же такое? То ли сваи, то ли буи? Только много их очень… Появился со стороны Невы сухогруз – и буи стали лопатить веслами и убегать с фарватера. Это были рыбацкие лодки – кто под моторчиком, вроде нашего «Иваныча», а больше на веслах – и почему-то именно на фарватере они рыбачат, не где-нибудь. А «пароходы» проходят каждые пять минут – то сухогрузы, то «метеоры», то еще что-нибудь.
Здесь же было расхождение с «Метеором», который шел с Валаама и появился далеко на горизонте. Он шел прямо на нас и поэтому его почти не было видно (да и дымка была), был слышен только непривычный (для нас) шум двигателя, вроде вертолетного – только где же вертолет? Но в считанные минуты оказалось, что это «Метеор» и надо ему уступать; пришлось крутить фордевинд и идти обратно в Ладогу. Впоследствии мы насмотрелись на «Метеоры» в Петровском фарватере (из Малой Невы в Невскую губу) – фарватер шириной не более 100 м, на нем расходятся два «Метеора» в надводном положении и еще речной трамвайчик, и еще моторка сбоку. Соревноваться с ними не хотелось.
Перед входом в Неву смайнали грот и пошли на «Сузуках». Невское течение заметно, но серьезных проблем не вызывает. Обошли Орешек с юга, малым рукавом, чтобы меньше маячить на судовом ходу, затем обогнули мол Новоладожского канала и встали на глинистый бережок рядом с железной стенкой у ПРДС – поста регулирования движения судов. Мне надо было отметить судовую роль и я сначала пошел в ПРДС, но было уже поздновато и дверь закрыта. Я решил не беспокоить диспетчера, которому явно не до меня, и пошел просто в милицию, где без особых вопросов мне печать и поставили.
"Киркенес" в Новоладожском канале, Шлиссельбург.
Обратно удивительно было идти по асфальту… по городу. Вдруг стало и тепло. Люди сидят в открытом кафе, едят шашлыки (а мы летом в теплых шапках, в свитерах, в непромоканцах…) Вернулся к лодке – и солнышко выглянуло, уже вечернее, из-под туч, и все озарило… Мы пошли дальше по Неве, а навстречу нам чередой потянулись белые пассажирские теплоходы – один за другим.
Шлиссельбург. Первые мили по Неве.
Тут мы первый и единственный раз за сезон зажгли наши пижонские ходовые огни, которые инспектор нам записал в судовой билет – а я решил, раз они есть в судовом билете, поставлю я их на лодку. Не очень-то они нужны на «Тайфуне» - но у каждого свои маленькие глупые радости. У нас вот – ходовые огни.
Мы встали на ночевку на правом берегу Невы метрах в 200 выше Ладожского моста. Палатку поставили прямо на берегу, возле лодки. Место тихое, суда идут довольно далеко – но все равно уже слышен городской шум, на том берегу Шлиссельбургское шоссе, а волной от проходящих судов чуть не смыло в Неву наши миски. Уже в Морье мы очень пожалели, что не взяли с собой чистой воды в канистре – пить здешнюю водичку не хочется. Но пришлось, и ничего с нами не случилось. Кипятить, правда, старался долго.
Костров мы не жгли, пользовались шведским Primus’ом. Над нашей стоянкой, если подняться по обрыву метров на 15 (тропинка есть), стояли столы и лавки… сделаны грубо, но не на раз, как бывает у туристов. Мы подумали, что это сделали для себя рабочие, которые строили здесь трубопровод.
Стоянка у Ладожского моста
Наутро мы сняли мачту и разобрали ее на две части по 4 м, чтобы не терять времени – в Финском заливе ее предполагалось снова поднимать. Уложили ее вместе с вантами вдоль правого борта (где нет двигателя), принайтовили, и вышли в последний переход около 12 ч.
Отсутствие мачты сразу почувствовалось – верхней фермы нет, и жесткий «тетраэдр» Тайфуна превратился в плот, который волнуется и колыхается даже на малой волне. Плавание по Неве, да еще под двигателем, показалось нам после предыдущих переходов плаванием в пруду. Чувствовали мы себя, как «Жигули» среди фур – постоянной чередой вниз и вверх шли буксиры и сухогрузы, не считая уж маломерных катеров – но все же не как велосипед. Роль велосипедов на трассе играли гребные лодки, которых на Неве оказалось на удивление много. Пройти по Неве своим ходом хотя бы раз очень интересно. Нынешние берега Невские описаны Беликовым в его прошлогоднем отчете – мы не знали, что «Попандопола» ходила в 2005 г. примерно тем же маршрутом, у нас было бы меньше ощущения новизны…
Шли мы вниз по течению, выдерживая скорость около 7 узлов. За Охтинским мостом на декоративной каменной пристани, к которой некому приставать, нас встречали Вера с ребятами. Это была моя давнишняя мечта – на своей лодке ошвартоваться у этой пристани, где когда-то мама и ее братья играли на бережке, еще до всякого гранита, до войны.
Остановка у пристани ниже Охтинского моста (Моста Петра Великого)
Вместе с Верой, Аей и Мишей встречали нас и прохожие, дивясь этому странному судну. Повстречались мы, пофотографировались и пошли дальше, в блистательный Петербург, где все кишит маломерными и не совсем маломерными судами. На моей памяти эта первая такая навигация, когда действительно становится похоже на Венецию с непрерывно снующими судами во всех направлениях. Но у нас так – три месяца в году, и то не во всякую погоду, а в Венеции – круглый год.
Мы с ними всеми разошлись более или менее по правилам, прошли под нашими красивыми мостами и свернули от Петропавловки в Малую Неву. За вторым по счету мостом – Тучковым – внутренние водные пути кончились, и мы, оставаясь на реке, перешли в море – в зону действия морских правил. Но и в самом деле, обстановка тут другая – по левому берегу доки, по правому завод «Алмаз», яхтенная стоянка – и вот наш зеленый семнадцатый буй и цель нашего путешествия, спасательная станция на острове Декабристов. Дальше – уже залив. Мы прибыли в 17 часов, проделав ровно за пять суток путь в 146 миль по треку и примерно 120 миль генеральным курсом. Сюда же мы привезли и свой мусор, еще из Приозерска - помоек нам по дороге не встретилось, а костров мы не жгли.
Еще не на суше, но уже дома: проходим Большую Невку.
Тем, кому небезразлична судьба "Иваныча", скажем, что иглу мы заказали в фирме Bombardier, и недели за три, после всяких разговоров, переговоров и недоразумений я получил целый ремкомплект карбюратора. Людям, торгующим гидроциклами, наш "Иваныч" не очень-то интересен. Чинить они его отказались ("чиним только те двигатели, которые сами продали"), я махнул рукой и сам отремонтировал карбюратор - на этот раз благополучно.
Для тех, кто любит цифры, здесь можно посмотреть сводный график похода. К координатам надо относиться критически - в них могут быть ошибки по самым разным причинам, и сама ценность точек неравнозначна. Большая часть указанных в таблице ориентиров (кроме самой Южной Ладоги) не обеспечивает безопасного маршрута в отношении камней, банок и пр., а просто задает основное направление.
Капитан Алексей Янковский, Петербург, alexei_jankowski@yahoo.co.uk
Помощник Сергей Прудов, Петербург