1. Долгий путь к северному морю
У всех у нас свой опыт и устоявшиеся суждения, кроме того, различия в
возрасте и крайне самобытные характеры - иногда по вполне невинным вопросам
на борту разгорались обсуждения вполне в духе собравшего нас форума. Но в целом
команда получилась. Хотя иногда я мечтала безотносительно к этой матерой парочке
о теплом, толстом матросе непременно женского полу, которая бы не пыталась
отобрать у меня
пассатижи, хорошо готовила и помнила бы, в какой герме лежат чайные девайсы.
В реале мы впервые встретились только в Хабаровске, на старте. Обосновались
по предварительной договоренности в яхт-клубе, за что огромное спасибо яхтсменам
"Водника" и лично Сергею Долженко. Добираться до Николаевска мы
предполагали на скоростном метеоре (ходят ежедневно), это заняло бы сутки.
Но нам архи-не повезло – лето было очень засушливым, вокруг горели леса, а
Амур пересох настолько, что сообщение метеоров прекратилось. Такой низкой воды
речники не помнили за последние 35 лет... Жара в Хабаровске для меня была самым
страшным погодным испытанием за весь поход. Всю неделю хотелось на север, во
льды.
В 2007 году выходили из Комсомольска.
Прошли 700 км вниз по Амуру своим ходом.
В качестве единичного
опыта это было интересно. Амур – красивая река, действительно очень
большая. Берега в основном – поросшие лесом сопки, иногда низины с
болотиной. В нижней части широко разливается, образуя многокилометровые
равнины среди островов. Амурская вода очень грязная, к сожалению – гадят
туда и китайцы, и наши. Местные летом пойманную в реке рыбу едят, зимой
воздерживаются («воняет фенолом»). Без комментариев.
При попутном ветре легко
проходили 100 км за световой день; при смене ветра темп сократился, но
оставался достаточно хорошим, не меньше 100 км в сутки даже в
штиль без использования мотора: течение стабильно добавляет 4-6
км/ч.
Основная опасность на реке - метеоры, из-за которых рулевой постоянно находится в напряжении. Между его появлением и расхождением часто проходит меньше минуты. Сильно уклоняться от фарватера тоже не хочется из-за многочисленных мелей.
Несколько раз днем проходили грозы. При ветре-низовике (дующем
против течения) поднимается короткая крутая волна. Мы наблюдали волну не
больше метра, опасности она не представляла, но сильно замедляла
ход.
Перед Николаевском начинаются угодья браконьеров, по всей ширине
реки попадаются многочисленные сети, растянутые на мощных тросах. На
лавировке в свежий ветер приходится вписываться, выслушивая пожелания
собственно от рыбаков.
В Николаевске
всемогущие хабаровские яхтсмены определили нас на базу судостроительного завода.
На базе мы пренебрегли пирсом и во время бункеровки роскошно расположились
на маленьком пляже посреди мусорки, между куч металлолома.
По поводу пограничников: год назад, несмотря на поданные заранее
документы, разрешения на плаванье мне не выдали (предположиельно, запрос
потерялся во время смены руководства). Перед
выходом в николаевской погранчасти нас мариновали два дня, в
итоге оформиться на месте не удалось и мы ушли нелегально,
ночью. В этом году проблем не
было.Разрешение получили по почте в срок. В
Николаевске береговая охрана применила к нам прогрессивную стратегию,
"все для клиента" - для моей поездки в часть и обратно даже выделили
машину - в обмен на обещание фотографировать все встречаемые суда и запоминать,
где ловят калугу.
| В 2007 году, двигаясь ночью от Николаевска, мы едва не заехали в такую ловушку, обходя мыс Чныррах. Толстые деревянные столбы внезапно выплыли из темноты в нескольких метрах впереди и справа по ходу движения. Хорошо, что ветер был встречным, успели развернуться, увалившись до фордака. Выйдя в лиман, мы в полной мере оценили другую особенность – малые глубины, на отливе превращающиеся в обширные банки. Из устья Амура вышли по полной воде. Участок до Пуира, где фарватер идет относительно ровно и в прилив можно напрямую резать мысы, проскочили без проблем. К вечеру раздуло свежий ветер и короткую встречную волну. Продолжая идти в лавировку, мы попытались «угадать» фарватер, обозначенный на карте. Тем временем начался отлив. Сначала цепляли дно рулем на каждой волне. Потом руль всплыл. Мы попытались вернуться, но сзади глубже не было. Тогда организовали пешую разведку по нескольким направлениям. На сотни метров вокруг глубина была примерно по колено, с небольшими вариациями. Попытались толкать тримаран к берегу. Вода уходила. Тримаран, даже без трех человек на борту, скреб центральным баллоном по дну. Потом он осел на дно. Справа обнажилась длинная череда банок. На банках росла трава. По ним ходили чайки. Прилив должен был начаться глубокой ночью. Тем временем небо быстро затянуло до горизонта полосами низких темных облаков. Облака летели навтречу со стороны моря. Мы ходили на банки на экскурсии. Господи, страшно подумать, что сказал бы Беликов. Интересно, как же они здесь шли? Наверняка, с безукоризненной точностью, следуя неведомым мне законам хорошей морской практики и косвенным признакам вроде цвета воды, незаметным мне. Тримаран лежал на осушке, прикрытой несколькими сантиметрами плещущейся ряби. Я мысленно убивала себя апрумпель. После ужина завели якорь и забились на ночь вчетвером в палатку тримарана. Для этого часть вещей пришлось выкинуть на палубу. Утром пришла вода, с приливом усилился северный ветер. Высунувшись на палубу, я обнаружила, что тримаран пляшет на короткой метровой волне. Дуло около 10 м/с. Полз туман. Выбрав якорь, мы смогли свободно идти на ближайший мыс, где находилась деревня Макаровка. Банка скрылась под глубиной не меньше метра. Причалили за несколько минут до того, как все вокруг стало утонуло в сплошной белой пелене. |
Там нас
ожидала очень теплая встреча – бригада не забыла моего прошлогоднего визита,
тогда нас прибило начинающимся штормом. Классическое дальневосточное
гостеприимство – икра, уха (кета - 2 шт. и немного картошки). До ночи сидели у
костра. Рыбаки рассказали о береговых каналах. И предупредили – в этом году
от Пуира поставили огромный заездок с выходом далеко на банку. В середине,
где поглубже, еще есть проход, но его скоро заделают. К нашему костру прибились
ребята из береговой охраны – основная их функция там – ловить браконьеров.
