Navigare necesse est, vivere non est necesse…

… Бедный Йорик...
В. Шекспир

… В ходе боя командир автоматически переходит на мат. Информативность команд резко повышается…
А.Покровский

ВОЛГА – ВОЛГА,
или бедные йорики

Хроника небольшого путешествия по Иваньковскому и Угличскому водохранилищам,
совершенным экипажами катамаранов «Альбатрос» Мо 26 «Петрович» и М 509 «Пройдоха-2»
в июле-августе 2008 года

– Волга, Калязин, фи! – скривится сноб, - и чего об этом писать-то тут? Да еще так много! Вот если б они Тихий океан пересекли…

Ну что ж, даст Бог, пересеку когда-нибудь и Тихий. А не даст – и не пересеку. Быть может, кому-то будет интересно. Возможно, кто-то, так же, как мы, не обремененный излишним временем и средствами, задумает пройти по этому маршруту. Что касается стиля – ну уж таков он у меня, что есть, то есть. С талантом и его сестрой-краткостью в родне не состою. Просьба не бросать в меня гнилой овощью – обижусь.

В тексте использованы фотографии Ю.Ларева, а также краденые в Интернете рисунки и фотографии.

Разборный парусный катамаран "Петрович "

Судовая роль

Примечание: на судне добавлены дополнительные носовой и кормовой бимсы, носовые и кормовые грузовые платформы и сиденье ходового мостика. Рулевой узел полностью переделан (конструкции А. Шапарина). Баллоны – «веретено-Тритон», кокпит – производства А.Лайзана.

Экипаж:

	Капитан (командир экспедиции, рулевой-штурман, корабельный кок, автор данной нетленки)	Александр Шапарин, 1960 г.р., г.Москва.
	Матрос (шкотовый, баталер, помощник корабельного кока, видеооператор)	Марина Землянская, 1962 г.р., г. Москва.

Разборный парусный катамаран " Пройдоха-2"

Судовая роль

Примечание: на судне добавлены дополнительные носовой и кормовой бимсы, носовые и кормовые грузовые платформы и сидение ходового мостика. Рулевой узел полностью переделан (конструкции А. Шапарина). Баллоны – «веретено-Тритон», кокпит – производства А.Лайзана.

Экипаж:

	Капитан (рулевой-штурман, фотокорреспондент)	Юрий Ларев, 1960 г.р., г.Подольск.
	Матрос (шкотовый, кинолог)	Татьяна Ларева, 1959 г.р., г. Подольск.
	Командир стаи морской пехоты	Патя, кроличья такса.
	Морской пехотинец	Дора, йоркширский терьер.
	Морской пехотинец-шланг	Джессика, йоркширский терьер.
	Стажер йоркширского терьера	Зося, йоркширский терьер.

Список предметов снаряжения и продовольствия:

На алтарь Бога Забывчивости возложены щедрые жертвы

Как оно было:

– В Москву, в Москву! – кричало трио чеховских сестер. Мы же наоборот, стремились в любую, но противоположную сторону. Ибо в Москве было жарко, душно, плохо с экологией, паршиво с экономикой, бездарно с политикой, неверно с демографией, и (ну подскажите, что там еще!) и вааще. А на благословенных берегах Московского моря нас ждал уютный и хорошо обустроенный лагерь в Крапиве-Малине, надежный и удобный катамаран «Петрович», кошки Соня и Муся, и все самое лучшее, что было у нас на тот момент.

Лето уходило на глазах. А проблемы появляются, как всегда, некстати. Проблем было много. А в поход очень хотелось. А тут развалилась рулевая балка, накрылась медным тазом работа, и те дела, кои я из лени и инертности мышления откладывал на завтра, замаячили в качестве актуальных, но труднорешаемых проблем. Не удалось взять кредит на покупку вожделенной «Фрези Грант-18». И за редким исключением, все было, прямо скажем, не здорово, и винить во всем этом следовало прежде всех самого себя. А пить надо меньше – это знают все, но далеко не все могут справиться с этим. Вот и я не мог.

Все уходили на Ладогу, на Онего, на Белое море и даже на стремный Байкал. И нет слов, как хотелось мне сделать то же самое. Крапива-Малина, место, конечно, замечательное, но не век же сидеть там и жрать водку. А без катамарана я вообще чувствовал себя недочеловеком и жестоко страдал. И, естессно, пил. Ага.

Но все же что-то я делал, невзирая на перманентно возникающие проблемы, и плодом моих усилий стали разработанные и воплощенные мною же в жизнь два комплекта рулевого узла для катамарана «Альбатрос». Деяние мозга и рук моих понравилось даже мне самому, и теперь можно было, наконец, вывезти катамаран в Крапиву и вплотную подумать о походе.

К этому времени я обзавелся экипажем. Экипаж мой – матрос, она же Любимая Женщина и Жена, она же Верный Соратник, она же Одна-Из-Главных-Проблем, опытом приличным обладала, но опыт этот был не совсем того рода, который требовался. И его, необходимый опыт т.е., надо было привить, а местами и насадить, что вызывало некоторые шероховатости в личной жизни. Водка и пиво зачастую создавали обманчивую иллюзию, что все уже ОК, хотя умом мы понимали, что мало-мальски приличному о-кею мешают именно эти два напитка, два, так сказать фактора. Умом мы это понимали, разумеется, задним. Прогрессу все это не способствовало отнюдь.

Итак, очень, ну очень хочется в поход. Ну просто необходимо! Но с кем и куда?

Ранее рассматривался вариант Онежского озера. Но не судьба – со временем и с деньгами было не все благополучно. Была и насущная проблема с техникой: рулевой узел «Петровича» нуждался в испытаниях в менее суровых условиях, да и был изготовлен только в июле. С деньгами, временем и опытом экипажа тоже было паршивенько, и это следовало учесть. На идею натолкнул старина Марр – Гарри Владимирович тоже рассматривался в качестве участника похода вместе со своим экипажем, но требования и цели не совпали и тут. Игорю отчего-то хотелось вверх по Волге, под мотором и аж до Селигера и обратно. Он даже срубил рангоут и снял шверт – ну ни к чему ему были паруса!

- Зато смотри, как хорошо, - соблазнял он меня, - старт в Крапиве, финиш здесь же. И - никаких стапелей, никаких поездов…

Меня моторный поход не прикалывал никак. И вот тут вдруг вспыхнула мысль. «Эврика!» - возвопил Архимед, опрокинув ванну и голышом бросился к компьютеру.

Мы ходим к далеким берегам, на далекие моря, а то, что у нас под носом, забыли или не знаем вовсе. А ведь это – просторы Московского моря с неизведанными берегами и островами, Верхняя Волга во всей ее левитановской прелести, лесные берега, заливные луга, острова, живописные притоки и, и… А не сходить ли нам в Углич и обратно? Успеем вернуться и принять участие в ВВР. Никаких поездов, опять же, старт и финиш в Крапиве. В 2001 году мы на «Петровиче», тогда еще в штатной комплектации, ходили по этим местам – Кимры-Медведица-Большая Пудица-Кимры. На борту нас тогда было пятеро, считая и немецкую овчарку Дюну, и нам всем, включая Дюну, очень понравилось.

Идею поддержал Юрий Ларев, капитан байдарочного тримарана Мо37 «Зел. Каракатица», которому на лето в пользование и руководство был отдан еще и катамаран М509 «Пройдоха-2». С самим Юриком мы постоянно ходили в походы с середины лохматых семидесятых, он же и был участником вышеупомянутого путешествия по верхней Волге с притоками. Предполагалось, что в экипаже Юрика будут жена его Таня и собачки. Таня и количество собачек подлежали уточнению. Собачек всего четверо – три йоркширских терьера и длинношерстная кроличья такса. Таня опыт походов, в том числе и парусных имела, а я, и, разумеется, Юрик, имели опыт походов с участием Тани. И, раз уж такое дело, раз идет Таня и идут собачки, то поход должен стать пляжно-загорательным, катательно-развлекательным, отдыхательно-собирательным.

А ну и что? Толпы сограждан устремляются за всем за этим в Египет, в Турцию, на Кипр и в т.п. места. А тут все за бортом, под боком и под, извините, задницей. Да еще и под парусами и на собственных яхтах. Круто и без СКВ. И Танька согласилась, а собачек поставили перед фактом. Маринка же моя Лебедушка приготовила Курортно-Пляжную Шляпу (Далее КПШ), розовую, широкополую и, простите, гламурную, на всякий случай пришив к ней страховочную резиночку. Я же с садистким наслаждением представлял, как лопается розовая резиночка от трусиков, как эта самая КПШ взлетает в воздух, и под шестибальным ветром улетает на хрен за корму, как я для приличия, лениво скомандовав «Человек за бортом», сваливаюсь на фордак, и, съехав с попутной волны, на полной скорости налетаю на порождение гламура левым баллоном, чтобы утопить его на хрен, и несчастная КПШ, колыхая полями аки скат-хвостокол, медленно опускается на волжское дно. Лебедушке я об этом не рассказывал – себе дороже. Боец она у меня. А я, хоть по роду службы немало откомандовал бойцами и при необходимости не раз укрощал самых борзых, все же восемь лет на пенсии…

С Юриком мы подробно обсудили маршрут, промеряли курвиметром по карте, но оставалось много неясностей, которые предстояло решить по ходу возникновения.

Зося – стажер йоркширского терьера

(Например: Танька возникает, а Юрик ее решает). Установили – идем двумя экипажами. Командиры экипажей, он и я, я же Адмирал. У Юрика на борту отделение морской пехоты. Командир отделения (стаи) такса Патя, ее бойцы – бабушка Джессика, мама Дора и внучка Зося (стажер Йоркширского Терьера) – все, как на подбор, элитные йорики. (Бедный Йорик, - вздохнул бы Гамлет). Вряд ли кто-нибудь ходил в походы с йоркширскими терьерами. Мы с Маринкой кошек Соню и Мусю в поход решили не брать, дабы все это не походило на фарс. Им и на Крапиве лучше. Хотя, когда в море выходил капитан Ной, над ним тоже все прикалывались. Те, кто остался на берегу…

Сопоставили сроки – мы освобождаемся вечером 26 июля, и с раннего утра 27-го едем в Крапиву. На том и порешили. Предполагалось, что мы выйдем после обеда, проведем доразведку волока, и заночуем где-нибудь в окрестностях Дубны.

В Москве стало еще жарче и еще хуже. Думается, что такая Москва не прельстила бы и чеховских сестренок. И встав на рассвете, мы по холодку рванули на вокзал. Вот интересно – первую половину навигации мы таскаем на Крапиву тяжелые рюкзаки с барахлом. Вторую же половину мы таскаем такие же рюкзаки и с тем же барахлом в Москву. Я не раз пытался проанализировать этот процесс и повысить его КПД – но тщетно.

На Крапиве было хорошо: это понятно – нас там не было. Как-то незаметно и в одночасье исчез «Вестрень» Артура Лайзана - примерно в тех же числах он собирался на Онежские просторы. Наиболее боевитые морпехи из экипажа Юрика прошли ускоренные курсы боевых искусств под руководством опытного инструктора – нашей кошки Сони.

Должен сказать, что подготовка к этому походу всей эскадрой была проведена из рук вон плохо – очевидно, сказался пляжно-катательно-загорательный настрой. А зря! Я, как мог, пытался объяснить, что несерьезных водоемов и походов не бывает априори, но, похоже, и сам впал в подобный настрой. А тут еще эта КПШ, не к ночи будь помянута! Гермоупаковки свои я так и не нашел по сей день, и пришлось закупить на строительном рынке большие полиэтиленовые пакеты для мусора. Распечатал на предположительное время похода прогноз от gismeteo – анимированные капельки дождя впечатляли и даже пугали моего матроса. Капелек было много – из прогноза следовало, что стоит нам только уехать из Москвы, как разверзнутся хляби небесные вплоть до окончания похода. Ну, в общем так оно и было - gismeteo почти не соврал. А страшную распечатку я благополучно забыл дома.

27 июля. Воскресенье.

И Солнце встало. И автобус принял наши здоровенный рюкзаки и Ново-Перделкино осталось за кормой. Электричка, шаурма, пиво. Пересекли канал им. Москвы – для меня это всегда рубеж начала (и окончания) путешествия. Конаково. Автобус. Магазин «Удачный». На остановке две бабушки брезгливо обсуждают варианты покупки дачи в Мошковском заливе – газа нет, нет центрального отопления, водопровод почти не работает, фи, кака! Ого, бабули, а вы не бедные! Я вот так и представлял Алену Дмитриевну у Достоевского. Родя Раскольников, ау!

Вышли на связь – дабы Юрик перевез нас с материка.

На Отсыпке нас встретила зеркальная волжская гладь. Штиль, однако. Кое-какие рыбачки, кое-какие купальщики, а поодаль трое собирали нечто знакомое – Байкал-22. Еще один куликоид появился на берегах Московского моря. Марина нежится на Солнышке с книжкой, а я отправляюсь смотреть сибирский корабль. У нас о новосибирском кораблестроительстве много спорят, и частенько говорят много нелестного. Прецеденты, знаете ли, имели место. А мне вот нравятся эти лодки – красивые, надежные, уютные. К сожалению, все экземпляры, попавшие в наш регион в этом сезоне, почему-то единодушно продемонстрировали странное для разборного парусника качество – несобираемость. Видимо, пока сам Анатолий Павлович лихо пересекает океаны, его коллеги и сотрудники болеют за него, и от душевных переживаний инструмент валится из рук, и сантиметры путаются с дюймами, метры с футами, а возможно и с пинтами и галлонами. Надеюсь, что это у них пройдет. Я сам хочу ихнюю лодку, невзирая на то, чему сам свидетель.

У этих ребят тоже не все здорово. Но лучше, чем у предшественников. Тут всего-навсего непромаркированны стрингера. Капитан-владелец Женя с товарищем и девушкой перебрали множество вариантов, но все же собрали этот недетский конструктор, и теперь прилаживали к нему мачту. Мачта активно сопротивлялась. Все выглядели весьма утомленными, и хотелось им только одного – спать и ничего больше не делать.

На воде появилась рябь, ожила р/станция – Юрик выходит за нами. А вскоре на плесе показались характерные альбатросьи паруса. И вот мы в своем лагере, из леса появляются наши слегка одичавшие кошки, и Таня кормит нас завтраком, а может уже и обедом.

Вечер у берегов Крапивы. «Петрович»

Погода, как и было обещано gismeteo, стала портиться. Я было заикнулся о необходимости выйти в путешествие после обеда, но тут пошел дождь, Маринка спряталась от меня в палатку досыпать, а Танька аж подпрыгнула – как это? Уже сегодня? Нет, она не готова! Вот если завтра… Короче, сели мы с Юриком в «Пройдоху-2» и «Петровича», и отправились кататься, поручив ленивым матросам приготовить обед или там ужин – сейчас это одно и то же. И чтоб на завтрак осталось!

На воде было хорошо – порывистый ветерок, мы погонялись по треугольнику, прикидывая плюсы и минусы своих кораблей и работу узлов и механизмов. Все работало. Рулевые узлы моей работы нареканий пока не вызывали. Вернувшись на берег, мы на всякий случай опросили имеющих опыт перетаскивания через Дубинскую плотину. Ранее мы внимательно прочли об этом в отчете ИВа – там все толково обрисовано, и даже приведена схема местности. Посидели над картой и обсудили план первого дня. Потом сели ужинать.

- Беда наша в том, - убеждал меня авторитетный адмирал Женя Симкин, - что мы разучились пить водку стаканами. Как раньше. Ведь это правильно – сделал дело, хлопнул стакан, и тебе хорошо. Мало – еще стакан. Посидели малость – и спать. И утром встаешь, как человек. А эти посиделки с рюмочками – и время отнимают, и дел не сделаешь, и все накушаются, а утром страдают – неправильно это…

Я озвучил вслух мудрую Женькину мысль. Юрик призадумался, а затем принес четыре стеклянных стаканчика, разлил, закрыл и убрал бутылку.

- Все, на сегодня хватит!

Все выпили, закусили, закурили. А еще? А все! Да-а? Завтра в восемь утра выходим!

28 июля. Понедельник.

Если кто не знает, то это герб города Конаково, вблизи от которого и расположен парусный лагерь «Крапива-малина». Замечательный и красивый город на берегу Волги. Население приветливо, девушки красивы, магазины обильны, а парусный спорт в почете.

Утро. Шумят кроны сосен, по палатке барабанит мелкий дождь, с берега доносится звон и свист такелажа. Ну и погодка! Прогноз не обманул. Вставать зверски не хочется, но надо. Я продрал глаза и растолкал уютно посапывающую Маринку.

- Ну можно, я еще десять минут посплю?

- Десять – можно, но ни минутой больше! На улице действительно было скверно.

Свистел такелаж катамаранов и на берег накатывал прибой. Со стороны палатки Юрика тоже доносились звуки, характерные для пробуждающего экипажа. Я умылся, поглядел на безрадостный водный пейзаж, а затем попил кофе с Сашкой Павловым – тот встает всегда рано и купается, вне зависимости от того, пил он вчера или же не пил. Он, кстати, рекордно долго не пьет, что заслуживает уважения. Юрик, ругаясь,  выкидывает наружу вещи из палатки, в которой что-то возмущенно ворчит Танька. У меня в палатке все тихо – одна кошка в ногах, другая в голове, Маринка посредине – все трое сладко спят. Я немедленно прекратил это безобразие, и недовольных в эскадре прибавилось.

А и пусть!

Не надо искать в жизни легких путей! Предлагали же выходить вчера! А ветер дует – так это же замечательно, веслами грести не надо! А если он сильный, так и поедем быстрее! И вообще, не рассуждать, а исполнять! Есть тот, кто за вас думает, а ваше дело – исполнять и не трендеть!

Подошел Юрик и пожаловался – Танька у него дома возложила на алтарь Бога Забывчивости непромоканец. А на улице дождь. Таньке дали непромокаемый плащ. Теперь у нее не должно быть повода тормозить отъезд. Но повод найдется всегда, если женщин две, а еще четыре собаки, и все четверо – суки!

После завтрака я подобрел (все подобрели), и мы стали собираться. А вот интересно, почему мы не сделали этого с вечера? Мне тоже непонятно…

О мон блин! Чего мы только не тащим с собой! Вещи, мягко говоря, странные, и в походе вряд ли уместные. Но женщины считают, что катамаран большой, и увезет много, а уровень комфорта должен быть не ниже, чем в базовом лагере. У Юрика на борту есть зонтик и два складных стульчика, месячный запас собачьего корма, контейнеры для транспортировки собак, и, собственно, сами собаки. А у меня пледы, простыни, подушки, складное кресло, газовые баллончики двух типов и две газовые горелки, умопомрачительное количество посуды, два плеера, и, и, и… Я все это с удовольствием бы забыл, но ведь путешествие в таком случае может и не состоятся… Но КПШ мы все же оставили в палатке вместе с солидным запасом Вискаса. Я предложил было насыпать Вискас в нее… Кошку Соню назначили комендантом стоянки на время нашего отсутствия.

Проходящие по берегу редкие прохожие советуют подождать, пока не поутихнет ветер. И не установится погода. И не выглянет Солнце. А иначе, что это за отдых? Крапива, утро, дождь, ветер – отгадайте, где сейчас население Крапивы, и чем оно занимается? Нет, на одном баллоне под полной парусностью по плесу еще никто не катается – похмеляться только начинают…

Мы с Юриком таскаем барахло из лагеря на берег. Барахла много. Особенно у меня. Нас провожает Сергей Хомяков. Он посоветовал в Дубне причаливать левее обычного места волока, в ветровой тени, чтобы не расколошматило нас о тамошние камни дамбы прибоем – ветер как раз именно такой. Выяснилось, что в религиозном экстазе умащения божества забывчивости Таня проявила неистовый фанатизм – она забыла кухонный ножик, и тут же, у нас на глазах, забыла было два пакета с месячным запасом собачьего корма и всяким барахлом. Юрик РУГАЕТСЯ МАТОМ.

Он уже разулся и разделся до трусов для отхода от берега (ветер навальный), ему мокро, холодно, и он слегка нервничает. Таня же, закутанная как матрешка, медленно, мучительно медленно поднимается в кокпит «Пройдохи-2». Это снято на видео. Каждый раз, когда я просматриваю эти кадры, мне хочется… Груженый катамаран с полной парусностью норовит развернутся лагом к волне. Собачки норовят разбежаться. Юрик отталкивает катамаран, прыгает в него, и все это оказывается на камнях. Дубль два. Теперь до трусов раздеваюсь и я, захожу в неожиданно теплую воду, и выталкиваю на ветер носы. Все, они пошли. Время – 12.50. Теперь мы – поднимаем паруса, сталкиваем катамаран на песок, кидаем в кокпит барахло (ой, блин! как много!). Серега Хомяков желает нам всего, чего положено. Марина садится на штатное место и кладет руки на стопора своего борта. Я отталкиваю лодку, прыгаю на свое место, опускаю шверт и руль и подбираю шкоты. Лодка вылетает на открытую воду. Дует прилично – за кормой появляется неслабый бурун. Поехали! Fram!

«Пройдоха-2» крутится в районе Пляжного (Родильного) острова. Выходим на связь – они, оказывается, нас поджидали. Выходим помористее и ложимся на курс, потравливаем паруса, поджидая «Пройдоху». Вот и они – летят!  Поставив лапки на фальшборт, вдаль вглядывается отважная Дора. Красиво!

- Мы, наверное, тоже красиво смотримся, - говорит Маринка и достает камеру, - вот бы и они нас сняли! Я передаю ей руль и надеваю штаны и непромоканец. Капитан без штанов выглядит несолидно! Если он не женского пола…

Катамараны идут строем пеленг (уступом), курс галфвинд. Скорость (по GPS) около 10 км/ч. В вантах посвистывает, барашки, ветер сдувает с гребней волн особо ленивых чаек. Порой накрапывает дождь, порой не накрапывает. Мокро, ага. Мы идем позади справа, и видим, что плащ наш на Таньке развевается, как у Егория Победоносца.

- Тань, а что у тебя с плащем-то? Парусность паразитная! Тань!

- А-а-а? А он порвался….

Идем по левой кромке фарватера, от одного белого буя до следующего белого буя. Собираемся пообедать на Шевнице. Берега и острова в пелене дождя проглядываются плохо. У нас бинокля и вовсе нет, Юрику дождь заливает бинокль и очки. Надежда на Таньку. Ой, как трепещет на ветру ее рваный плащ!

- Вон там, на том берегу вроде пляжик… А это не Шевница?

Вроде еще не Шевница. Но волна, дождь, выпитый с утра кофе и горячий чай на борту подсказывают, что неплохо бы и …пообедать, а Шевница это или же что другое, не суть важно. По мне, раз слева Клинцы, так это Омутня. Собаки требуют берега. И люди с ними солидарны. Берег все ближе, действительно, место пригодно для высадки, и палаток нет. Пристаем, убираем хлопающие стакселя, привязываем катамараны, вынимаем все для приготовления обеда. Собаки радостно носятся по берегу.

Обед на Омутне

Берег довольно высокий, сосны, сильно вытоптанная поляна, у воды – бухточка с песчаными пляжиками. Умеренно нагажено и слегка прибрано. В кустах, за полянкой, хорошо видно, как и куда именно прибрано – все банки, бутылки, осколки, пластик, фекальи – все именно там. Такая вот естественная преграда отделяет поляну на берегу от заболоченного леса. Дико и бездумно рубленные топором деревья на берегу – здоровья у дровосеков срубить не хватило, а изувечили деревья не по-детски.

…Устал, обессилев, лежит дровосек
К нему, улыбаясь, идет гомосек…

Дамы наши сплетничают, собаки носятся по берегу, вкусно пахнет жареным (это остатки вчерашнего обеда), а командиры экипажей определяются. Это действительно Омутня, что косвенно подтвердил мужик с соседней стоянки, назвав все это «островом Б». Нам такая топонимика незнакома, ну Б так Б. Б нам не нравится, и мы собираемся и выходим на воду. Причал, катера большие рейдовые, и совершенно ясно, что остров сей загажен донельзя, и если что и не валяется на грунте, то наверняка втоптано в него или размазано тонким слоем. Пролив, а вот это, стало быть, и есть та Шевница. Юрик с Татьяной здесь были, я же еще нет. Много слышал – и хорошего, и не очень. При случае надо бы посетить. Мне удобнее базироваться на Крапиве, но надо же посмотреть, как другие живут. Домики, пристань, некая парусная активность – шверботы и серфы, яхты на рейде. Там, где стоят надувные парусники, никого и ничего нет. Тинейджеры какие-то шляются по берегу... Нет, нам здесь делать нечего – хозяев дома нет, а молодежь какая-то категорически не парусная. Вообще. Дети индиго и пепси. Опять пролив. Интересно как-нибудь посмотреть берега за Клинцами, Омутней и Шевницей, проливы за Уходово, заливы Иваньковского плеса, но сейчас у нас другие задачи. Встать можно на о. Св. Елены, он же Могильный, или на полуострове юго-восточнее Шевницы. Вдувает, кстати, по-прежнему неслабо – груженый катамаран на порывах разгоняется до 12 км/ч, свистит в такелаже и порой моросит. Решили встать на полуострове – потише будет, да и народу поменьше. Вскоре открылся пролив в небольшую уютную бухточку, и «Петрович» ткнулся в песок. Очень мило и никого нет. Вслед за нами в бухту влетел и Юрик. У него на борту было излишне шумно, все четыре собаки носились по периметру кокпита, а прочий экипаж активно переругивался – Юрик упрекал в чем-то Таньку, а та не на шутку огрызалась. Пристают. У Юрика, оказывается, ветром сдуло за борт шляпу, а у Таньки в этот момент отовсюду полезли собачки, и момент для маневра был упущен, и Юрик теперь без шляпы, и дальнейший поход под угрозой (без шляпы никак нельзя), и здоровье тоже под угрозой (ну как же, без шляпы-то). Я сразу вспомнил Маринкину КПШ, оставшуюся на Крапиве, а также бестселлер Николая Носова «Незнайка на луне». Там, если кто не в теме, коротышек, которые без шляпы, отлавливала полиция и ссылала на некий остров, где от свежего воздуха безшляпники превращались в баранов. Кажется – давно не брал в руки первоисточник. А шляпу эту я хорошо знаю. Весьма блудливая шляпа. Мы ее уже ловили в Мошковском заливе. Да, дело серьезное!

Маринка с камерой уже на берегу и помогает вылезти Тане с собачками. На Таньке надето столько, что она похожа на ходячий кочан капусты. Слабоходячий и неповоротливый кочан. Я разворачиваю «Петровича», и ко мне в кокпит влезает кипящий, как чайник Юрик. Вылетаем на плес и начинаем крейсировать и озираться. Мне в глаза бьет моросящим дождем, что не здорово, а Юрику этот дождь бьет в очки, что еще хуже. Вот в волнах показалось нечто, похожее на оторванную голову. Ветер, волна, брызги, я веду лодку, а Юрик изготовился ловить. Хвать! Ощущение такое, что катамаран с ходу налетел на пень – шляпа полна воды, а скорость приличная. Юрика чуть ли не выбрасывает за борт, и шляпу он упускает.

- Человек за бортом! – на сей раз моя ошибка – шляпа попадает под баллон, но за кормой вдруг всплывает в кильватерной струе. Мы азартно носимся по плесу, высматриваем и ловим упрямую шляпу. Юрик опасно вылез из кокпита, и во время очередного захода подхватил шляпу с гребня волны. Приводимся и идем в свою бухточку. Там тихо, нет ни волны, ни ветра, женщины и собаки с интересом ждут нас.

- Ну как, поймали? А чего это вы взад-вперед носились?

- Крейсировали! –  поясняю я, а Юрик демонстрирует мокрую шляпу. Оркестр, туш, бурные и продолжительные аплодисменты. Катамараны разгружаются. Юрик оставил лодку на берегу, привязанной к коряге, а я не поленился затащить «Петровича» на обрыв. Место весьма симпатичное – не сильно загажено, бухточка закрытая, практически не дует. Вечер, и порой даже солнечно. По плесу гуляют барашки. Рядом есть и другие бухточки, но два катамарана там уже не ошвартуются – тесновато. Поставили палатки и тенты над ними, матросы занялись ужином, а командиры экипажей и отважная Дора прогулялись по берегу. Вглубь, к материку, начинается болото. Я набрал немного грибов, а Юрик – дров. Лес, пока он не болото, довольно живописный. Нашли несколько кустов, густо усыпанных малиной. Ну, конечно, банки, бутылки и т.п. – но не так, чтобы и много.

Это, думаю, потому, что машина сюда проехать не может. А уж если куда, она, машина эта, проедет – пиши пропало – нагадит так, что мама не горюй. Ну вот почему у нас поганцы приезжают на легковых автомобилях на берега водоемов? Или почему на легковых автомобилях на берега водоемов приезжают поганцы? Запутался я что-то, не люблю я их – и тех, и других. Берега водоемов люблю, вот.

Первая стоянка

Хотим разглядеть Дубну, но сектор наблюдения весьма ограничен из-за кустов, деревьев и болот. У Юрика в хозяйстве два бинокля – неудобный и театральный. Один из них он обещал одолжить мне, оставив себе театральный.

Хорошо у нас на стоянке. Уютно. И пахнет вкусно. И закат красивый. И комаров мало. Маринка отправилась купаться в северную бухточку, а Танька пошла по малину. Таня очень любит собирать дары природы, а в особенности ягоды. Грибы к ужину дожаривали коллегиально: Юрик советовал, Маринка придиралась, а я жарил. Но все же вкусно получилось. Под грибы допили вчерашнюю бутылку. Тоже по-Симкински – по стакану и хорош. Все равно больше нет. Мой экипаж озадачила красивая мельхиоровая ложка с гравировкой З/К. Все долго смеялись – это означает «Зеленая каракатица» - так называется байдарочный тримаран Ларевых.

Джессика лезет в Маринкино кресло. Ее выгоняют, а она опять лезет. У старухи Джес свои взгляды на жизнь – она считает, что йоркширский терьер должен возлежать на подушке, на покрывале, или, на худой конец, в кресле, а передвигаться на местности исключительно в сумке-переноске. В этом, с ее точки зрения, заключается высокое предназначение йоркширского терьера.

У Маринки запел телефон – а это интересно, почему? Телефон должен быть выключен и включаться только в период сеанса связи – 21.00-21.30. Пришла SMS-ка от Маринкиной дочери Саши – как ей хорошо и волшебно. Она на Алтае. А нам не хуже. И вообще пора спать. Прошли 17 км.

Это герб города Дубна. Очень красивый, культурный, большой и современный город. Замечательный город!

29 июля. Вторник.

8.00. Дует. Солнечно. Прохладно. Посуду мыл Адмирал – я то есть. Есть, как известно, два способа мыть посуду – как в женском общежитии, и как в мужском. Я мыл по-мужски – т.е. перед едой. Этот способ наиболее популярен и на Крапиве. В ходе мытья выяснилось, что мочалка и Ферри возложены нами на алтарь Бога Забывчивости. Экипаж «Пройдохи-2» свои положил туда же. Танька вообще завалила этот алтарь доверху. Будет ей счастье от этого божества.

И я мою, как встарь – песочек и травка, мыло и тряпочка. Утро принесло и плохую весть – из палатки выползла Маринка и прицелилась в меня видеокамерой, а индикатор сообщил ей, что аккумулятор того – сдох. Не снимать нам больше видео, если где-нибудь не зарядимся. Сегодня у нас тяжелый и ответственный день – надо преодолеть волок и со всех ног (парусов, весел – нужное подчеркнуть) чесать подальше от Дубны – река там узкая и полно населенки. Все прониклись задачей, быстро позавтракали, загрузились и вышли.