Общение с береговой охраной оказалось плодотворным – на следующий день они
вызвались показать нам проход до Пуира, тот самый участок, где в прошлом году мы
провели ночь на банке.
Дальше прошли, четко следуя инструкциям. Последний участок – самый неприятный
в плане мелей. Перед Байдуковым банки идут сплошной полосой – на восток
далеко в море и на запад до самого мыса Меньшикова. Проходы между ними узкие и
ходятся только по высокой воде. А за мысом нас встретило море. Мутная желтоватая
вода лимана сменилась холодной и прозрачной, лазурного цвета, в которой
шверт виден до основания.
| 2007. На выходе из лимана поражает обилие жизни. Плавники маячили в прямой видимости постоянно. Черные косые плавники касаток, белые спины играющих белух, круглые надутые нерпячьи мордахи. Рыба шла в реку на нерест, на входе в лиман ее уже ждали. Но помимо разнообразной живности, море встретило нас тогда полутораметровой зыбью и низкими темными облаками. В районе мысов у острова Чкалова зыбь перерастала в классический сулой с обрушивающимися гребнями. Через несколько часов после выхода в море раздуло до 5-6 баллов. Носы стали зарываться по носовую балку, взяли рифы. Дул свежий юго-восток, шли чистым фордаком, со скоростью от 10 км/ч на подъеме на гребень до 14 км/ч на спуске. Волна выросла до двух метров, тримаран сильно заливало: вода попадала ведрами внутрь палатки, хлестала в кокпит через шнуровку. Из-за неправильно установленных шпигатов в кокпите постоянно плескалось по щиколотку. Но ход тримарана был уверенным и стабильным, волна мягко подныривала под корму и прокатывалась под тримараном, гребень уходил под трамплин. Ближе к вечеру ситуация стала неприятной. Команда откровенно мерзла. Берег, вдоль которого мы шли - низкий пологий каменистый пляж, полностью открытый прибою и лишенный каких-либо укрытий. Впадающие реки очень маленькие, без возможности захода. Цель перехода – мыс Литке, убежищем считать было тоже нельзя. На мысу есть бухточка, но от ветров восточных румбов она не защищена. К тому же, вход в бухточку закрыт осыхающим рифом, возле него крепко месит. До «конца света» оставалось четыре часа, до Литке 40 км. Заходить в незнакомую бухту перед темнотой и при большом волнении не хотелось, а идти штормовать в холодное море на лодке, где негде спрятаться от воды, просто не хотелось. Очень не хотелось. Погода продолжала портиться – дуло уже, вероятно, больше 15 м/с. С гребней начало срывать пену, она пошла по склону полосами. Темные низкие облака затянули все небо – маленькое голубое окошко над морем, источник надежды с момента выхода в море, исчезло. С берега летели белые клочья тумана. Решили выбрасываться на пляж. Привелись до галфинда - лодка рванула, кренясь, зарифленного на две полки грота стало много. Перед выброской на камни стали убирать пристяжные дюралевые шверты – для этого Роману и Алексею пришлось покинуть кокпит и полностью перелезть на аутригеры. Несколько минут они боролись со стропами-стяжками, подсдувая при этом аутригеры (иначе шверты не провернуть) и регулярно скрываясь по пояс в набегающем гребне. Перед выброской отдали якорь. Прибой оказался меньше, чем казалось на подходе: волны шли вдоль береговой линии и заворачивались в лоб только у самого пляжа, это их отчасти гасило. Серфинга не было, почти до упора летели лагом к волне, на берег выскочили довольно мягко, без ударов. В прибое тримаран поколбасило, но назад не стащило и не развернуло. Разгрузив, вытащили его с перепугу в несколько приемов на самый верх – туда, где заканчивалась галька и росла трава. Несколько минут не могла убрать грот – вырывало ветром. Устроили большой костер, долго сушились и грелись. Выбросились мы возле заброшенной деревни Коль-2. Оказалось, что мы встали на узкой косе, отделенной от берега речной протокой и заваленной разнокалиберным плавником. После ужина обнаружили огромного медведя, переходящего протоку вброд в нашем направлении. Увидев нас, медведь спокойно развернулся и ушел обратно в тайгу. Ночью ударила гроза. Хорошо ночью в грозу на суше. На следующий день ветер ослаб, но погода оставалась противной.. Небо было по-прежнему затянуто серыми тучами, с берега все еще летели клочья тумана. Устроили дневку, пошли на экскурсию в заброшенную деревню. По дороге Аня увидела метрах в двадцати от берега огрызок сети с запутавшейся маленькой нерпой. Лысая башка то появлялась, то исчезала под очередной волной. Пришлось Алексею ее спасать. В гидре он героически пробился через накат и со второй попытки разрезал сеть, ругаясь с нерпой и уворачиваясь от укусов. |
Большую часть морского перегона приходилось идти в сплошной пелене с
видимостью не больше 100 м и при слабом переменном ветре. Много моторили.