Ветер был весьма приличным – 6-8 м/с, и попутным. На здешнем плесе (а на Московском море он самый широкий) раскачало приличную волну. Вглядываюсь в сторону Дубны и пытаюсь найти статуй дедушки Ленина. Юрик дал мне один из двух своих биноклей. Голова дедушки все-таки нашлась, хоть и с трудом. Бывал я в Дубне, только с другой стороны. И вообще это другая история. Места здесь весьма живописны – и действительно, надо сюда ходить в походы выходного дня с ночевкой. Есть на что посмотреть. Катамараны летят на гребнях волн. Юрик свалился на фордак и вынес стаксель на бабочку с помощью длинной стойки тента. Я фордака не люблю, и иду бакштагом, занимаясь лавировкой на фордевинде. Оно мне так спокойнее, да и побыстрее выходит. Солнышко порой прячется за тучи, тут же прилетает порыв, и такое впечатление, что катамаран получил хорошего пинка под корму.

Погодка радует.

Над Шевницей сгущаются черные тучи, небо становится мрачным, суровым и гнетущим, как на картинах молодого Адольфа Гитлера. А черные эти тучки грозят грозовым шквалом, и хотелось бы скорее удрать в Дубну от этакого буйства стихий. Вроде чуть стороной проходит. Налетает и вскоре улетает мелкий секущий дождик. У дубны какая-то яхтенная тусовка – огромный желтый шар (поворотный знак), и огибающее его дружное стадо «Лучей».

Мы – на самом широком месте плеса, скорость порой до 10 км/ч, Дубна заметно приближается. «Лучи» ушли на базу, и остался только здоровенный красивый шарообразный буй. Я лениво прикидываю, как бы его приспособить в хозяйстве, и не могу найти ему применения. Ну раз так, пусть себе плавает дальше. Волны разогнало неслабые, и вспоминается хомяковское предостережение насчет прибоя. И вправду, если вот все вот это при навальном ветре, да об каменистый берег, то мало не покажется.

Иваньковская плотина построена в 1937 году. Ее длинна около 10 км. Она обеспечивает подпор рек Волга, Созь и Шоша, и других, более мелких речушек и служит для обеспечения судоходства по каналу им. Москвы.

Плотина – вот она. Высокая, длинная и зеленая. Склон крутой, а поверху проходит дорога, и весьма оживленная. Длинная дамба, капитальная и надежная такая. Катамараны идут рядом, и мы удивляемся, почему здесь нет хоть небольшой, но ГЭС. А может все-таки есть? Чего это вода зря падает, бесплатно? Хотя на просторах нашей необъятной страны можно встретить все, что угодно… Вот какое-то сооружение, провода подведены, но, скорее всего, это механизмы управления водосбросом плотины. Верхний бьеф совсем рядом. Вот как засосет, да протащит через мясорубку – интересно чисто теоретически, на каком расстоянии от слива начнет сосать, и хватит ли тяги парусов и весел, чтобы вырваться. Проверять на практике не хочется. Решаем по возможности посмотреть плотину снизу. Правее слива небольшой мол, за ним стоит кораблик с мощным названием «Лось». «Петрович» подходит к дамбе, а «Пройдоха-2» ложится в дрейф, ожидая результатов. Здесь действительно потише, волны лениво плещутся о грубо каменистую и крутую насыпь. Проходящий велосипедист развеял наши сомнения – здесь перетаскивать катамараны неудобно, ограждение дороги, а вот там – в самый раз, он там сам моторку перетаскивает. Ну, если моторку, то вперед! Ориентир хорошо виден – Ленин вверху и трансформаторная будка внизу, где-то между ними. Я ничего не хотел сказать плохого про вождя мирового пролетариата, и, тем более, ставить знак равенства между ним и трансформаторной будкой. Так получилось. Короче, угол меду молом и дамбой. И вот мы причаливаем. Прибой не так уж, чтобы и очень. Берег тоже – грубые и порой острые камни, толстая проволока, арматура, выкинутые прибоем коряги, битые, разумеется, пивные бутылки. Высаживаемся. Подъем довольно крут, но ничего, осилим. При ближайшем рассмотрении видно, что мол и дамба представляют собой грубое подобие кладки из камня, скрепленного проволокой. Такие грандиозные сооружения строили, понятное дело, не комсомольцы-энтузиасты. Грешно упрекать строителей – они на эту работу явно не напрашивались. Дед мой, пропавший без вести под Орлом, тоже до войны строил Беломорканал, и тоже не добровольцем…

Наверху интересно – памятник Ленину, красивый сквер вокруг него, дорога, спуск вниз и залив. Прошли весь путь предстоящего волока. Нам не понравилось, но другого пути у нас нет. Сейчас каждый из нас превратится в Сволочь.

О происхождении слова Сволочь

Читал я, что в старину, на местах волока селился народ. Зарабатывали они тем, что переволакивали (сволакивали) суда через водоразделы, и тем кормились. Ну торговля, кабаки, стянуть, что плохо лежит и не привязано - понятное дело. Сволочью, стало быть, жили. Сограждане же, кондовые землепашцы, купцы, охотники, такой вид бизнеса считали недостойным баловством: ну как же – не пашут, не сеют, не торгуют, а при деньгах. Сволочь голимая! Вот и стало это слово из профессии ругательством. Может быть, когда-нибудь, ругательствами станут слова депутат, продюсер, риэлтер, пиарщик, инспектор ГИМС и др. – кто ж знает…

Таня опуталась собачьими поводками и пытается построить свою морскую пехоту. Местные женщины и дети, очарованные двумя взрослыми йориками, йориком-щенком и милой длинношерстной крошкой-таксой, столпились вокруг и сюсюкают, и умиляются, и восхищаются, и вообще. А мы, оставшиеся трое, плюнув на этот гламур, вытаскиваем барахло наверх. А потом вытаскиваем туда же катамараны. Гордые пенители морей явно чувствуют себя неуютно на асфальте автостоянки. У поклонников собачей красоты это вызывает восторг и новый взрыв сюсюканья – ну как же, вот такие собачки, и под парусами путешествуют! Танька рдеет, как маков цвет – ей приятно. Лебедь моя начинает откровенно злиться и слегка шипеть, превращаясь в ипостась КригсМарина. Мы потные и уставшие – на нас непромоканцы и резиновые сапоги – по камням и под грузом в тапочках не разгуляешься.

Что делает вождь?

В качестве передышки решили посмотреть Ленина, сквер, и все, что за ним. Вот тут мы действительно позабавились. Ну ладно, если б памятник строили сегодняшние демократы и прочие либералы – это было бы понятно. Но в те времена вождь был в большом фаворе, и прикалываться над ним никто не рисковал. Оказалось, рисковал, да еще как!

Сам памятник сложен из грубо обтесанных серых гранитных камней – тех же самых, что и дамба. Вблизи это выглядит устрашающе, и не похоже на тот иконописный образ, знакомый нам с детства.

И потом! Что это вождь делает! Правой рукой!

- В заднице чешет? – предполагает Юрик

- Ковыряется! – поправляет его КригсМаринка

Действительно, правой рукой дедушка Ленин делает, похоже, именно это. А может и вправду, почесывает. Руку он запустил под полу пиджака, а через запястье перекинуто типа пальто. Нет, ну простите меня, поклонники Владимира Ильича – но что же это он делает, правой рукой-то?

Скверик весьма ухоженный, цветочки, газоны, фонари-елочки. Смотрит Ильич на воду канала у входа в шлюз. Напротив него, на противоположном берегу, ступеньки причала, а чуть далее постамент. Там раньше Сталин стоял. Полагаю, что уж Иосиф-то Виссарионович выглядел безупречно. Творческие находки и личность Сталина были вещами несовместимыми. Это Ленину вольничать руками позволительно. Вот так и проплывали пароходики промеж двух вождей, а им, титанам, было хорошо видно, что творится и на палубах, и в шлюзе, и в умах, и в сердцах, и вокруг…

На дамбе еще ветродвигатели стоят. Только что-то крутятся плоховато. Думаю, что здесь ими торгуют, и стопорят винты, чтобы детали не изнашивались.

Вернувшись, продолжаем перетаскивать вещи на ту сторону дамбы через дорогу. По дороге туда-сюда мчатся машины, чем очень нам мешают. То ли еще будет, когда их, автомобилей, судовой ход начнут под прямым углом пересекать катамараны…

Танька определенно не хочет быть сволочью. Она стоит у кучи вещей и как бы охраняет их, и у нее разбегаются собачки, потому что никто не видел Патин поводок… Потные и усталые сволочи перетащили барахло через дорогу. КригМаринка шипит уже громко и злобно. Сволочь! Сволочь Юрик делает вид, что не слышит, а сволочь я пытаюсь урезонить шипящую Лебедь. Ну подумаешь, Танька ничего не делает – собачки же! Настал черед кораблей. Паруса убраны, но мачты мы не рубили. Вес каждого значительно превышает вес штатного «Альбатроса» - увеличенные кокпиты, удлиненные баллоны из ПВХ, тяжелые перья увеличенных рулей. Кило в 75 каждый. Тащим втроем. Юрик знакомит нас со своими теоретическими выкладками по вопросу центра тяжести катамарана и распределения нагрузки на сволочей. Маринка его не понимает, потом не так берусь я, все переругались, но больше всех ругается Юрик. Это все простительно – сволочи мы или где! На дубнинской стороне дороги лодку надо закренивать – ограждение мешает. Мачта цепляется за липу. Рискуя поломать ноги, по камням подтаскиваем к воде один. Потом другой. Тяжело. Сход на воду очень неудобен – кусты, валуны. Таблички «Запретная зона». Ну и плевать! Встать может только один катамаран. Поставили «Петровича».

Здесь проходил волок

- Вот бы Таня догадалась вещи потаскать! – шипит КригсМаринка. Таня догадалась. Или Юрик подсказал. Или сама услышала громкое шипение. Таскает. Лениво, не спеша, но таскает. И то хлеб. А ведь накануне вечером обе так мило сплетничали…

Из воды торчит арматура, острые камни. Мы грузим «Петровича» и отчаливаем. Я внимательно прислушиваюсь к баллонам – вроде не шипят. У меня вообще-то левый баллон слегка спускает – это становится заметно часа через четыре. Терпимо, ибо через два часа я его подкачиваю. Фатальной дырки при осмотрах не обнаружено, искать и клеить буду после разборки.

Перед нами прямоугольный залив, покрытый разноцветными буйками, трамплин для прыжков с водными лыжами на ногах и трибуны для зрителей на насыпи. Зрителей сейчас нет, и это хорошо – ветер здесь крутит, и выбираемся мы из этого воднолыжного стадиона мучительной лавировкой – только на галс ляжешь, и приходиться менять. Причалили на мысок справа, посмотрели на слив плотины. А где он, собственно? Где мощь падающей воды, рев водопада, стихия, драйв? Неужели все это закрыто металлическими щитами? Непонятно.

На траверзе Дубнинского яхт-клуба

Вот и Юрик лавирует. Тоже мучается. Выходим и мы. Здесь пошире, и направление ветра устаканивается – строго по руслу в лоб. За кормой видны ворота шлюза. Вот как распахнутся эти ворота, и как хлынет оттуда на нас всякое корабля…  судоходство, я хотел сказать. А река здесь неширокая, и пересекать нам судовой ход приходиться при каждой, увы, перемене галса и отнюдь не под прямым углом…

Левый берег обрывист и глинист, а правый сплошь покрыт урбанизацией. Славный город Дубна, в общем-то, с обоих сторон, но справа его больше.

Хорошо заметно, что город берет воду попить за плотиной, а наоборот – вот сюда. Надо бы пресной водичкой озаботиться, как в море.

Дубна – красивый и современный город, совсем молодой – статус города получил в конце 50-х. Знаменит всемирно и всемерно благодаря исследованиям в ядерной физике. Я бывал в этом городе. Действительно, он красив и уютен – город в лесу, на берегах Волги и Московского моря. И люди тут живут хорошие. Большей частью. Разумеется, не все население – это высокоученые ядерные физики. Мне рассказывали местные жители, что миграция в Дубну жителей близлежащих Кимр является истинной катастрофой. Все плохое исходит оттуда. А в массе своей жители Дубны приветливы, благожелательны и добросердечны. Так мне всегда казалось. И то, что Дубна – наукоград, хорошо заметно. Есть, витает в воздухе некая аура…imho. Не радиация, не бойтесь. При въезде в город по железной дороге на одном из зданий прикольная надпись – «атом не солдат, атом рабочий»…

Справа наклонные бетонные плиты парапета, кое-где из них выведены трубы и в Волгу сливается ливневая канализация, а местами, судя по запаху, обыкновенная. Поверху же проходит изящная чугунная решетка набережной, через каждые несколько сотен метров высятся изящные белые беседочки в стиле неоклассицизма 30-50-х годов прошлого столетия. Очевидно, это место прогулок местных жителей. С набережной канализации не видно. А на левом берегу многочисленные коттеджи. О, коттеджи! Житель большого города, выезжая за город, на природу, теперь беспрепятственно может любоваться…коттеджами!

Мы решили высадиться на пляже, пополнить запасы продуктов и пресной воды. Вот и городской пляж с грибочками и скамеечками, кустиками плакучих ив и ведущими наверх солидными широкими лестницами в стиле того же неоклассицизма. Погодка сегодня странная – то солнечно, то дождливо, и ветер неустойчивый какой-то…

На пляже Дубны

Наверху обнаружилась аллея-бульвар, да еще и с фонтанчиком питьевой воды. По случаю вновь налетевшего дождика народу почти и не было. Убегающие аборигены все же успели сообщить нам, где здесь магазин. Их, оказывается, много тут. Женщины и собаки уже устроились под грибочком. Первые соображают обед, а вторые им не помогают. Джессика запрыгивает в кресло. А мы с Юриком взяли пустой рюкзак и отправились в магазин.

Прибрежный бульвар, тропинка через парк мимо неработающего фонтана в стиле все того же неоклассицизма, мимо современного теннисного корта и надувных аттракционов для детишек, мимо выстроенного в том же стиле дома, без сомнения, культуры. На аллее перед ДК мы увидели странную бронзовую скульптуру: невысокий крепкий длинноволосый парень в клешах и с акустической гитарой. Мы удивились и подошли поближе, и тут же узнали Высоцкого. Юрик, как большой поклонник Владимира Семеновича, обрадовался, а я прочел на мемориальной табличке, что Высоцкий не раз выступал в этом ДК. По обоим сторонам аллея была украшена мозаичными панно, изображающими, как мне показалось, современную действительность: ну как же, вот нечесаный лохматый бородатый бомж, вот строгий продажный чиновник… Ой, стыдно-то как – отойдя подальше, я увидел, что это не бомж вовсе, а химик Менделеев, а за чиновника я принял П.И. Чайковского. И все остальные персоналии были великими – это мы с такого ракурса зашли. А дальше тенистая улица с небольшими домиками (очень похоже на Юрмалу) вывела нас куда надо. К магазину эконом-класса «Пятерочка». Мы основательно затарились продуктами. И воды питьевой купили баклажку. И еще две пустых баклажки у нас есть. И водки купили, ага.

Солнце на улице стало палить. А когда пришли на берег, снова заморосило. Женщины сделали салат и разогрели кашу, вскипятили чай. Зося вела себя предосудительно, и Танька задала ее на дог-шкот (поводок). Подвыпивший мужик с интересом долго рассматривал издали грустного взъерошенного щенка, а потом подошел и напрямик спросил

- А почему у вас тут петух на веревке привязан?

Все долго смеялись, в том числе и сам мужик, вблизи разглядевший модного йорика в красной попонке и с гламурным бантиком на голове.