Ориентиров и даже просто берега чаще всего не было видно, ходили по GPS и
компасу. Туман носится над морем постоянно, он перемещается с ветром над
поверхностью воды, чередуясь с просветами, когда можно увидеть чистое небо и
берег. Туман неоднородный – полосы его нагромождаются друг на друга, принимают
формы кучек, взрывов и даже низких шквальных туч.
Морской участок до мыса Литке очень однообразный: после низких плоских
лысых островов Байдукова и Чкалова тянется высокий земляной обрыв Петровской
косы, отгораживающей море от залива Счастья. Дальше берег на протяжении 60 км
образован низким галечным пляжем и сопками, поросшими дремучей тайгой. В устьях
маленьких речек есть несколько заброшенных деревень.
От мыса Литке береговая линия поворачивает на запад и резко изменяется,
начинаются высокие скалы, становится красиво.
Мыс сложен высокими светлыми складчатыми камнями, перед
ним небольшая бухточка. Место классное: пляж из огромных светлых валунов,
дальше – дремучие таежные заросли. Напротив бухты маленький, очень красивый
островок Коврижка с рогом остроконечной скалы. На вершине острова гнездо орлана.
Между островом и берегом тянется полоса камней, осыхающих при отливе,
на них лежат нерпы, похожие на толстые серые сардельки. А на самом острове
обитаются морские птицы, именно на Литке они впервые встречаются в таком
количестве. Очень интересные птицы топорки, у них черные короткие упитанные
тушки, коротенькие крылышки и большой красивый цветной клюв. Издалека, в полете,
кажется, будто они в клюве что-то несут, но на самом деле просто такие рожи. На
воде подпускают очень близко, а когда деваться совсем некуда, неуклюже
ныряют или убегают по воде, отчаянно махая маленькими крылышками.
На Литке расположены маленький маяк и метеостанция. Население – четыре
человека: маячники, супружеская пара Володя и Наталья, и двое метеорологов.
Володя сразу же позвал в гости. На маяке даже вспомнили мой визит прошлого
года и подарили бумажное фото - снятая сверху бухточка с причаленным
маленьким синим тримараном.
| В 2007 мы зашли на Литке на пути обратно в Николаевск. В тот день погода уже наладилось - было солнечно и даже как бы тепло, особенно на камнях в бухточке. Тогда ребята ходили искать малину, а потом Рома в гидрокостюме плавал с нерпами и фотографировал подводные камни. Нерпы, похоже, принимали его за своего очень изможденного сородича и не разбегались. А я ходила по фантастически красивому пляжу, пинала каменюки и депрессовала из-за преждевременного схода с маршрута. Общаться с местным населением не хотелось. |
| В 2007 году залив стал конечной точкой маршрута, от него повернули обратно. Но кроме того, залив запомнился чудовищным количеством рыбы. Шел небывалый, огромный нерест. Встали мы поздно и до речки добрались уже по темноте. Пошли за водой. Все перекаты забиты кетой. Мертвой рыбой завалены берега. В устье, перед впадением в море, дна не было. Сверху громоздились живые и полумертвые, вперемешку, сплошные горбатые спины переливались под светом фонарика. Это была последняя волна нереста, когда осенняя кета, уже ослабевшая, ломится, не глядя, в любую речку... Все это природное изобилие оставило странное впечатление. |
После залива Рейнеке прошли мыс Александры – второй ключевой мыс
маршрута. За мысом тянется стокилометровый изгиб одноименного залива. Восточную
часть его прошли спокойно, при очень слабом переменном ветре, под мотором.
Туманы и скалы, скалы и туманы, и водопады с многоэтажной высоты узких
распадков, и полное ведерко вареных крабовых клешней - оказалось,
их очень удобно колоть якорным штоком. На ночевку встали в протоке перед
озером Мухтеля, до озера не пошли. В протоке впервые наблюдали медведя. Западную
часть залива практически не рассмотрели – и на прямом, и на обратном пути
берег был скрыт в тумане. В полном тумане и при свежем ветре подходили к
переломной точке нашего маршрута - мысу Врангеля, за которым начинается
Шантарское море.
И с мыса Врангеля становятся видны Шантарские острова – в те редкие
моменты, когда оттуда хоть что-то видно. Также мыс замечателен сильными
приливными течениями. Течения ощущаются на всех выступающих мысах, но на
Врангеле они особенно выражены: здесь общий мощный поток, идущий с приливом из
Тихого океана, разделяется на две ветки: одна уходит на юго-восток вдоль
побережья в сторону лимана, другая – в залив Академии и через проливы Шантар
дальше на запад. Выгребаться против них малоперспективно. Кроме того, в шторм в
районе мыса может возникать аномальное волнение. Этот мыс лучше
проходить по стопу, и даже в этом случае влияние течений очень заметно, а
направления хаотичны.
Подходя к мысу Врангеля, я честно держала в голове все эти ужасы. Подходили
по начинающемуся приливу. Мыс был полностью закрыт туманом, до того просветы
появлялись не больше чем на несколько минут. Туман в сочетании со свежим ветром,
пришедшим с приливом, казался особенно холодным и противным. Пришлось одеть
запасную теплую одежду. Даже имея точку в GPS, я до последнего затруднялась
идентифицировать оконечность Врангеля, считая ее расположенным ранее безымянным
мысом. Визуально он выглядел как слабо просвечиающая группа камней, непонятно
куда уходящих и исчезающих в слошном молоке при некотором удалении. Идти на
Шантары в этот же день не предполагалось. В отчете А.Беликова бухточка перед
самым мысом значилась как удобная для стоянки, на карте она выглядела
невразумительной.
Бухта открылась внезапно. Мы вывалились из стены тумана, у берега его не
было. А было солнце, и ясное небо, и желтый песок – песок, не камни! – в
обрамлении огромных валунов. Вода у берега над песчаной отмелью казалась
бирюзовой. Пейзаж потрясающий, песок – горячий, и не было на нем мусора, а были
ракушки и водоросли, и медвежьи следы на песке... И маленькая чистая речка
в завалах плавника. Честное слово, лучшего места перед решающим переходом не
придумать!
В бухточке оказалось тепло, даже жарко.
Поставив лагерь, пошли гулять по берегу. Не считая понижения в самой бухте,
берег высокий, скалистый. Прибой, входя в каменные полости у подножья скал,
долго звучал, как эхо в пещере. Запомнились еще маленькие синие цветочки на
скалах. Вдоль берегового сброса в лесу проложены тропы – широкие и ровные, но с
низко нависающими ветвями. Медведь на ходу ниже человека. А к вечеру туман
разошелся и сверху мы смогли увидеть острова. Они были очень близко.
На следующий день мы пошли на Шантары.
Высадились в небольшом распадке возле устья речки в северной части
острова.
Примерно через час после высадки, пока мы гуляли по берегу, радуясь жизни и
новым пейзажам, погода испортилась. Солнце скрылось, и из распадка пошли
непрерывные жесткие шквалы, сопровождавшиеся дождем и клочьями тумана из ущелья.
Все это было бы очень похоже на байкальскую горную, но за ущельем гор не было.
Там был Северо-Восточный пролив, куда предстояло идти.
«Гоблина» мы
поставили прямо напротив выхода ущелья, откуда свистело особенно сильно.
Пришлось перечаливаться ближе к краю бухты, под защиту скал, разгружаться и
вытаскивать лодку на берег. Поскольку был отлив, вытаскивать 400-килограммовую
(с частью груза) лодку пришлось по осушке через каменистый пляж с несколькими
уступами. Волокли, тащили и катили два часа, но до верха осушки так и не
дотащили. Ночью на пике прилива отдельные волны доходили до кормы. Я жестоко
сожалела, что не установила на носу лебедку. На следующий день стало потише;
команда рвалась в бой и стремилась по шторму и в тумане пройти Северо-Восточный
пролив. Может, и прошли бы, а может быть и нет; рисковать я снова не
стала. Стояли на Беличьем два дня.
По прошествии циклона наступил уникальный день - единственный, когда
видимость сохранялась стабильно хорошей. Вечером, правда, была сильная гроза с
проливным дождем.
Прошли по спокойной воде - с юга от камня Диомида, вписавшись
поперек пролива между ним и длинным рифом - Зубами Дракона, издалека заметными
белой полосой бурунов. От мыса Филиппа тянется сулой, при спокойной погоде
он имел вид слабых хаотичных всплесков. Мы для спокойствия (в основном моего,
Евгений хотел испытать течение) прошли пролив по стопу перед началом
прилива.
И даже в этой фазе, двигаясь под мотором через полосу сулоя, зафиксировали
скорость 16 км/ч (на тихой воде было бы около семи). По лоции, течение
может достигать 10 узлов. Из местных страшилок – резкое его усиление
возле зубов Дракона, где образуется воронка, и туда же - оптический эффект
на Камнях Диомида, когда независимо от реального движения кажется, что
лодку несет на камни. Еще страшилки – рев водной массы, завихрения и
воронки в то время, как приливная вода врывается в узости между островами,
иногда движется стоячей волной четырехметровой высоты.
Губа Якшина – большой залив в южной части Большого Шантара. Много
идеальных мест для стоянки в распадках скалистых берегов – с пляжем и горной
речкой. Мы добрались до оконечности залива и зашли в речку Амука, где
находится заброшенная деревня и метеостанция. На метеостанции, кроме троих
сотрудников, живет легендарный охотник Дмитрич. В прошлом он геолог, потом
много лет работал начальником этой метеостанции, выйдя на пенсию, там же и
остался. Живет на Шантаре постоянно. Дмитрич, помимо неформатного мировоззрения,
обладает колоритной внешностью: снежно-белая борода, глаза цвета морской воды. А
также несомненным чувством юмора. «Скоро сюда на водных велосипедах пригребать
будут», - посмеиваясь, сказал он, бросив взгляд на "Гоблина".
Дмитрич рассказал немного о заброшенном поселке – поселок объявили
нерентабельным и народ выселили, хотя в колхозе «картошки выкапывали и на
Чумикан, и на все окрестные поселки». В этом сезоне на Большом Шантаре народу
почти не было. Мы оказались вторыми – до нас приходили только байдарочники из
залива Николая. Ждали на метеостанции еще яхту из Комсомольска.
К нам в лагерь пришли собаки с метеостанции – две абсолютно белых лайки и
чистокровный дворянин. С собаками я подружилась с помощью колбасы. Из нашего
лагеря они с тех пор не уходили – это было хорошо, можно было не
бояться нежданного медведя. Но за все время стоянки не видели там ни
одного – рыбы мало, медведи к берегу не спускались.