 С Волги к нам быстро приближался серф, и вскоре на песок спрыгнула Катя Блинда-Гафель. Очень живописно Катя выглядела – мокрые волосы, непромоканец, и, главное, настоящий ковбойский спасжилет в стиле Blue grass – так с него свисала бахрома и разные лохмотья. Это в здешнем яхт-клубе такой жилет ей выдали вместе с серфом.  Мы были очень рады ее видеть, предложили Кате чаю, бутерброд и, достав карту, приступили к расспросам. Знающая местность Катя охотно поведала нам о местах известных ей стоянок, за что мы е очень благодарны – вся информация подтвердилась предельно точно. Но пора и в путь – подальше от цивилизации. И изливающихся в воду какашек. Там, потом, когда вид и запах забудутся, мы будем брать воду из Волги, кипятить ее и готовить все, что будем есть и пить. Кипяченная какашка, с научной точки зрения, можно сказать, и не какашка вовсе. А сейчас Танька собачкам пить из Волги не позволяет. А они все равно пьют. Украдкой. Им нравится. Эскадра моя скандалит – одним то не нравится, а другим – другое. Один Адмирал правильный, а все остальные плохие – хорошо бы одного пропустить под килем, другую повесить на ноке фор-марса рея, а вон ту высечь линьками. Надо на воду скорее, а то я уже к топенанту примеряюсь – выдержит или нет.

Причал яхт-клуба – некоторые яхты знакомы по прошлогодней ВВР. А вот Дубнинский ГИМС – сколько же плохого мы о них слышали! На нас, к счастью, никто не напал – видимо сочли судами слишком маломерными для государственного инспектирования. А может, им в лом.

Река здесь криволинейна, и один галс хороший, а другой плохой. А после поворота все с точностью до наоборот – это знакомо каждому, кто ходил в лавировку по узкой реке.

Спасибо, судоходство не мешает. Пока. Дубна, на наш взгляд, сильно затянулась. И карта это подтверждает. Однако высокие дома вскоре сменяются невысокими, милые зеленые деревенские улочки приходят на смену асфальту. Домики, гаражи, и, конечно, коттеджи – куда ж без них. Все прибрежные жители неистово сыплют в воду всякий хлам, вбивают сваи и разными способами укрепляют берег, чтобы иметь в результате красивый причал. У хозяев дворцов это получается лучше, но и хижины не отстают. А левый берег все так же глинист и обрывист, и маложивописен. Дубну прошли. Теперь и правый берег такой же. На обрывах норки ласточек-береговушек. Вдали, в лугах, пасутся ко… И кони, и козы, и, конечно коровы. На правом берегу виднеется странное здание, напоминающее одновременно и готический собор, и колхозный коровник. А ближе к берегу стоят палатки под здоровенным российским триколором. Возле палаток разгуливают тинэйджеры, за палатками стоит пара машин, попса, само собой – типа патриоты, тьфу! На типа природу как бы выехали. Это, кстати, единственное место, где можно встать. А мы утюжим реку галсами – здесь отвесный обрыв, здесь деревня, а здесь вовсе болото. Встать просто негде. И повсюду прекрасные подъезды для машин. И кучи мусора, заметные издалека невооруженным глазом. А вот деревня Ратмино с церковью и устье реки Дубна. Довольно широкая в устье река и даже судоходная. Но нам в нее не интересно. Дальше, по словам Кати, можно найти место для стоянки. Утюжим речку галсами и высматриваем в бинокли подходящие места, переговариваясь по УКВ. Меня интересует берег левый – пусть низкий и безлесный, но населенка далеко, а притоки и болота ограничивают доступ к берегу. На правом, высоком и лесистом берегу обозначены сплошные пионерские лагеря. В свете сегодняшнего дня это означает, что туда не сунешься – все наверняка приватизировано и охраняется, и какой уж пионэр там отдыхает, даже и думать не хочется. И дело к вечеру. Пора подумать о стоянке. А вот деревня Прислон. Еще одна поволжская деревня.

Ежли кто думает найти в современной поволжской деревне элементы пейзанства, как-то: избушки, сеновалы, коровки там, парное молоко, пастушки и пастушки – это зря. Есть, конечно, и такое, но мало, мало…коттедж рулит. Повсюду. И стоят джипы с московскими номерами (не обязательно, но как правило). И не народная песня разносится над просторами великой реки, а попса голимая, богомерзкая и позорная. Ну ладно, есть еще вымирающее пейзанство, но так мало, что и говорить об этом не хочется. А что вы хотите?

На траверзе деревни стоит на якоре красавец-четвертьтонник «Поларис» с черным корпусом. А чуть дальше, за устьем какого-то ручейка вроде кустики, вроде пляжик, вроде лесок и даже несколько палаток. Идем посмотреть и причаливаем в сотне метров от палаток. Бережок илистый такой, трава болотная такая. Женщины и собаки забегают за кустики и возвращаются вскоре недовольные – болото, вода под ногами выступает. Со стороны палаток кто-то басовито гавкает, и собачки опасливо жмутся к своему катамарану. Влево и вправо оказалось то же самое. Вдобавок обладатель басовитого гава оказался здоровенным и нисколько не привязанным кавказским овчарком. Маленькая девочка уговаривала эту громадину сидеть и не беспокоиться.

- А чем вы его кормите? – опасливо спросил Юрик.

- Сухим кормом, - нехорошо улыбнувшись, ответил появившийся на берегу мужчина. Мы ему не поверили, и поспешили к своим кораблям, стараясь не делать резких движений.

С воды нарастал рокот мощных дизелей. Взглянув в ту сторону, я велел женщинам отойти подальше от воды, а Юрик приказал Таньке задать собак на стопора. После этого мы, сняв штаны, ухватились покрепче каждый за свой корабль и уперлись ногами в грунт. Ну вот, наконец-то принесло на наши головы судоходство – речку целеустремленно утюжило аж два здоровенных пассажирских теплохода – один четырехпалубный, а другой трех. Вода отхлынула от берега, обнажив неприглядно илистое дно, а затем, закручиваясь и подминая все на своем пути, на освободившееся пространство хлынула эдакая локальная цунами. В следующее мгновение я осознал себя ушедшим по щиколотки в ил и держащим над головой на вытянутых руках груженый катамаран. Краем глаза я успел заметить Юрика в той же позе. А потом все смешалось – пена, вода с песком и илом, испуганные газа женщин, поджавшие хвостики собачки, Юрик, борющийся с катамараном, словно  Лаокоон, причем катамаран побеждал. И все это повторилось раза три, четвертая волна была уже не такой мощной, и уже не так мотала катамаранами, и, соответственно, нами. Мы победили. Отсюда вывод – на ночь лодки надо вытаскивать подальше на берег и привязывать покрепче.

- Жаль, что камера не работает! – подытожила Маринка.

И снова – берег левый-берег правый. Слева отчего-то все же машины стоят и рыбаки с шашлыками, справа – заборы, проволока, и тоже машины. Ну некуда податься! К тому же, кто-то открыл на реке ворота, и полезло оттуда на нас всяческое крупнотоннажное судоходство. То толкач с баржей, то белоснежный пассажировоз, а то и волногоны всякие – дорогие распальцованые катера. Они не такие уж и крупные, но волну пенную гонят как большие. Река узкая, и тесно нам с ними, и деваться некуда. А может, вон туда? Так и там машина… Танька увидела на высоком лесном берегу палатки, правда вместе с машинами, и предлагает идти туда. Оверштаг. Из-за поворота реки бойко выскочил огромный четырехпалубник и споро попер на нас. Испуганная Маринка без команды принялась выдирать весло из-под резинки.

- Давай к берегу! Задавит! У меня дочь есть!

- А ну-ка весло на место! Щас, разбежался давить! Вон его судовой ход, он циркуляцию делает. Что ж он дурак, на мель лезть? Разойдемся с миром, и борта друг дружке не поцарапаем! – Маринка, ворча, убирает весло под резинку и недоверчиво смотрит на меня, а на пароход – с опаской. И зря – он как раз проходит мимо нас – достаточно далеко и безопасно. Дисциплина на борту – первое дело!

- Красивый какой! Большой! И на палубе никого – дорого, наверное, билеты стоят…

При подходе к правому берегу обе лодки сели на мель. Экипажи выскочили за борт и провели суда в закрытую островком уютную бухточку. Мягкий песочек, теплая водичка, опять-таки, островок от волногонов прикрывает. Наверх ведет узенькая тропинка с выкопанными ступеньками. С обрыва открывается чудесный вид на речные дали. За обрывом – наезженная дорога, сильно вытоптанный лес, и остатки пиршеств. Бутылки, бумажки, пластик, объедки, кострища. Некоторые объедки воняют. Танька бдит, чтобы собаки не ели это и не валялись в этом. Это трудно – вонючек много, а собак четверо. Там стоит машина и две палатки. И там тоже. А здесь ничего не стоит. Стало быть, здесь и встанем. Прямо над катамаранами. И потянулись по крутой узкой тропинке рабочие муравьи – один за другим. Многовато мы барахла в поход взяли!

Но вот и стоят тенты и палатки, столик, стульчики и Маринкино раскладное кресло (в нем опять Джес, ее снова выгоняют), горит газ, и я варю на всех рисовую кашу. В поисках продуктов я вдрызг разругался со своим экипажем. Экипажу чуть не попало. Сильно. Обещал высадить назавтра в Кимрах. На хрен. Проехали.

Сели ужинать, выпили водки и полюбовались окрестностями. По реке, гоня волну, быстро прошел большой черный катер губернатора Тверской области. Мороз, стало быть, воевода дозором обходит владенья свои. На этом берегу все загажено. Мы, конечно, прибрались, но чтобы убрать ВСЕ, нужна мощная техника и большой персонал. Ужас какой-то! И с каждым годом этого ужаса прибавляется. Вот и попса заблажила из какой-то дальней машины. За Кимрами заканчивается населенка. Вот завтра мы и уйдем туда – подальше за Кимры. Вот только в Кимрах я высажу на берег свой экипаж. А может и не высажу – если она исправится… И все пошли спать.

Маринка рано ложиться не любит, и каждый вечер читает на сон грядущий новую книгу С.Лукьяненко. А сегодня она слегка надорвалась, таская катамараны. Я ее прощу. На первый раз. Прошли 25 км.

Герб города Кимры. Большой старинный город. Местами красивый, местами – современный.

30 июля. Среда.

А ночью на наш берег приходили викинги. И было это где-то в час ночи. Сначала послышался звон дюраля, дружное сопение и команды навроде

- Первый-третий греби, второй-пятый табань!

Затем обмен мнениями:

- Сам ты мелко! Гляди, два парусника стоят! Ой, блин, и вправду мелко!

Капитаны парусников выползли из палаток, и тихонько заняли наблюдательный пост на краю обрыва. Внизу в темноте  кто-то  копошился, плескался, купался и матерился. Тел было несколько – шесть или семь. Командир и сам купался, и покрикивал на свою дружину:

- Вчера пропьянствовали, а теперь ночь без сна и целый день догонять!

Там же стояло нечто длинное, узкое, и судя по характерному глуховатому звону, изготовленное из Д16Т. Совершенно непонятно, как в этом длинном и узком размещаются продукты, палатки и команда здоровенных парней. Водка у них как-то размещалась:

- Ну что, по соточке?

- Разливай! – скомандовал командир. Булькнуло, звякнуло, парни (если это были парни) вытащили каноэ (если это было каноэ) на воду и под команды и звон погребли куда-то в сторону Кимр.

- Спортсмены! – подумали мы с уважением. Наутро наши сомнения развеяла Танька:

- Ну зачем здоровенным парням-гребцам какие-то палатки, продукты, если на берегу все есть – и палатки, и продукты, и водка с шашлыками? Они ж викинги!

- Викинги! – с уважением сказали капитаны.

В лесу всю ягоду и все грибы давно собрали, а что не собрали, то вытоптали, а сверху еще и нагадили. На большой поляне было нечто вроде шалашей, плакатов, флагов, лозунгов и заготовленных дров для костра. Бензопилой. Тут и в самом деле лагерь какой-то организованный для молодежи. И чисто было на этой поляне – весь мусор вокруг в лесу. Мы так и не поняли направленности воспитательной работы – но вроде ничего плохого. Собирались мы не спеша, а собираясь, нашли жидкость для мытья посуды, две мочалки для того же, внушительную вилку из нержавейки, пару отличных кружек и даже толстовку. Находки нам понравились, и мы взяли их себе, вид на Волгу и пляж с бухточкой нам тоже понравились, а больше нам не понравилось ничего, и мы тронулись в путь – затянувшуюся такую прогулку с собаками. Собакам пока нравилось все.

Юрик принимает на телефон гисметеопрогноз. Прогноз неутешителен. И мы тронулись в путь. Все та же лавировка – один галс хороший, а контргалс плохой. Населенка отступила, но подьезды к берегам хорошие, и этим все сказано. Народу, правда немного, и по берегам встречаются утки и цапли. Тут мы заспорили, что ж это за зверь такой – цапля или журавль. Серая цапля! А почему не серый журавль? Цапля больше! Больше кого? Если собаководы среди нас есть, то в орнитологии никто не силен. Я считаю, что это цапля серая. Если меня кто-нибудь аргументировано разубедит, я тому поверю. Леса отступили вглубь материка, прибрежный ивовый кустарник, заливные луга и неплохие пляжики. Очень пикнично. Ну и мусорно, вестимо. Когда светило скрывается за облаками, кораблики бегут веселее под налетающим порывом. Вот и Кимры начались, и скорей бы они закончились. Пока идем рядом, рассказываю, что я слыхал про Кимры. Знаю я немногое:

До переезда двора в С.Петербург – царское село. Отсюда брали персонал для обслуживания царского двора. В хрониках есть упоминание о некоей бабе-кимрянке, замешанной в некоем нешуточном злодеянии. Обувная фабрика, которая в 80-х выпускала кроссовки, вполне конкурентоспособные с китайскими и лицензионными. Вот только носки и сами ноги от них очень синими были. И даже мытье ног не помогало. Сам пробовал – и носить, и ноги мыть. Жители Дубны говорили мне, что криминальный фон в Кимрах очень высок. О том же говорила и Катя. Ж/д станция Савелово. Автовокзал, речной вокзал. Ну вроде все. Сам я в Кимрах раза три бывал. Магазины хорошие и много.

Лавируем в черте города. Город большой, и все не кончается. Налетает дождь. Мы влезаем в непромоканцы. Дождь прекращается. Я раздеваюсь - запарился. Дождь коварно ливанул вместе с нешуточным порывом, и я был занят, и, конечно, промок, и непромоканец одевать не стал. И дождь снова прекратился. Вот на этом месте семь лет назад у нас был стапель и антистапель. Не сразу мы в тот год это место нашли…

На вид совсем приличный город – криминала не видать, зелень, бетонный парапет набережной, старинные и современные дома виднеются – очень симпатично.

Кимры

Речной, надо думать, порт. Автомобильный мост через Волгу. На парапете герб города и дата – 1540. Порой сторонимся от законных хозяев судового хода – сегодня их много. И под мост идем не в судоходный пролет, а в соседний. Интересно вот так проходить города по реке – вот он начался, а вот и кончается.  И вот уже окраина – пляж, за ним грузовой порт с множеством барж, толкачей, самоходок. Может быть, тут даже судоремонтный завод – многие плавсредства очень нуждаются в судоремонте.

Но вот проехали и это. Правый берег стал низким и луговым, а на высоком левом – живописная деревня Абрамово. Преобладают нарядные дома старой постройки. Справа много луговых островков с пляжиками и высокими травами. На одном из них семь лет назад мы обедали. М509 вышел на связь и предложил пообедать – по курсу сосновая рощица и пляж. Идем туда.

Хорошо лежать на солнышке, на теплой пенке и есть бутерброд, запивая его горячим чаем. Йорики разбрелись по кустам, а такса Патя ест бутерброд с паштетом у Маринки из рук. Собакам хорошо – в катамаране они в туалет сходить стесняются. Да и люди в виду населенки тоже – вы представьте себе катамаран под парусами и присевшую на кормовой балке даму в спасжилете и со спущенными штанами и голой белой попой…

Маринка за кустами купается и моет голову. Высохнет ее голова – и дальше идем. Хочу дойти до лесной зоны – а она начнется от Белого городка, от устья реки Хотча. Варианты стоянки – луговые острова у ЛЭП, лесок на косе на левом берегу напротив Белого городка, или остров в устье - его нам Катя Блинда-Гафель хвалила. А мы с Юриком не помним там острова. И на карте непонятно – там как раз стык листов и потерт изрядно…

Раздуло неплохо. И тучки черные показались по курсу. Мы надели непромоканцы и тронулись.