Приливы в это время были около шести метров. Речка, в которой мы стояли,
по большой воде годилась для большого парохода, по
малой превращалась в ручеек.
На Шантаре честно выполнили культурную программу – сходили на
развалины заброшенного американского китобойного завода, сфотографировали
ржавые агрегаты.
Утром 6 августа ушли по отливу. Белые лайки стояли на берегу и провожали нас,
пока не скрылись в тумане.
Из-за задержки в Хабаровске времени на исследование Шантар осталось
меньше, чем хотелось бы. Недельку бы еще.. Выйдя из губы Якшина, обогнули Малый
Шантар вдоль западного побережья. Малый Шантар – по всей видимости очень
красивый остров, судя по тому, что иногда удавалось рассмотреть. Скальные
клыки выступающих мысов появлялись на несколько минут и снова скрывались в
тумане. Вечером встали в бухте Абрек. Бухта Абрек – хорошая стоянка в плане
защиты от ветров почти всех направлений, но с точки зрения эстетики – место
малость противное (для избалованного везде-подходимостью надувного туриста). В
глубине бухты берег низкий с болотиной, комары кусаются. На отливе открывается
огромная осушка с черным илом и зарослями морской капусты, перед выходом по
отливу пришлось оттащить лодку метров на 100 от берега, чтобы не обсохнуть,
и так грузиться.
После стоянки в Абреке мы пересекли узкий пролив Лингольма, отделяющий
острова от Тугурского полуострова. До выхода обратно оставалось два дня. Погода
все это время оставалась классической – сплошная облачность, туман, временами
дождь, холодно и мокро, слабый ветер неопределенного направления.
По такой погоде мы не стали совершать больших переходов, остановились в
маленькой безымянной бухточке напротив озера Лебяжьего, образованного разливом
речки. Бухта открытая на север, берег завален плавником, нагроможденным
северными штормами. За дровами ходить не надо – можно нагнуться в любом месте и
на расстоянии вытянутой руки обязательно отыскивается дровина любого заранее
заданного размера. На берегу нашли китовые кости, частично засыпанные. Вдоль
озера проложена широченная медвежья тропа, на берегу следы большого медведя и
медвежонка. Вечером врервые за долое время наблюдали чистый закат, перед закатом
море очистилось и стали видны острова. И в бухту зашел живой кит. Несколько
раз мы смогли видеть огромную поднимающуюся дугой спину и выброшенный фонтан
воды.
На следующий день, 8 августа, прошли около 10 км вдоль побережья –
в бухту Онгачан, чтобы на следующий день с отливом оперативно 
двинуться в
пятидесятикилометровый переход через залив Академии на мыс Врангеля, замкнув
таким образом круг по островам. При прохождении мыса Отвесного недалеко от
берега форсиовали полосу сулоя, довольно ощутимого, несмотря на слабое волнение.
На входе в бухту нас встретили медведи – медвежонок-подросток выбежал к самой
воде, чтобы лучше видеть лодку и какое-то время бежал параллельно, пока мы
заходили в бухту. Выше его по склону трава шевелилась, но второго зверя видно не
было, он предпочитал наблюдать из укрытия. Когда до берега оставалось не больше
ста метров, медвежонок, видимо, получил суровый выговор и в ужасе ломанулся в
лес. В бухте Онгачан стоянка снова оказалась хорошая. Сходили на
экскурсию на расположенное в нескольких километрах лесное озеро. К озеру с
берега ведет широкая тропа. Тропа истоптана вездесущими медведями, но попадаются
и следы крупных копыт, кроме того, есть -вау!- следы человека в виде брошенной
недалеко банки из-под майонеза. Сергей наловил в речке на спиннинг ведро вкусной
рыбы неизвестного вида. У озера возникает странное ощущение – о море ничто не
напоминает, кажется, что находишься в родной сибирской тайге где-нибудь за
Иркутском, жрут комары...
9 августа двинулись в обратный путь.
Самую узкую часть пролива Лингольма на траверзе мыса Сенека прошли по стопу,
поэтому с бурным приливным течением, водоворотами и сулоями, которыми этот мыс
знаменит, не сталкивались. Мыс Сенека, насколько я знаю из отчетов, очень
красив, там есть скала с аркой. Мы не смогли увидеть его вообще –
он полностью скрылся в тумане, когда прошли на расстоянии около
700 м по GPS. Бросить прощальный взгляд на Шантары тоже не получилось.
За мысом Врангеля возникло четкое ощущение, что мы пересекли некую невидимую
черту, выйдя за пределы Шантарского моря. Стало менее холодно и не
так мокро, возле берега появился запах выброшенных водорослей...
Тем не менее от мыса Врангеля туманы сопровождали нас и дальше, до самой
Петровской косы. Самый сильный туман был возле мыса Александры. Полоса
этого тумана, сизого цвета, началась в нескольких километрах от мыса. Такого у
нас еще не было. Туман сопровождался свежим встречным ветром, плотные клубы его,
состоящие из тяжелых мокрых капель, летели по ветру и клубились на фоне
палатки – видимость была нарушена в пределах палубы катамарана! Прижавшись
к берегу практически вплотную, я смогла различить метрах в пятидесяти
закручивающуюся пену, бьющуюся о скалы. Камней выше полосы прибоя видно не было!
Идя на оконечность мыса Топографический по GPS, почти уперлась в
выступающие за него кекуры. Как назло, точка оконечности Александры
оказалась неправильно забитой, пришлось обходить с большим
запасом.
Туман закончился только в самом заливе Рейнеке. Так же внезапно, как и
начался. Выйдя из него, мы могли оценить сизую полосу, скользящую над водой.
Ветер взбивал туман в плотные шапки, и эти шапки стремительно двигались, не
меняя формы.
Ночь в заливе Рейнеке после Шантар показалась теплой. Когда стемнело,
появилось очень странное чувство, что что-то не так. Не сразу дошло что: впервые
за десять дней стали видны звезды! Впрочем, ненадолго.
На маяке Литке нас, как выяснилось, уже потеряли, и встретили как старых
друзей. Наталья устроила торжественный ужин: мясо свежедобытого котика,
армейское молоко «для победителей». Здесь мы устроили королевскую дневку с
баней. Мы с Евгением сплавали на Коврижку на веслах, взяв напрокат казанку без
мотора. Вершина Коврижки невысока, но подняться на нее очень сложно: склоны
сплошь покрыты спелой шикшей и морошкой. На спуске я зависла на склоне надолго:
согнать меня смог только начавшийся отлив. Пробираться на берег пришлось среди
обнажившихся камней, пользуясь веслом как шестом.
От Литке взяли в экипаж Володю с маяка, которому нужно было в Николаевск.
Вместе с Володей нам выдали запас провианта, чтобы мы в море не голодали.
Наталья очень беспокоилась, что мы его не прокормим или промочим, так что перед
выходом я даже начала испытывать опасения за благополучие вип-пассажира.
Оказалось, напрасно – Володя лихо вписался в наш походный быт, разводил костер
за несколько секунд, добывал у рыбаков свежую рыбу и варил крутейшую уху – в
общем, среди матерых капитанов оказался очень правильным человеком.
На обратном пути мы остановились на о. Чкалова в бухте Тихая, возле бригады,
занятой отловом белухи.
На базе рассмотрели и белух. Отловленный молодняк сидел в садках из
сетей, подвешенных на круглых желтых буйках. Попадающих в сети
взрослых животных выпускают, оставляют только молодняк, он
лучше приспосабливается к неволе. Маленькие белухи – это круглые лобастые
тушки, цвета серовато-молочного – становясь взрослыми, они, по словам рыбаков,
перецветают в чисто-белый. Вздымавшиеся из воды спины были прилично покоцанными,
покрытыми царапинами и шрамами. Я предположила, что это следствие
поимки, причем рыбак обиделся и ответил, что при жизни на воле это их
нормальное состояние.
Для ловли белух кроме катеров используют большие (около 10 м) деревянные
посудины, оснащенные мощными японскими подвесниками, а также неприлично тонкими
деревянными мачтами. Вроде бы с возможностью постановки бермудского грота, не
уверена - мы их видели только под генуями. Паруса ставят при возможности, чтобы
подойти к белухам поближе.
Помимо белух, к достопримечательностям острова Чкалова относится памятник
авиаторам Чкалову, Байдукову и Белякову, он установлен в месте их
приземления после рекордного перелета.
На выходе из пролива между Байдукова и Чкалова зацепили краем банку с резким
перепадом глубин, на котором была крутая обрушивающаяся волна (при
общих условиях NO 5 б и волна около метра). Евгению она живо напомнила
азовскую, и он радостно ее приветствовал.
Переход через лиман нужно было начинать по максимальной воде или чуть раньше,
по таблице приливов – около 4 утра, поскольку прилив идет в лиман с севера,
и аналогично пик максимальной воды по времени распространяется в сторону
Николаевска. Мы подошли на ночевку к селению Байдукова, чтобы рано
утром сразу же стартовать в лиман.
Байдуков был когда-то большим селением, с большими, добротными домами. Сейчас
во всем поселке постоянно обитаема только метеостанция. На берегу нашли
труп выброшенной на берег (выбросившейся?) белухи.
В этом году, в начале августа, на берегу тусовались стаи
алеутских крачек. Крачки оказались свирепыми зверями. Евгений им почему-то
особенно не понравился (может быть, из-за видеокамеры), но они на него
пикировали при всякой возможности - выясняли отношения весь вечер.
Год назад, когда мы останавливались на Байдукова, нас
встретили маленькие птички-кулички в огромном количестве, они
летали вокруг нашего лагеря с нежным свистом. Самки, сидевшие на яйцах в
открытых ямках на берегу, при приближении к ним не улетали, замирали с открытыми
глазами совершенно неподвижно. При желании их можно было взять в руки.