Поворот реки позволил заложить длиннющий галс. Оставшаяся не у дел Маринка сразу же стала зевать, а потом жалобно попросила:

- Можно, я посплю? Если я тебе нужна буду, то сразу меня буди!

Я согласился. Маринка тут же свила себе в кокпите уютное гнездышко, и вскоре послышалось легкое похрапывание. Ветерок заметно посвежел – метров так до восьми. И это еще не предел – черные тучки обещают грозу и обязательный в таком случае грозовой шквал. Вот интересно, гроза идет на нас или пройдет стороной? Как будет себя вести «Петрович» при шквале, я уже знаю. Угрозы особой нет, но мачту поберечь стоит – старенькая она у меня и гнутая нешуточными штормами и шквалами в разные годы на разных водоемах.… Да и вообще, зачем ненужный риск – если налетит шквал, переждем на берегу…

Левый берег – сплошные заливные луга с высокими травами, длинные и узкие острова, болота. Правый берег высокий, деревня, а за ней шоссе и железная дорога. Хорошо видна ЛЭП – она все ближе и ближе. Скорость весьма приличная – на порывах около 10 км/ч. Постараемся пройти как можно дальше. Появляющиеся на судовом ходу опасности заметны издалека. На связь выходит обеспокоенная Танька – ей показалось, что самоходка сейчас меня задавит. На самом деле, она проходит далеко, просто закрыла  мои паруса своей надстройкой. Потемнело, и ливень пошел, как из ведра и разбудил Маринку. А гроза все-таки проходит стороной. И дождь кончается, справа над деревней повисла роскошная радуга. Радуга сопровождала нас на всем пути до устья Хотчи. У правого берега показались паруса. Бермудский шлюп ¾. Это точно не яхта – корпуса не видно, маленький стаксель и красивый грот со сквозными латами с большим горбом – явно катамаран. Нам говорили, что вроде бы Коля Пивняк в этих краях путешествует. Возможно, это он.

Это и в самом деле оказались катамаран «Леопольд», Коля и Лариса.

- Наливай! – предложил Коля, - нет? Тогда, хочешь, я налью? – мы поблагодарили и отказались. Перекинулись несколькими фразами. Коля возвращается из-под Углича. Катамаран в Дубне перетаскивали вчетвером – в Дубне у них есть своя сволочь. Мачту не снимали. И мы пошли дальше.

За семь лет коттеджей на берегах значительно прибавилось. «Растет благосостояние советского народа!» - воскликнул бы в былые времена диктор Центрального телевиденья. Лично я по этому поводу восторга не испытываю. Не умиляет меня это все отчего-то. ЛЭП. Проходим ближе к берегу – от греха подальше. На прошлогодней ВВР Юрика на моих глазах током долбануло от мачты «Петровича» под Конаковской ЛЭП. Искру видел сам, а у Юрика даже ожог был. И это в солнечный день, и у берега – провода высоко были… Здесь, слава Богу, обошлось.

Церковь на мысу уже тронута реставрацией, но незначительно. А вдали блеснули золотом купола церкви, что в устье Хотчи. Вот туда нам и надо. Вокруг стало тепло и солнечно, да и ветер стих. Очень я не люблю грести – особенно толкать вдаль груженый катамаран… Ларевы уже гребут, и Маринка требует весло. Она некогда сплавом занималась, ей стало скучно и не терпится продемонстрировать сплавные приемы падлинга – да-да, так, если кто не знает, гребля по-англицки именуется paddling).

- Меня другим в пример ставили! У меня классический зацеп!

Тьфу! Мне до сих пор снится кошмарный сон: пялящее Солнце, зеркальная гладь Повенецкой губы, тающие на горизонте в дымке рефракции Ажепские острова, перегруженный «Петрович», дрожащая в форпике немецкая овчарка Дюна, страстно желающая в гальюн и слабосильный экипаж. Вот тогда, в 99-м, на Онеге был падлинг! 14 часов мы гребли к этим островам, а ветер так и не появился. А потом при штиле пришла метровая мертвая зыбь и густой запах собачьих говен… Как вспомню, так вздрогну…

На будущий год обязательно заведу себе косилку! Чтоб без падлинга! А вот Юрик падлинг обожает и считает его достойным и чрезвычайно полезным занятием. Вон как они гребут! Тут Маринка делает свой знаменитый зацеп, и я прошу ее не сломать весло, не пробить баллон и не обломать шверт. Не на сплаве же мы!

Как только грести стал и я, ветерок появился вновь. Я приказал убрать весла на штатные места и ветер, конечно же, выключился. Больше я стихиям не доверял, а греб, как каторжник на галерах. Благодаря этому, а также пресловутому Маринкиному зацепу, мы вскоре оставили за флагом «Пройдоху-2». У них на верхнюю палубу высыпали все четыре собаки. Собаки настоятельно требовали высадки на берег. до мыса с нарядной бело-голубой церквушкой осталось совсем немного и мы пошли туда, и выбрав местечко попесочнее и побезопаснее, причалили у кустиков и лодочных гаражей. С подходящего к берегу М509 вдруг взлетела в воздух собачка – под лучами вечернего Солнца сверкнула золотая с платиной шубка и змеящаяся в воздухе лента поводка, потом раздался плюх и псинка быстро поплыла к берегу, с достоинством неся кудлатую голову с кокетливым красным бантиком. Это же старуха Джес – праматерь-бабушка, самая ленивая, осторожная, хитрая и гламурная из всех Ларевских терьеров. Вслед за ней плюхнулся лохматый темный комочек – внучка Зося, или, как мы ее прозвали, Стажер (стажер йоркширского терьера). Вдохновленные примером, в воду прыгали остальные собаки. Собаки выскакивали на берег и, не отряхиваясь, тут же приседали в характерной позе, и столько вдохновения и счастья было написано на их мордашках, что нам, людям, было неловко. Бедные собаки! Когда отжурчали в песок собачьи струйки, и в песок ткнулись носы М509-го, я заметил, что Джессика была одета в шлейку и поводок, а Зося – в шлейку. Юрик объяснил, что собакам было настолько невтерпеж, что они плюнули на дисциплину и стали без спроса сигать за борт. Стало быть, надо учитывать и собаческие интересы. Я помню, как у нас на Белом море кот Бумик совершил в тех же целях уникальный управляемый полет – о звериных нуждах забывать нельзя.

Кустики за лодочными гаражами помогли и людям, а затем мы призадумались, куда же дальше нам ехать. На косу на левом берегу? Но там полно палаток и машин, отсюда даже видно… А что там Катя говорила про остров? И где этот остров? Вот перед нами, через Хотчу – что это? Лесок милый такой, высокий берег, пляжи, никаких строений – но дальше-то на холмах сплошные коттеджи. А почему нет на берегу? А не остров ли это, замаскировавшийся под материковый берег? Пролива с воды не видно.… Сейчас посмотрим! Дело сильно к вечеру, и с берега сливается вечерний бриз. Мо26 выходит под парусами, меняет галс и направляется к одному из песчаных пляжей. Командный состав М509 строит и принимает на борт свою морскую пехоту, а затем тоже выходит на воду. С воды мы видим, что за левым пляжем, тем, что побольше, на опушке стоит палатка – старенькая брезентовая «датка». Ну, если здесь занято, идем к следующему пляжику. Здесь не стоит ничего. Швартуемся, убираем стаксель, задаем якорь, и идем на разведку. Внизу, на плесе устья Хотчи, лавируется «Пройдоха-2».

Устье р.Хотча. Белый городок. Вид с острова Лебедушки

Это действительно остров! Хорошо же он замаскировался под населенный материковый берег! Мягкая, густая и высокая  трава, сосенки и березки, овраги. В низинах лес лиственный, а на возвышенностях хвойный. Какой же прекрасный остров! Замечательные пляжи, запах хвои, изумительные виды на воду, травка и кустики. А еще земляника, и чисто, несмотря на многочисленные следы стоянок. Интересно, вот зачем новое кострище городить, если уже есть старое, на хорошем месте? А тут в кругу диаметром метров в семь, аж четыре кострища. Не понимаю я этого. Но это так, к слову. Так, а это что? Масленок! Крепенький, душистый, липкий, красивый такой! А вот еще один! А у Маринки целый десяток. И у меня. Коварные грибы увели нас в лес. Насилу мы вернулись на берег. Там потерявшие нас Ларевы уже собрались искать  нас собаками. Мы показали грибы и, перебивая друг друга, восхищенно охарактеризовали остров. Упомянули и про землянику. После этого, когда Юрик оглянулся, выяснилось, что исчезла Танька. Собаки нашли ее в полусотне метров. Она была поглощена сбором земляники, и рядом с ней высилась кучка маслят.

Палатки с тентами уютно стоят на полянке. В процессе обхода острова выяснилось, что брезентовая палатка (дырка на дырке) пуста, и, открытая, стоит так, чтобы ее было видно с воды. А неподалеку поставлена вполне современная большая палатка, и, по всем признакам, обитаемая. Мы поздоровались и по большому кругу стали обходить чужую территорию с примыкающими к ней угодьями. Поскольку остров названия на карте не имеет и никому не принадлежит, я решил погрешить против Земельного кодекса РФ и правил топонимики, и подарил Маринке этот замечательный кусочек окруженной водой суши, а также назвал его в ее честь. Теперь этот объект именуется Остров Лебедушки или Лебедушкин остров. И никто не заставит нас называть его иначе. Ларевым понравилось. Таньке захотелось, чтобы и Юрик разыскал подходящий остров…

Чистим-жарим картошку и грибы. В лесу оказалось достаточно сухого валежника, а возле нашей стоянки валялись обломки буковых стульев.

- Из разграбленной барской усадьбы, - предположил кто-то. Обломки пейзаж не украшали, зато украсили костер. Когда мы в сумерках сели за стол, разложив по мискам и разлив по рюмкам, к нашему костру и столу подошел представитель соседней стоянки. Мы пригласили его за стол, и предложили миску и рюмку, и он не отказался. Мужчина оказался местным жителем, который работает и живет в Подмосковье, но всегда приезжает отдыхать в родные места. Этот остров он очень любит, всегда на нем отдыхает и следит за его чистотой. Нет, он совсем не возражает против нашего присутствия. Название остров среди местных жителей не имеет, и наше название ему понравилось. Он рассказал о церкви, о подвижнической деятельности настоятеля о. Александра, о тех коттеджах, что высятся на лесистых холмах за островом и их обитателях. Москвичи, конечно, что с них взять… Нечестные, воруют, вот там ОМОНовец, а вот там таможенник… Брезентовая палатка принадлежит нашему гостю. Он ее специально ставит, чтобы все видели, что место занято и боялись. А то тут одни на моторке приехали, да как насвинячили, он полдня за ними убирал!

Мы открестились от знакомства с этакими водномоторниками, сообщив, что мы как бы наоборот, парусники, и заверили в своем совершенном почтении и любви к природе и чистоте. Он уверил нас в ответном почтении и нисколько не сомневался, что мы и есть такие, за каких себя выдаем. Вот в таком дипломатическом ключе и протекала беседа, пока не пришла жена нашего гостя, поздоровалась, отказалась, извинилась и увела мужа с собой. Мы допили и доели все, что осталось. Картошка с грибами оказалась очень сытной – наелись, как Тузик на помойке и подошли к обрыву полюбоваться прекрасным видом на Волгу и окрест.

Тем временем сумерки сгустились, но храм на мысу словно светился в темноте. На речной глади зажглись красные и белые проблески навигационных огней, в нашу сторону  двигался светящийся трилистник неторопливой баржи с толкачем. Ветер стих, и все было очень мило и красиво. Костер погас, прогорев, и все разошлись спать по палаткам. Сегодня день рождения Артура Лайзана – ему исполняется полтинник. Попытались дозвониться и поздравить, но там, на онежских просторах, связи, похоже, не было… Прошли 28 км.

31 июля. Четверг.

Солнечное утро обрадовало. При свете дня остров Лебедушки оказался еще красивее. Вот только, увы, помоек здесь тоже хватало. Весь мусор складировался в овраге, и было его очень много… На соседней стоянке взревел мотор, и мимо нас, помахав нам рукой, проехали в Хотчу вчерашние соседи. Мы с Юриком обсуждали планы на день, а дамы и собачки еще не покинули палаток. Решили сегодня посетить магазин в Белом городке и идти дальше. Юрик ежедневно связывается с гис-метео и узнает погоду в Дубне, Кимрах и проч. Он хочет сегодня отдохнуть на Лебедушкином острове, а идти завтра, исходя из прогнозов. Я же хочу наоборот – идти сегодня, а отдохнуть завтра.

Собираем лагерь. Пытаемся выгнать из палаток женскую часть эскадры. Вышли только Дора и Патя.

- Тань, иди сюда, мне твоя помощь нужна! – позвал Юрик, с головой ушедший в переделку проводки гика-шкота.

- Сейчас, - после минутной паузы, неторопливо и с достоинством отозвалась Таня, - вот только Зосе бантик завяжу…

- Пять баллов! – восхитилась в палатке КригсМаринка и вылезла наружу – помогать мне. А то я еще чего подумаю…

Позавтракали и продолжали собирать лагерь. Мы уже погрузили катамаран, Юрик собрал почти все, а Таня успела причесать всех терьеров и привязать бантики Джессике и Зосе. Чтобы успеть с шопингом по холодку и пораньше, решили взять Таньку с собаками, перегнать «Петровича» на тот берег, и оставив собак и хозяйку на охране, вдвоем с Маринкой прошвырнуться по магазинам. А Юрик с Патей доделают проводку, погрузятся и перегонят «Пройдоху-2» попозже. Все взяли по Midland 500, включили и проверили связь. По Волге вверх по течению пронеслось четыре странных катера под Андреевскими флагами. Они разогнали приличную волну, и меня прилично, до крови, задело по ноге рулевой коробкой.

Это нас не остановило, и вскоре мы с Маринкой уже шли по тихой деревенской улице Белого городка. Козы и куры, старые деревенские дома, немного новостроя, но в основном все очень мило и патриархально. Как в детстве. Цены на недвижимость, как рассказал нам ночной гость, здесь вполне московские – в состоятельных кругах стало модно иметь дом на берегу Великой Русской Реки. Ноги тонут в мягкой пыли. А вот начался асфальт. Ворота судоверфи. Она работает и является, похоже, градообразующим предприятием. Хотя Белый городок по статусу - ПГТ. Видны следы разрухи и запустения. Грустно видеть это и осознавать, что некогда здесь кипела жизнь, страсти, веселье – помним же мы эти времена. А так городок очень мил. Это, надо думать, школа, а это дворец культуры. Стелла со схемой Белого городка. Центральная улица. Здесь сосредоточены основные магазины. Покупки нам предстоят многочисленные и все записано на бумажку. В одном кармане у меня общественные деньги, а в другом экипажные. На ступеньках самого большого гастронома продают грибы и ягоды. А мы их сами собираем. Много, как видно, приезжих дачников – места здесь тихие, красивые, чистые. Пока.

Гастроном нас встретил гастрономическим изобилием и полутемным залом – света нет. В некоторых отделах обслуживают покупателя, а в некоторых, где электронные весы – нет. На кассовые чеки всем нормально наплевать. Заполняем рюкзак больше чем наполовину. Семь лет назад в этом магазине было все. А сейчас только пиво. Оказывается, специализированный магазин на весь городок один, дальше по улице справа. Выходим на улицу и идем в хозмаг. Он тоже приятно удивил разнообразием, и я еле вытолкал оттуда Маринку, клятвенно пообещав зайти на обратном пути. А путь наш лежит в тот самый злачный магазин, и встречные мужики понимающе и с уважением указывают нам дорогу. Магазин носит гордое имя «Вереск» - если кто не знает, это известная торговая марка фирмы из тверского города Кашин, славная производством разнообразных, качественных и недорогих спиртных напитков. Настойки и наливки, тоники и бальзамы, ликеры и различные марки водки - все на травах, вкусно и красиво (а может быть, даже и полезно). Глаза разбегаются. У меня на днях большой праздник – День Воздушно-Десантных Войск, и отметить этот праздник моя эскадра должна достойно. И мы купили то, что должно, и то, что хотелось.