| Обратный путь по лиману в 2007 году не обошелся без приключений. Ко входу в лиман мы подходили 19 августа при ясной погоде и по штилю. Остров Байдуков обошли с внутренней стороны – заливом Счастья. По площади залив намного меньше лимана, тем не менее вмещает в себя всю его навигационную специфику. Ничтожные, в среднем до метра, глубины, осушка, дно, поросшее водорослями. В заливе Счастья мы подняли алюминиевые пластины-шверты, и более не вспоминали о них до конца похода. На подходе к лиману, в районе мыса Меньшикова, штиль за несколько минут сменился крепким ветром точно в лоб. Поднялась крутая волна – не больше полуметра и очень короткая, с крутым шипучим барашком. На волнах отражалось и играло солнце – открывшееся устье казалось золотым. Шел отлив, начали сплошь скрести дно. Встали на Байдукова, решив дождаться обещанного в таблице подпора и пройти после самый неприятный участок - до Пуира. Скорость ветра наводила на мысли – я мрачно пронаблюдала крачку, летевшую хвостом вперед, а также туалетную бумагу, которая вырвалась из рук и вознеслась в небеса, грациозно извиваясь. Ветер дул из лимана, расходясь на выходе веером – для нас он был встречным. Подпора оказалась более незначительной, чем можно было ожидать по таблице – на пике уровень воды не дотягивал даже до того, что был обозначен палочкой при причаливании. Учитывая общую неприглядность, решили заночевать на Байдукова. Дальнейшие злоключения помимо упоминавшегося лоцманского кретинизма связаны со временной спецификой графика приливов. Во второй половине августа приливы в лимане принимают неправильный полусуточный характер, с большой полной водой рано утром и малой – во второй половине дня. Далее каждые сутки время большой воды сдвигается примерно на час назад. С 19 по 22 августа, время нашего прохождения лимана, разница между большой утренней/ночной водой и малой дневной оставалась значительной – фактически в светлое время вода оставалась равномерно низкой. А поскольку известные нам ориентиры все были визуальными, GPS-привязок не было, ходить ночью мы не могли. Пройти обратным треком тоже не удалось бы, так как вода в ходовое время оставалась низкая – пройти можно было бы строго фарватером – при условии, что знаешь его. К закату ветер не ослабевает. Вызывает опасение тримаран, лежащий на осушке. Тримаран груженый, тем не менее наветренный аутригер задран вверх, несмотря на дополнительную прижимающую его расчалку, крепко задувает под трамплин, который раздувается парусом. Встаю на аутригер – никакого эффекта. Из опасения, что ветер еще усилится и перевернет судно, заново насмерть растянули его на якоре и двух расчалках. Следующий день начался при низкой облачности и слабом северо-западе. Из дневника. Вода с утра ниже, чем вчера при подходе. однако светло и нет ветра. Проскочим? Отходим на несколько километров по предполагаемому фарватеру, садимся на мель. Пытаемся сойти, мель усугубляется. Расходимся по сторонам в пешую разведку, я щупаю впереди, Алексей мористее, Роман к берегу. У меня все плохо, по колено - по щиколотку, возвращаюсь к тримарану, у Алексея аналогично. Роман убежал за несколько минут в точку. Вроде обговаривали расстояние «голосовой связи». Или – нет? Тем временем погода меняется. С берега по небу идет чернота. По низу – туман. Орем в сторону двигающейся черной точки, хором и по очереди. Не реагирует. Непонятно маячит, то ли стоит, то ли удаляется. Чернота подходит, за несколько минут раздувает до барашков. Роман без спасжилета. Настоящие капитаны такого не допускают. Настоящие капитаны раздают четкие указания, и делают это вовремя. Видимость начинает падать. Врубаю мотор, с перепугу на полные обороты. Рулю на черную точку. Не потерять бы, блин, из виду. Глубоко... Глубина дальше увеличивается! Должен быть отлив. А воды становится больше. Нагонная? Уже раздуло барашки, между гребнями мотор рычит, цепляет винтом песок. И все же воды много. Роман стоит по пояс, скрестив руки на груди. Поскольку на себя ругаться как-то глупо, нецензурно отрываюсь на Романе. Потом будет стыдно. Роман обижается, залазит на борт. Все, на сегодня хватит! Едем ночевать опять на Байдукова, ввиду плохой погоды и прогрессирующего отлива. Ветер и дождь... 21.08 Опять идем на прорыв. Утром погода хорошая, но воды мало... Снова пытаемся следовать прошлым путем, правя на остров Коврижка (как оказалось, при невысокой воде - неправильно, возле Байдукова канал извивается). Впереди видим бесконечные осушки. На осушках трава и нерпы. Возвращаемся в исходный пункт, к поселку, с него уходим мористее. Ищем дальний фарватер, идем под мотором, рулим в море, ориентируясь по карте и по цвету воды. Какое-то время получается. Потом теряем глубину. Опять находим. Двое постоянно сидят на аутригерах и промеряют глубину веслами. Выше лопасти – хорошо, ниже – орут «Мелко!». Пока выше колена, идем. Орать обычно начинают одновременно, после чего рулевой начинает метаться в разные стороны, пока винт не упрется в песок.. Когда фарватер окончательно потерян – аутригерные расходятся в разные стороны на пешую разведку. Лодка толкается туда, где кажется глубже. В итоге глубину окончательно потеряли. Справа и слева открылись обширные осушки. Нас на обозримое (обходимое) расстояние окружает плоскотина с глубиной меньше чем до колена. Лодку можно в принципе толкать ручной проводкой со скоростью до 3 км/ч, если хотя бы трое слазят. При полной загрузке лодка ложится баллонами на грунт. «Киль», нижний ствол центрального баллона, сдули. Шверты не ставили уже давно. Тем временем небо затягивает, но пока штиль. Толкаем вручную к Пуиру, там, под берегом, должен быть береговой канал. Жарко... Ближе к мысу в 300 м впереди неутомимый разведчик Рома обнаружил глубину «до колена и выше». Но сначала нужно протащить тримаран по лайде, прикрытой водой сантиметров на 15, и покрытой травой. Эти 300 м дались нам особенно тяжело. Дальше