Потом (свет дали) мы купили еще и картошки в гастрономе, сладкого к чаю (у всех разные вкусы) и, к Маринкиной радости, отправились в хозмаг. Помимо штатных покупок, ей приглянулась большая прозрачная пластиковая банка с широким горлом и завинчивающейся герметичной крышкой емкостью в 11 литров и ценой в 65 рублей. Маринка заявила, что без хотя бы одной банки она отсюда не уйдет. Испугавшись, я тут же купил банку, тем более, что покупки уже не лезли в 60-ти литровый рюкзак. А она нехорошо посматривала на другие промтовары, и одной банки ей, похоже, было мало. И я трусливо бежал на улицу, волоча за руку упирающуюся Маринку. В качестве моральной компенсации я пообещал ей пиво и мороженное. Банка, надо сказать, действительно стоящая оказалась. Вместительная, прозрачная, за ручку на крышке нести удобно, герметичная опять же. Правда, сидеть на ней нельзя, но не много ли мы хотим за 65-то рублей? Когда в крайнем по дороге магазинчике мы покупали пиво, сигареты и мороженное, запел вызов станции.

- Патруль на приеме!

- Вы еще долго ходить будете? – Юрик сделал паузу и признался, - у меня тут катамаран убежал. Вместе с Патей…

- Какой катамаран? – растерялся я. «Петровича» я вытащил на берег, убрал паруса и отдал якорь. Были, были прецеденты в прошлом, знаете ли…

- Да мой. «Пройдоха».

- Ну бери «Петровича» и лови! Чего сразу-то не взял?

- Да вот тебя решил спросить. Ну, я пошел ловить! До связи!

Мы переглянулись, открыли пиво и, попивая, отправились в обратный путь. Я был нагружен, как ослик. Дополнительное сходство придавала упомянутая банка, которой я любовался, как Иа-Иа, которому Вини-Пух на день рождения подарил нечто подобное. Маринка тоже несла габаритную упаковку заготовки Праздничного Торта и банку с праздничным же шашлыком – из банки капало.

На мысу, на берегу Хотчи, невдалеке от церкви, мы не нашли ни одного катамарана, а нашли Таню и трех терьеров. Таня сразу заинтересовалась покупками, а я, в свою очередь, поинтересовался, что здесь произошло, и как они докатились до такой жизни.

- Да Юрик не привязал, тут порыв, он и пошел! А Патя сидит на скамейке и даже не боится. Катамаран дошел до острова, развернулся, и пошел в реку. Красиво шел, быстро! Вот Юрик его и ловит на «Петровиче»!

Юрик, как выяснилось, станцию не взял. Как все запущено! Я сел на травку и закурил. дамы щебетали, обсуждая покупки.

- Тань, а может бутербродов на обед нарезать?

- Да я уж думала, так все же в катамаранах!

- Ну ладно, мы тоже кой-чего принесли. И ножик тебе купили. Даже два. Выбирай!

На воде дуло весьма прилично, гуляли барашки. Из-за корпусов недостроенных и недоремонтированных судов показался «Петрович» и быстро пошел к нам. Юрик долго не показывался из-под обрыва. Привязывал! Потом, в сопровождении деловито семенящей Пати, подошел к нам.

- Поехали, что ли? Перегоним. Я его там, за судоверфью привязал… Маринка жалобно посмотрела на меня, и я махнул рукой – оставайся.

Вдувало неплохо. Мы быстро подошли к месту стоянки беглеца. Оказывается, Юрик догнал было блудный катамаран, привязал попавшимся под руку шкертиком и попытался буксировать. Вначале это удавалось, а на середине реки веревочка лопнула, и беглец весело удрал в проход между двумя баржами, и его пришлось вытаскивать под веслами при хорошем таком навальном ветре. У барж все борта ободрали. И точно, весь кокпит в скорлупках краски. А «Альбатрос» вообще не годится для буксировки – буксируемый объект превращается в плавучий якорь, и катамаран просто приводит. Это общеизвестно. Юрик похвалил удобство управления моей лодкой, не преминув заметить, что у него проводка гика-шкота лучше и умнее. Мы связались с женами, приказав им готовить бутерброды. И вышли на воду.

Обедаем. С Волги в Хотчу, развернув паруса бабочкой, идут несколько деревянных шхун с рейковым вооружением и юными моряками на борту. Они машут нам руками, а мы им. У них здесь, видимо, гнездо - клуб или лагерь… Юрик уговаривает остаться сегодня на острове Лебедушки, обещая назавтра попутный ветер, но, несмотря на то, что остров нам всем очень понравился, женщины принимают мой вариант. И мы решаем пройти еще 15 км, сначала в лавировку, а потом Волга повернет, и пойдем одним галсом. Может быть.

Таня и вид на Лебедушкин остров

И мы пошли. И попали под дождь. И снова солнечно и ветрено. После Белого городка Волга вступает в зону лесов. По обоим берегам сосновые боры, пахнет хвоей. На берегах много палаток и автомобилей, на правом берегу, кроме того, встречаются базы отдыха и, конечно, коттеджи. Я взялся обучать Маринку искусству лавировки. А крупнотоннажное корабля… судоходство т.е. снова принялось нас вытеснять за пределы судового хода. Толкач с баржой еще туда-сюда – на таком ветру мы их обходим.

Самоходки бывают резвыми и не очень, пассажирские чешут во всю дурь, но они хоть белоснежные, издалека видать. Ну и мелкогнойничковые волногоны – некоторые такие крутые, что им и ППВВП не писаны. Иногда им хочется на нас поближе посмотреть и попробовать, не перевернет ли нас волной. Волной не переворачивает, а они, темнота, похоже «Альбатрос» ни разу не видели. Юрик ушел к правому берегу, а нас большое стадо расходящихся крупнотоннажников загнало к неудобному нам левому. М509 исчез за поворотом, зато у меня Маринка научилась самостоятельной лавировке. У левого берега мы оказались в ветровой тени, и долго и мучительно из нее выбирались. Стоит только отойти от берега, как сразу на судовом ходу появляется что-нибудь большое и безжалостное, а то и несколько сразу. И когда мы выбрались на ветер, экипаж «Пройдохи-2» исчез даже со связи. Наконец, за поворотом, мы их увидели. Они шли нам навстречу, а потом ожила и станция. Потеряли они нас, однако.

Место, куда мы идем, семь лет назад мы назвали Сосновым берегом. Длинный двурогий полуостров на правом берегу, покрытый сосновым бором и окаймленный превосходным песчаным пляжем, не имеющий автомобильного доступа со стороны материка. Нам там очень понравилось – ягоды, дрова, купание, воздух, пейзаж – все было замечательно. Посмотрим, что изменилось за семь лет…

Катамараны встретились, и тут же выключили ветер. Прогноз не соврал, что с удовлетворением констатировал Юрик. До места нам осталось пройти около трех километров и пришлось предаться падлингу. У правого берега можно сесть на мель, что мы с успехом и сделали. Затем кое-как, где под парусами, а где под веслами, мы доползли до середины полуострова и, приметив подходящее место, пришвартовались. И здесь палатка, и там две, а здесь вроде никого.

Место оказалось замечательным. Мы решили поставить палатку с тентом на мягком моховом ковре с превосходным видом на реку из-под тента. Ковер был живописно и удачно окружен милыми кустиками. Ларевы тоже подыскали уютное местечко недалече. Жаль только, что песок плохо держит колышки… Кострище было превосходно оборудовано и даже прикрыто со стороны Волги мощной бревенчатой стенкой на случай урагана. Довольные собачки тут же отразили визит крупной местной собаки, собравшейся было зайти к нам в гости. Отчаянно тявкающее подразделение под командованием Пати преследовало убегающего противника, но в разумных пределах 50 метров). И лишь зарвавшегося стажера пришлось ловить и возвращать в лагерь.

Со время нашего отсутствия (с 2001 г.) утекло немало воды и произошли перемены. Не к лучшему. Лес горел. Весь полуостров покрылся сетью грунтовых автомобильных дорог – и вот они, стоят. Внедорожники и даже простые дорожники, с московскими, тверскими и не пойми какими номерами. Соответственно, помойки прибавилось, но, как не странно, не так чтобы очень.

Стоянок с палатками много, но при ближайшем рассмотрении выяснилось, что ряд палаток старые и пустые – стоят, чтобы занятое место обозначить… Дров полно – сухие сучья повсюду, мох сухой, как порох.

Вот какую кучу барахла везет «Петрович»!

С огнем надо предельно осторожно – если это все полыхнет, мяу сказать не успеешь! Катамараны вытащили на берег совсем. Юрик поглядел на кучу барахла, извлеченную из кокпита «Петровича» и с уважением сфотографировал. Было совершенно непонятно, как это все там умещается. Я посмотрел на часы и с удивлением узнал, что сегодня не 1 августа, а 31 июля. Значит, праздничный шашлык до праздника не доживет. И сегодня у нас на ужин будет Складной Шашлык. Эскадра восприняла данное объявление с большим энтузиазмом.

Здесь я хочу поведать читателю, что такое складной шашлык, или, по крайней мере, что я имею в виду.

Еще совсем недавно шашлык был явлением, приготовление шашлыка – искусством, доступным немногим, а сам выход (выезд) на шашлыки – событием. Каждый мастер имел свой, неповторимый секрет приготовления, доставались с антресолей старые дедовские шампуры, покрытые благородной патиной, и в воздухе реял аромат таинства, предвкушение праздника, ожидание душевного корпоративного общения. Уделом лентяев и неумех было поджарить сосиски на прутиках над пламенем с трудом разведенного костра. Но жизнь не стоит на месте, и тяжелый каток прогресса неумолимо катится вперед.

Нынче можно послать оппонента на рех в Интернете, и даже занести его в реестр посланных… Не обошел прогресс и шашлык. Теперь даже любой тинэйджер, зайдя в любой универсам эконом-класса и не только, способен купить складной мангал, набор шампуров, сам шашлык в пластиковом ведерке, уголь и даже жидкость для розжига. И все! Где ты, искусство разведения костра, и умение поддерживать угли ароматных пород дерева? Где вы, фамильные рецепты разделки и маринования мяса? Где все избранные и умелые? Благородное умение избранных стало доступно каждому. Правда и выглядит все это грубой профанацией былого, но рулит, рулит fast-food, вот и шашлык опустил до своего уровня.

Нет, не подумайте, не такой я уж и враг прогресса, и сам порой с удовольствием поедаю складной шашлык и прочий быстрый фуд, вот только как-то грустно все это…

Юрик занялся костром – он-то знает толк в настоящем шашлыке. Таня готовит бутерброды на закуску, а Марина режет салат. Я же перебираю купленные утром бутылки, выбирая подходящую. Выбрал две, а там посмотрим.

Но вот и разлито – багровая клюквенная настойка матросам, а капитанам – мужественно-прозрачное. К аромату хвои примешивается аромат подгорающего жарящегося шашлыка, разыгрывается аппетит и бутерброды с печенью минтая подготавливают почву для главного блюда. Все облизываются, а Маринка уже приготовила кетчуп.

Мы всегда пережигаем пустые бутылки в костре до состояния песка. Юрик бросил бутылку в костер, и она весьма порадовала нас, оглушительно взорвавшись. Особенно Таньку, над головой которой просвистели осколки. Мы долго собирали осколки, и вторую бутылку сжигали осторожно, на сей раз без пробки… Прошли 15 км.

1 августа. Пятница

Утром разбудили собаки. Они лаяли. Пришлось встать – йорики, как правило, без повода не лают. Они очень сильно лаяли. Особенно Патя – она лает и без повода, но на сей раз орала так, как будто повод есть. И действительно, повод был. В гости пришли уже три больших собаки. Они принюхивались, облизывались и деликатно не обращали внимания на тявкающую мелюзгу. Увидев Юрика, а затем и меня, большие собаки сделали вид, что испугались маленьких, и с достоинством потрусили прочь. Морская пехота рванулась вслед, но недалеко, в пределах видимости – уж очень авторитетно выглядели большие. Всему виной были, видимо, маринованные остатки шашлыка в ведерке – назакусывавшись бутербродами, мы вчера много мяса съесть не смогли…

Сегодня у нас дневка – погуляем, пособираем дары природы, покупаемся и позагораем, проверим корабли. День выдался солнечным, и ветер, как обещали Юрик и гис-метео, попутный по курсу. А ну и ладно. Отдых тоже нужен.

Отдыхаем. Юрик занялся модернизацией проводки бегучего такелажа, а все остальные отправились гулять по полуострову. По всему видно, что это любимое место отдыха тех-кто-знает. Семь лет назад палаточных лагерей было премного, ну а сейчас еще больше. Неподалеку от нас большой организованный лагерь, чем-то напоминающий пионерский – построены большой общественный гальюн, даже поделенный по половому признаку М/Ж, столовая, бензогенератор, спутниковая тарелка. Воспитанников (пионеров, курсантов) не видно – пересменок, видимо, а большие собаки приходят именно отсюда.  Несколько взрослых, флаг с непонятной надписью и гербом неведанного города (ближе подойти и рассмотреть мы поскромничали). Несколько взрослых, порядок и чистота. Видимо, существует некая конвенция, обязующая оставлять за собой порядок – это заметно на всем берегу. Есть, конечно, и мусор и помойки, но не так много, как везде, где мы побывали в этом путешествии. Жарко, пахнет нагретым мхом и хвоей. Вот масленок. А вот несколько. А вот земляника. Танька с Маринкой, забыв о грибах, начинают пастись. А вот малина, и ее много. Пока женщины собирают малину – и в рот, и впрок, я ищу грибы, а потом уговариваю их хоть немного оставить местным отдыхающим, и пытаюсь отогнать дам на стоянку, но это получается не сразу. На обед решили не мудрствовать, а дожарить остатки шашлыка. Его съели под водку. Вытащили барахло проветриваться. Джессика, обнаружив в нашем хозяйстве подушку, томно вскрикнула и тут же забралась на нее. Очень трудно согнать с подушки подушечного йорика. Она даже зубки показала и рыкнуть изволила. В дальнейшем Джес твердо усвоила, где и кого находиться подушка, и частенько заглядывала к нам в палатку – полежать на подушечке. Занимались катамаранами, купались, Юрик отправился испытывать свой такелаж, а я следил за ним с берега, приготовив на всякий случай свой корабль. На том берегу, возле деревянных домиков-грибочков, к Юрику подошел кто-то вроде ОМОНовца, и не то арестовывал его, не то просто прогонял, а я смотрел на все это в бинокль. Хотя не исключено, что это был просто охранник. Охранников сейчас много, и все носят форму – что за войско, и не поймешь сразу. В лесу нашлись еще грибы – и моховики, и маслята, и даже несколько белых. Их мы с картошкой ели на ужин. В лесу много оборудованных стоянок, заботливо прибранных. Часто можно найти соль, спички, крупы, специи… Перед сном мы с Маринкой пошли любоваться волжскими далями с крутого обрыва на юге полуострова. Завтра – День ВДВ, и я брился, чистился и скребся, как солдат перед парадом.

2 августа. Суббота

Ночью нас разбудил грохот канонады. Над нами вдруг стало светло и разноцветно. Сначала нам подумалось, что это такой сон, но, поняв, что все наяву, мы выскочили наружу. Из своей палатки появился и Юрик. Не озаботившись одеться прилично, все недоуменно уставились на левый берег. Там, где днем с территории закрытой базы отдыха охранник прогонял Юрика, плыли клубы дыма, подсвеченные вспышками, и небо периодически расцветало роскошным фейерверком. Все рвалось, вспыхивало, рассыпалось, в ночное небо вновь и вновь взлетали ракеты и тут же распускались фантастическими цветами, фонтанами и букетами. Все это летело прямо в нас, и даже хотелось пригнуться, но буйство огня и цвета никакого вреда, кроме восторга, никому не причиняло. Мы стояли в оцепенении – такого роскошного салюта я не видел никогда, ну может быть, на ВВР-2007 был почти такой же… Казалось, что нам все это снится – но нет, уши закладывало не по-детски, и песок ощутимо холодил босые ноги. Тихо подошел и остановился напротив нас здоровенный четырехпалубный теплоход. А небо взрывалось, сияло разноцветными огнями, и победный грохот канонады далеко разносился над Волгой.

Через некоторое время невидимые канониры устали и интенсивность огня несколько снизилась. На праздном теплоходе тут же врубили разнузданную попсу. На неведомом людоедском наречии под бухтение тамтамов некое существо завопило что-то африканское, черное, как горилла. Однако через некоторое время мне показалось, что я разбираю слова родного языка, что-то вроде:

- Ой как меня плющит! Как меня тащит! Плющит-плющит! Тащит-тащит! О, как меня колбасит! Ой, мама, какой тяжелый случай!

Я оторопел и даже похудел. Совсем похудел! Совсем как поет Тимур Шаов, без буквы «П» и буквы «Д»… И вот люди и собаки эскадры стоят и тихо худеют. Пароход не спеша тронулся, припечатав напоследок рефреном:

- Ой, мама, какой тяжелый случай!

Время было около четырех утра. Ну да, второе августа. Мы все решили, что такой знатный салют был, несомненно, дан в честь дня ВДВ, и все присутствующие поздравили меня с праздником. Чему на самом деле был посвящен салют, мы так и не узнали, но постановили считать в мою честь. И пошли досыпать. В голове настойчиво вертелось:

- Ой, как меня плющит! Ой, мама, какой тяжелый случай!

И настало утро, и настал День ВДВ. Я сидел под тентом палатки, приводя в порядок парадное одеяние. У своей палатки Юрик воспитывал собак.

- Юра, хочешь увидеть Настоящего Орла? Ща покажусь!

И я вылез из-под тента. Юрик восхитился и сообщил о желании немедленно меня сфотографировать, но я скромно попросил повременить с возданием почестей.

Не буду я здесь рассказывать ни об истории Воздушно-десантных войск, ни об их славных свершениях и традициях. Посвященные знают об этом и без меня, а недоброжелателям это ни к чему. Говорить можно что угодно, но этот праздник был, есть и будет! И я всегда буду его отмечать! Отмечу, что для этого мне ни разу не обязательно в одежде купаться в фонтане, лазить на столбы, размахивая флагом, надсадно вопить «Слава ВДВ!» или же нападать на кого-либо. Шрамы на собственной шкуре, погоны и награды обязывают вести себя достойнее и приличнее. И не к нарушениям общественного порядка зовут нас, десантников, славные традиции…

Жаль только, что по поступкам отдельных уродов, которые, как правило, и пороха-то не нюхали, судят о всех о нас…

А нас (эскадру я имею в виду) вновь зовет вдаль дорога. Сегодня мы собираемся пройти невиданные ранее и очень интересные места – самый широкий плес Угличского водохранилища. Нас ждут устья трех больших рек, в т.ч. двух судоходных, неизвестные заливы, острова и берега. Пройти собираемся по максимуму, а праздник – ну что ж, делу время, потехе час.

      День ВДВ настал.        Джессика: «Зачем подушку спрятали?!»

И ветерок есть. Ну сколько можно со мной фотографироваться! И заберите старуху Джесс нашей подушки!

Вышли. У берега мелковато – цепляем дно даже пером руля. Приходиться держаться кромки судового хода. Я занят управлением, а Маринка – изготовлением Праздничного торта. С берега приветственно машут руками и кричат поздравления жильцы соседних стоянок. Мне приятно, а Маринка мною гордится. И это мне тоже приятно.

Левый берег весь покрыт пансионатами, домами отдыха или тем, как это сейчас называется. А правый отдан на откуп дикарям. Вроде нас и тех, кто хуже. Мы проходим длинный остров Рослятино, и Волга становится все шире и шире. Нас то и дело догоняют и перегоняют пассажирские теплоходы. Быстроногие четырехпалубные красавцы, как правило, немноголюдны, а более демократичные трех и особенно двухпалубные полны народу. Народ этот меня приветствует и поздравляет. Кто-то даже заорал «Слава ВДВ!», и это тоже приятно. Я с вами, братья мои по оружию!

Устье Медведицы. Здесь она широкая и полноводная. Некогда река эта славилась своими щучьими угодьями, но давно, давно это было… А сейчас появились воблеры, твистеры, троллинг, Дома рыбака и даже электроудочки, и щука резко поумнела – блесной ее уже не прельстишь. Семь лет назад на блесну мы поймали всего одну щуку – Миша (сын Юрика и Тани) забросил блесну и вытащил чью-то сеть вместе с той щукой… А сама река очень красивая. И деревня Медведицкое в устье большей частью состоит из коттеджей.

Мы идем по Волге. Леса становятся все более густыми и нетронутыми – машина суда проникнуть не может – от материка побережье надежно охраняют болота.

Необычный экипаж….        Ты чья, избушка?

Настоящий здесь лес. Очень красивые места пошли. Ненаселенные. Много, кстати, хороших стоянок на правом берегу. Много там и катеров, лодок, палаток. Даже яхты иногда стоят. Только катамаранов не встретили, кроме Коли Пивняка. А вот в темном еловом лесу на берегу почерневшая от времени избушка. Старая такая, уютная. И вокруг ни души. Ты чья, избушка? Кто живет в этой избушке? Леший, кикимора, баба Яга, праведный отшельник? Браконьеры? На карте указано – «лесничество», но не похоже. Темнеет, и Солнце прячется за облака. Даже за тучки, я бы сказал. Все идет к дождю, и ветерок свежеет. Решили остановиться на обед и встали на длинном и узком острове Акуловка. И как только встали, снова стало солнечно. Низкий берег, песчаный пляж, камыш, трава, кусты. Кусты оказались смородиновые, и Таня сразу же исчезла в них. А кто будет бутерброды готовить?

В мангровых зарослях черной смородины.         Капитаны за обедом (в кружках-чай).

Теперь со мной фотографироваться хочет Юрик. Неужто я и вправду в форме такой красивый? Джес подходит ко мне и с укором смотрит в глаза. Нет, не бутерброд ее мой интересует – она просит подушку или хотя бы Маринкино кресло.

Таньку пытаются оторвать от смородины.

- Ну надо же ягод пособирать? – возмущается она.

- Нефиг ягоды собирать! Fram, блин! – командует адмирал.

Андалузский пес, бегущий краем моря	Отважная Дора и дочь ее Зося
Фордевинд – выжми из стакселя все!	Радуга

На воде стало дуть так, что мне пришлось снять берет. Еще не хватало его спасать. Маринка приготовила торт, упаковала его и спрятала под сидением. Идем по правой кромке судового хода – справа и слева наш путь окаймлен цепью длинных и низких островов. Справа, там, где в плес впадают реки Нерль и Волнушка, стоит земснаряд, и огромная мель видна невооруженным глазом. Сплошные мели. И мы идем от одного красного буя к другому. Появляются барашки. И приближается мрачная черная туча, и совсем ненужные нам сейчас большие белые четырехпалубные утюги. Мы сближаемся, и я предлагаю переждать шквал и ливень на острове Скнятино. А то, что сейчас будет и то, и другое, очевидно для всех.

М509 соглашается, и мы идем к острову. Скнятино это самое палатками покрыто, как котлета мухами. Ну ничего, мы только шквал переждем! Не вышло, однако! Не дойдя до острова метров двести, обе лодки плотно сели на мель. Мель тут всюду, илистая такая, и мы с ней боремся, и хотим опять на большую воду, и мель нас не отпускает, а мы вырываемся… А вырвавшись, с радостным удивлением обнаруживаем, что черная туча ушла в сторону, и вместо ливня на нас этак несерьезно побрызгало. И мы идем дальше. Вот это и есть самое широкое место Угличского водохранилища. Но не самое красивое и удобное, ага. Острова густо засижены моторками-палатками. Впереди большой и вроде лесистый остров Басово. Ну да, большой и местами лесистый, но тоже – моторки-палатки.

Там, куда не проедет машина, ее успешно заменяет моторная лодка или катер. Со всеми остающимися на берегу последствиями. И только парусные катамараны, и, может быть, еще и байдарки и яхты оставляют за собой нетронутую природу. Правда, читатели?

Пора подумать о стоянке и о праздновании праздника. А остров весь в стоянках, и материковые берега либо заболочены, либо покрыты населенкой. И мы идем и идем, вглядываясь в берега. Вроде вот – нет, не годиться! А может быть, здесь? Нет, тоже две лодки и четыре палатки. А вот остров Бор, и через пролив еще один островок с большоц песчаной мелью, где шумно купается большая компания тинейджеров. Совсем скучно. Но вдруг, на траверзе правого борта, на берегу о.Бор мы видим прогалинку среди нависших над водой кустов. Вот оно! Оба корабля уваливаются, как по команде «все вдруг», и в полусотне метров от острова плотно садятся на мель. Появившийся за кормой четырехпалубный «Александр Суворов» (между прочим, тот самый) гонит на нас очень уместную в данный момент волну.

- Вовремя волну дали! – обрадовалась Маринка. И вот мы у берега, и, пришвартовавшись, поднимаемся на невысокий обрыв.

- То, что доктор прописал! – таков был общий вердикт. Ровная поляна с мягкой травкой, невысокий обрыв с прекрасным видом на волжские дали. Сосновый и смешанный лес, песчаные пляжи с удобным спуском к воде, дрова и земляника (держите Таньку!) А еще на острове обнаружились два гальюна – мы их определили как женский (в лесочке за кустиками) и капитанский (у самого берега, в кустах, с видом на плес). Интересные устройства – надежные ящики из ламинированной дСП с классическими пластмассовыми сидениями и крышкой на петлях, внутри на четверть заполненные шишками. Шишки, видимо, призваны служить компостообразующим элементом и абсорбентом в одном флаконе. Гальюны нам чрезвычайно понравились – таких признаков высокой техногенной цивилизации мы давно не видели. Остров был чист, помойки аккуратно выкопаны и еще не зарыты, но почему-то казалось, что приедут хозяева и обязательно зароют их, предварительно попользовавшись. Мы решили, что здесь отдыхают обстоятельные и аккуратные люди, и очень их зауважали. И принялись разгружаться и разбивать лагерь (Юрик, Маринка, я), исследовать островок (собаки), и, конечно, собирать землянику (Таня). На меня легли повышенные обязанности – приготовить праздничный ужин и накрыть праздничный же стол. А вся эскадра занялась кто чем хотел – ну, хотя бы сбором оставшейся земляники… Поскольку праздник здесь мой, то головная боль по меню и реализации этого меню легла на меня. Я озабочено почесал репу под голубым беретом и приступил. Через полчаса широким жестом я пригласил всех к праздничному столу в лучших традициях отечественной сцены:

- Кушать подано!

Благословенный остров Бор	Праздничный торт
Стая морской пехоты	Кушать подано!
За праздничным столом	А почему нас к столу не пригласили?

Стол стоял на самом красивом месте с видом на воду. Он ломился от яств. На столе стояли

- Бутылка джина «Вереск» емкостью 0,75 л

- Каша десантная 4М22 (гречка с тушенкой) в мисках

- Салат из одного помидора и трех огурцов (по настоянию Маринки)

- 1 большая луковица (по требованию Юрика)

- хлеб, кетчуп, майонез, соль, рюмки и ложки по штату

- И, наконец, Деликатес – банка Килек-В-Томате.

На отдельном столи е был приготовлен десерт – Торт и яблоко. Эскадра чинно рассаживалась по местам. Я встал и произнес краткую речь, и все выпили. деликатес оказался истинным украшением праздничного стола. Выяснилось, что килек в томате любят все. Даже обожают. О, эти сладкие воспоминания юности! О, эти волшебные рыбки в рыжеватом соусе, ценой в 42 советских копейки, услада голодного студента (туриста, солдата, курсанта)! Даже сегодня, в свете небывалых достижений отечественной демократии и экономики, заевшись устрицами, омарами и фазанами, многие из нас порой покупают заветную красно-синюю баночку и, зажмурившись от наслаждения, вкушают вожделенную кильку… Ладно, хватит о кильке, а не то читатель (если не заснет над моей книгой и доберется до этой страницы) бросит все и побежит за килькой или захлебнется слюной… Короче, уже после второй рюмки банка была вылизана до блеска.

Каша тоже была вкусной – я, без ложной скромности, умею готовить, и делаю это без отвращения…

Торт тоже удался на славу, и яблоко пригодилось. А вот джин почему-то кончился.

Много песен над Волгою спето… Мы добавили немного к спетому. Когда нет гитары, то душа просит ее, а также песен. Но стоит лишь взять с собой гитару в поход, она будет мешать, путаться под ногами и в палатке, занимать полезный объем кокпита. И душа почему-то песен не просит. Даже если это очень хорошая гитара, а двое неплохо умеют на ней играть, а один даже петь. Как в нашем случае. Этот феномен мною еще до конца не изучен, но каждый раз одно и то же – не взял гитару – жалеешь, взял – жалеешь тож.

Решили попробовать половить на удочку рыбу. На восточном берегу острова оказалось специальное место с мостками и рогульками. Ни одной поклевки не случилось. И все пошли спать.  Проплыли огни проходящего теплохода, где-то на западе прогрохотал даже поезд. Юрик, со слов гисметео, предсказал на завтра ветер и плохую погоду, и все пошли спать. Прошли 22 км.

3 августа. Воскресенье.

Дождик мелко сек тенты палаток. Ветерок так себе, слабый. Собравшись и помахав ручкой гостеприимному острову Бор, мы тронулись в путь. Сегодня решено достигнуть Калязина, высадить абордажную партию и совершить экскурсию, переночевать на большом острове и возвращаться. Чтобы успеть на ВВР. Слезая с мели, все разулись, ибо подходящего парохода и волны не случилось. У меня Маринка сидела в кокпите в своей любимой обуви – шерстяные носки и пляжные шлепанцы. Я и вовсе был босиком. А на борту М509 один непромоканец на двоих, и он на Таньке. На Юрике надеты жалкие лохмотья двух наших плащей-дождевиков. Заклеить их скотчем они как-то не удосужились. Или не смогли. Обложного дождя еще не было. Ща будет. Точнее, уже идет. Юрик его вчера сам обещал. День ВДВ закончился, парадная форма убрана глубоко в гермы, и мной больше почему-то никто не восхищается и не стремиться со мной фотографироваться. Вот так!