стало лучше. Завели мотор. Поставили руль. Прорвались! Алексей и Аня полезли в палатку готовить завтрак. За Пуиром включили свежий попутный ветер, моментально поднялось метровое волнение. Дальше фарватер идет относительно логично, не слишком удаляясь от берега. По большой воде до следующего мыса Петах можно проскочить напрямую, а по низкой нужно учитывать расположенную между ними лайду. Мы не учитывали. Волна сменилась поганой рябью, всплыл руль. Начался сильный дождь. Привычно сигаем с Романом из кокпита. Попутный ветер тащит разгруженный тримаран с хорошей скоростью, толкать его не надо. Незабываемое по своей бредовости ощущение – бегу за тримараном (5 км/ч по GPS, вода чуть ниже колена!) и рулю, держа в руках удлинитель. Но нагрузки на всплывшем руле недетские – не сломать бы! Стало глубже. Прыгаем на борт. Рубим грот, идем под стакселем. На одном стакселе, постоянно скребя по дну, 5-6 км/ч! Под берегом снова поймали фарватер. Алексей провозгласил из палатки завтрак. Переход до следующнго мыса, судя по карте, заполнен банками. А судя по опыту – на самом деле банки совсем не там, где нарисованы на карте. И идет отлив. Решаем встать на мысу Петах. Погода очень плохая – уже колбасит порядка 15 м/с, льет дождь. Мы мокрые, уставшие, голодные и злые. На подходе к берегу много камней, едва прикрытых водой. Встали возле домика заездка. Пока я заводила швартовы, а парни искали место для палатки, к нам подошло зашифрованное небесное создание, в дождевике и кирзачах, и в сопровождении белого пса Васьки. Создание представилось Николаем, поваром рыболовецкой бригады заездка, объявило себя туристом по духу и позвало нас остановиться у них в домике – тем более, большая часть бригады сейчас в отпуске, в домике только четверо. И на нас обрушилось дальневосточное гостеприимство. Мы были размещены, накормлены, высушены, помыты в горячем душе (работает на дровах), потом снова накормлены горячими лепешеками! Ну и рыбой, естественно. В домике хозяйничают добывший нас Николай и еще трое, в том числе дед Семеныч, которого бригада обычно именует Будулаем. При общении с Семенычем хотелось включить диктофон и записать все. Ибо никогда раньше не догадывалась я о том, насколько велик и могуч русский язык, и никогда раньше не слышала столь замысловатых, нецензурных и столь творческих импровизаций, столь креативно составленных и артистично воспроизведенных. Повторить, увы, не смогу. Хозяева привычно подивились нашей парусно-туристической долбанутости, впрочем с некоторым даже уважением. Погода тем временем продолжала портиться. На следующий день передали шторм, и шторм случился. Готовясь к выходу, во время погрузки тримарана пробили на камне аутригер. Ремонт задержал нас часа на два, тем временем приехали из Николаевска на амурах остальные рыбаки, мокрые насквозь и с рассказами о том, как колбасит за мысом. Исходя из крайне паршивых условий и небоевого состояния команды, решили уйти до Озерпаха, где у бригады есть база и откуда можно уехать в Николаевск на машине. Рыбаки вызвались пройти с нами, показать фарватер и устроить на своей базе на ночь, если возникнет такая необходимость. На Амуре действительно был шторм. Дуло шквалами порядка 30м/с. Дождь летел косыми струями под порывами ветра, заливал лицо. Из-за дождя и ветра было сложно дышать. Мы шли береговым каналом, между островком справа и длинной банкой слева и под прикрытием мыса Петах, и были защищены от северного волнения. Тем не менее тримаран заливало попутной волной, мотор иногда почти скрывался в гребне. На фарватере, надо думать, было очень плохо. Шел небольшой отлив. Моторка впереди резво скакала на 40-сильной ямахе, ей воды хватало. У нас руль постоянно волочился по дну в полувсплывшем состоянии. Вышли под стакселем, но его почти сразу же срубили, пошли на моторе. Тем не менее румпель гнулся в дугу, рулить приходилось двумя руками. Слава богу, не сломался. Николай, который пошел с нами за лоцмана, веселился и просил поставить грот для большей скорости. У амура не хватало терпения, они пару раз уходили вперед и возвращались. Видимость составляла несколько десятков метров, – ориентриры, на которые указывал Николай – будка на острове, нет, не первая, а вторая, три куста, серая крыша посреди Озерпаха – все терялось в серой водной пелене, в основном я тупо рулила за моторкой. Наконец зашли на мыс Озерпах, там стало потише. Чтобы выскочить на пляж перед базой, нужно было сначала пройти в галфинд узким проходом между берегом и отмелью, тянущейся параллельно берегу и обозначенной зарослями желтых кувшинок. Ветер срывался сверху шквалами, и здесь случилась накладка: строго против ветра моя ямаха тянула, но всякий раз при попытке повернуть лагом к ветру сказывалась паразитная парусность лодки. Газовали нещадно, тем не менее нас неумолимо сдувало в чертовы кувшинки. Мужики на амуре, глядя на все эти эволюции, не выдержали и повернули на помощь. Это оказалось непросто: когда они немного сбавляли ход, чтобы передать буксир, их сдувало примерно туда же. Наконец, с энного захода мы зацепились и были дотащены до берега. В тот же день разобрались под проливным дождем, нашли с помощью рыбаков в Озерпахе грузовик и уехали в Николаевск, и оттуда дальше в цивилизацию, то есть в Комсомольск. В Комсомольске еще некоторое время нарушали общественный порядок – первый раз, завесив мокрыми вещами весь причал на речном вокзале в ожидании газели, и второй – когда поставили палатку на газоне среди аккуратно постриженных кустов у входа на вокзал (потому что ночью он закрывается). И наконец разъехались – Алексей и Аня во Владик, Роман в Москву, а я, соответственно, в Новосиб. Так закончилась первая бесславная попытка дойти до заколдованных Шантарских островов. |
В Николаевске встали на родной помойке, на базе у Абрамовича. Разобрались,
загрузились в метеор и добрались до Хабаровска без особых передряг, с запасом в
день.