Берега совершенно неинтересные. Левый голый и населенный, местами всхолмленный, а правый местами неубедительно лесистый и тоже населенный. На карте отмечено – д.О. Там развалины. Пристань. У правого берега мели. Лавировка.  Стараемся придерживаться правой кромки судового хода – при ветре N3-4 у нас это длинный галс. Видимость хреноватая – туманно. Небо низкое и серое, ветер порой стихает и мы переходим на падлинг. Смотрим в оба, чтобы не задавить какой-нибудь пароход – их сегодня опять в избытке. И не гудят. Севернее Новохатово, после двух длинных островков в русле, ветер засвежел. А дождь припустил. И больше не отпускал. Берега и острова – так себе, третий сорт. Камней много. Утки дикие и цапли. Скорость растет, становится холоднее и мокрее. Маринка хнычет, что у нее промокли ноги, коленки и жо сидение. Я спускаю на нее собак за то, что не надела сапог. Я вот босиком, и промокать у меня нечему. Холодно, правда. А кому сейчас легко? дождь и ветер усиливаются. «Пройдоха-2» идет неподалеку, и, похоже, что если кому легко, то уж точнее не им. А собаки у них и так все время спущены, да еще числом четыре. И без непромоканцев.  Весь поход мы идем практически рядом, не сильно-то и расходясь. Преимущества ни у кого нет, да мы и не в гонке. Лодки однотипные, у Мо26 лучше баллоны, но больше загрузка, погнутая мачта и старые растянутые паруса. Тритоновские баллоны М509 похуже, но зато загрузка меньше, паруса поновее, а мачта прямая. Квалификация капитанов примерно одинакова: еще бы, всю жизнь в одном экипаже ходим. Юрик мечтает выгнать в гонку и с треском надрать мне задницу. Ну-ну…

За очередным поворотом в тумане видим мост. Ветер усилился и отошел к NW – мы идем в галфвинд. Быстро, однако идем – у меня и ноги и руки замерзли. Машины по правому берегу – и что им здесь надо? Отдых сомнительный, рыбалка – вряд ли. Непонятно. За правым берегом видна разная урбанистичная хрень – трубы, опоры ЛЭП. Город там. Калязин. На сей раз правый берег стал голым, а левый лесистым и болотистым. На борту М509 ведутся разговоры о необходимости пристать к берегу, бо все мокрые, замерзли и вообще. Ну ладно, давайте до моста хотя бы дотянем… Здесь и пристать негде. деревня по левому борту стоит на высоком берегу, среди травы и камыша попадаются мостки. Правый берег тоже высокий, необитаемый и несимпатичный. Ага, вон у самого моста что-то вроде пляжика. В эфире ропот – мы думали, на островке встанем…

Погода испортилась не на шутку – все такое свинцовое, без малейшего просвета, и дождь как из ведра. Одно хорошо – скорость. На этакой скорости да при этаком ветре часа через два будем в Калязине. На берегу у мостков пришвартован крейсерский швертбот польской постройки, команда убирает паруса. Они помахали нам ручкой, ну а мы – им. У них каюта есть – теплая и уютная, особенно у причала. Я-то в море на крейсерах походил, и жизнь на борту представляю во всей красе. И другие проблемы. А вот Юрик мне не верит, считая крейсерскую яхту верхом совершенства. Я устал его разубеждать…

Мост уже рядом. И пляжики тоже. Пролетаем под ЛЭП, втянув головы в плечи и швартуемся. Пляж песчанно-каменистый, твердый. Здесь, похоже, подъезжают к воде, чтобы помыть машину. Кусты, небольшая рощица, всюду помойки, наверху – окраина деревни.

- Ты как хочешь, а я сегодня никуда больше не пойду! – первым делом объявил Юрик, - у нас все мокрое! Не готовы мы!

Я пожал плечами. Ну да, Юрик действительно мокрый, с этим не поспоришь. И собаки мокрые и несчастные. А Танька, похоже, не мокрая – теплые вещи, желтый непромоканец, оранжевый спасжилет – колобок этакий. Или поворотный буй на парусной регате.

- Таня, ты мокрая?

- Я-то нет, а вот собаки и Юрик…, - подумав, ответила Таня.

Я достал Маринкины и свои сапоги, и нам стало совсем хорошо – мы-то в непромоканцах, пусть даже и несколько рваных. И Маринка не жалуется. На воде дуло, и дуло это никуда не исчезало.

- Надо поставить тент и пообедать, - объявил Юрик, - твой далеко? Мой рядом.

- Далеко, - почесался я, - а вот колышки и стойки могу дать.

И мы принялись устанавливать тент тут же на берегу. Юрик злился и матюкался, а особенно на нерасторопную Таньку. Танька стоически выслушивала ругательства, и лишь иногда, для порядка, огрызалась – это когда Юрик выражался уж очень длинно и грязно. Маринка было предложила поставить тент «вон там», у березок, но осеклась под взглядом Юрика. А там, у березок, было бы лучше…

Наши колышки упорно не хотели втыкаться в каменистый грунт. Даже когда их забивали топором. Танька откровенно тормозила. Мы осторожненько помогали, опасаясь попасть под раздачу. Собаки дрожали как цуцики и жались к Таньке. Тент вырывался из рук, а поставленный, то и дело валился в мокрую грязь. Ручьи грязной воды затекали под тент, а ветер забрасывал туда же порции секущего дождя. Мы притащили и установили под тентом стол и стульчики, принесли продуктовые гермы. Все были усталые, мокрые и грязные. Тент все же стоял, но как-то уж очень неуверенно. Дуло же…

Рассудив, что пока приготовят обед (бутерброды и чай), я могу что-то сделать для спасения здоровья и настроения эскадры. И пошел на поиски магазина.

Магазин оказался далеко – на противоположном краю деревни. Он был изготовлен из старого контейнера-двадцатитонника, и возглавлял его философски настроеный молодой человек. Водки у него нет – ну разве можно, без лицензии! Ага, ясно, он не ангел, но чтит Уголовный кодекс. Я это уже проходил, и поэтому лицемерно завел песнь о мокрых и больных женщинах, о парусах, штормах, пиратах и акулах. Поскольку я забыл снять спасжилет, получалось похоже. Впечатленный моим видом (на блюстителя закона я ни в коем случае не походил, скорее на нарушителя оного), молодой человек сделал вид, что поверил мне и пожалел нас, и назвал цену, и я внутренне крякнул, но согласился. Здоровье эскадры дороже. Молодой человек вышел из контейнера и, воровато оглянувшись, достал из багажника «жигуленка» бутылку «Путинки». В качестве премии, я купил себе пива, и попивая его, оправился к своим.

Тент был поставлен в самом неудачном месте – под ним была огромная лужа. Все пили чай. Таньку вытряхнули из непромоканца (она и в самом деле сухая), и Юрик в нем то и дело ходил под дождь забивать вылетающие колышки. Мне оставили бутербродов и горячий в термосе чай. Меня встретили как героя. Поедая и попивая, я рассказал обо всем интересном, что увидел. О встреченном хорьке. О необычайном мобильном телефоне – большом, на столбе, но с антенной. О том, что вся деревня куплена москвичами – машины все с московскими номерами. О том, что деревенские дома переделывают в коттеджи, а на участках без строений порой стоят палатки.

- А что, ты только одну взял? – удивилась эскадра, когда водка кончилась. Это, кстати, случилось довольно быстро. Я рассказал, каких усилий и денег мне стоило купить ее.

-Еще надо! – был всеобщий вердикт. Но свое дело водка сделала – народ повеселел и более не походил на потерпевших и обездоленных.

Тут мы все, не валяя дурака, поставили наш тент. Большой, удобный и продуманный, изготовленный Маринкой. В стороне, у березок. Под тентом установили обе палатки, стол, и перетащили туда все барахло из катамаранов. Таня и собаки сидели в луже на берегу под тентом и переживали, что не могут нам помогать – они без непромоканцев. Джессика даже из переноски не вылезла. И только отважная Дора то и дело выскакивала к Юрику под дождь. Мы эвакуировали Таньку под большой тент, и она принялась помогать Маринке готовить суп. А мы с Юриком отправились за водкой, взяли два пузыря и попили пива. У стоянки мы наткнулись на характерный персонаж пейзанской литературы. Хитроватый Мужичок, ага. Это мужичок ехидно посочувствовал нам – мол, это не Макдональдс. Каким боком мы соприкасаемся с Макдональдсом, мы не поняли, но согласились – определенно не Макдональдс!

Маринка и Танька времени не теряли – они приспособили ко входам еще два тента, что заметно увеличило площадь импровизированной кают-компании. Салат и густой горячий суп были готовы, и мы сели пить водку. Юрик вскоре сообщил, что водка ему кажется слишком вкусной, а это плохо, откланялся и пошел спать. Мы еще немного посидели, а потом спать пошел я, а потом поругался с Маринкой. И пообещал наутро высадить ее в Калязине. Прошли 17 км.

Герб города Калязин. Старинный, красивый, тихий, очень милый и приветливый город.

4 августа. Понедельник.

Дождь шел всю ночь. Та помойка, где мы ночевали, совсем раскисла. Дуло все так же и дождь шел все тот же. Я был мрачен и зол, и напомнил Маринке, что сегодня она уедет в Москву. И выпил пятьдесят грамм. Стало легче, и небо немного посветлело. Юрик с помощью скотча мастерил себе шотландский килт из найденного на помойке мусорного пакета. Альтернатива непромокаемым штанам.

При проверке технического состояния катамаранов выяснилось, что с борта «Петровича» пропали тридцать яиц в решетке, гель для душа, мыло, зубные щетки и паста. Все это было вместе с полотенцем упаковано в аккуратный пакетик… Бдительные собаки молчали, и мы решили, что нас обокрал вчерашний хитроватый мужичок. Кроме него, на берегу никого не было. Вот так вот, берегите яйца, господа путешественники… Нельзя хранить все яйца в одной мошонке, учил Чак Норрис. Я разозлился и переименовал деревню в Яйцекрадово (по жизни она Кочеватово), повольничав в очередной раз с топонимикой.

Потом меня огорошил Юрик. Он безапелляционно заявил, что не намеревается идти на Калязин, а напротив, намерен возвращаться взад. И что он мне уже об этом говорил, и что они не готовы, и дождь, и мокро, и собаки, и ветер для возвращения как раз попутный. А ты (я т.е.) иди, куда хочешь…

Я похудел без букв «п» и «д», пошел под тент, выпил грамм пятьдесят, закурил и стал думать думу. Все против меня. Все плохо. В довершении всего, пропал тубус с картами. В полном молчании мы стали собираться.

- Небось в своем отчете напишешь, что все из-за нас? – сочувственно спросила Танька. Я ответил, что отчет об этом путешествии не собираюсь писать вообще, а само путешествие считаю несостоявшимся. Танька понятливо покивала головой. Катамараны вышли на воду, увалились и понеслись в бакштаг. Я посмотрел на Маринку и рука сама привела лодку в бейдевинд, а Маринка опустила шверт и подобрала шкот. Я взял станцию

- Юра, я иду в Калязин. Потом догоню. Может сегодня. После обеда выходите на связь пять минут в начале каждого часа.

- Марину высаживать идешь? – поинтересовался Юрик.

- Может быть… Мы переглянулись с Маринкой и улыбнулись друг дружке. Жизнь налаживалась. Путешествие продолжалось. И никуда, конечно, я ее не высажу, да она и сама этого не хочет. Не так просто притираются два сложных характера.

Меня стали одолевать мучительные сомнения, а лодка меж тем шла к северу. Кто неправ? Юрик действительно приболел, и непромоканец у них один на двоих, и йоркширский терьер отнюдь не походная собака. С другой стороны, Калязин, вот он, рядом, экипажи полностью автономны, и ничего плохого не случилось, и, надеюсь, не случиться. Оба решения – и Юриково, и мое по-своему обоснованы.

Мы прошли мост и разминулись с четырехпалубником встречным, а потом догоняющим. Устье реки Кашинки, довольно большой и судоходной. На мысу большой деревянный крест. У меня сохранилась резервная карта. Большой остров мы решили обогнуть по судовому ходу – пролив почему-то вызвал у нас безосновательные опасения – а вдруг там мели и водоросли? Как-то незаметно прекратился дождь.

Остров большой, красивый, лесистый, а левый берег высокий, как, наверное, жигулевский. Места очень красивые – вспоминается левитановские «После дождя» и «Над вечным покоем». Огибаем остров, открывается широкий плес, из-за облаков появляется Солнце, и… выключается ветер. Картина, открывшаяся нам, поразила нас до глубины души – широкий водный простор, крыши, деревья и маковки церквей далекого Калязина, знаменитая колокольня, торчащая из воды, и над всем этим, доминирует невообразимая, глобально огромная черная сыроежка. Мы переглянулись и протерли глаза. Нет, в самом деле – сыроежка!

Позже мы узнали, что это радиотелескоп РАН с зеркалом диаметром 64 метра. Но зрелище действительно, невообразимое. Оставшиеся семь километров мы преодолели падлингом, жадно ловя парусами каждый  порывчик ветра.  Калязин мучительно медленно приближался к нам. С воды он выглядел старинным, патриархальным, где-то даже купеческим и внушал симпатию. А левее, на холмах, высилась старинная барская усадьба. Повеяло Пушкиным, Островским (драматург который), Некрасовым. Прямо по курсу виден мост через судоходную речку Жабню. Где-то там пристань и речной вокзал. Мы подошли к колокольне, которая оказалась на насыпном островке и повернули к берегу, к которому из города спускалась широкая и тихая мощеная улица со старинными двухэтажными домами. Вспомнились старинные слова – лабаз, трактир, половой, городовой. Интересно: лабазник – это по-современному специалист по логистике? И почему в таком случае это слово носит явно негативный подтекст?

Знаменитая колокольня. Слева - сыроежка. Калязин. Ул. К. Маркса                

В полусотне метрах от берега мы сели на мель. Вылезли оба и провели катамаран по скользким, покрытым зеленой тиной камням к берегу. Сразу же возле нас стали появляться любопытные, рассматривать нас и лодку как в зоопарке и даже фотографировать. Явно приезжие-отдыхающие. Нам захотелось сувениров, пива и почему-то сосисок. Непременно сосисок!

На разведку отправился я, а Маринка расположилась на травке у катамарана.

Мощеная улица, по которой я поднимался в город, оказалась К.Маркса. В одном из двухэтажных купеческих домов проходила выставка местных художников. На перекрестке красивый памятник св. Макарию Калязинскому. А вот эта улица, поперечная, заросшая травой, на которой пасутся козы и куры – как она называется? Улица Ленина! Во как! Я позабавился от души. Но все равно, все было очень мило и уютно. Почему-то все местные жители, у которых я спрашивал дорогу к магазинам, отвечали мне не с волжским оканьем, но с явным азербайджанским акцентом. Да и были они, по рассмотрении, голимыми азербайджанцами. А мы, случайно, не в Баку заплыли с Маринкиным знаменитым падлинговым зацепом? Нет, все-таки Калязин. Я вовремя вспомнил, как какой-то из наших президентов ставил себе в заслугу демографический прирост населения. Вот он, прирост налицо. Яхши, чох сагол /хорошо, большое спасибо (азерб.)./,ага…

В лесах и на воде мы порядком одичали. Я шарахнулся от рейсового автобуса, и умилился ему, как достижению цивилизации. А вот маршрутка! Гостиница – панельный пятиэтажный дом под раскидистыми елями. Большой магазин стройматериалов. А вот знакомый логотип – «Вереск». Это хорошо, это я сюда зайду на обратном пути! На небольшом овощном базарчике увидел интересного молодого человека – китайский спортивный костюм, турецкая кожанка, татуировка и золотая фикса. Молодой человек старательно крутил в тощей татуированной лапке четки, и всем своим вызывающим видом говорил – я авторитетный пацан! Ну прям лихие девяностые! Я вытащил из кармана реестр и приступил к шопингу. Купил все, что было указанно в реестре, вот только на «Вереск» денег не хватило. Ну да ничего, деньги у нас есть, Маринка сейчас купит. И на оставшуюся мелочь я купил ей и себе тверского пива. Маринка скучала у катамарана. Она рассказала, что наш кораблик необычайно заинтересовал калязинских кошек – на борту побывало целых трое хвостатых гостей. Выслушав мои инструкции, Маринка отправилась в город, а я прилег на травку и блаженно глотнул «Афанасия». Голубое небо надо мной украшали беленькие кучевые облака, было тепло и хорошо. Зря все-таки Ларевы с нами не пошли!

(ссылки утратили актуальность) Опасаясь подойти к берегу, на воде туда-сюда ходит под мотором большая крейсерская яхта. На борту полно народу. А я, засучив рукава, принялся перегружать лодку, и, к своей радости, нашел тубус с картами. Яхта остановилась напротив, и, видя что и я что-то вроде чем-то на них похож, спросили про глубины. Я честно предупредил, что им не подойти. Осадка у них оказалась еще больше, чем я думал – 2.10. Они хотят на берег, потому что кончились водка и пиво, и по пьянке утеряли все ложки. Я извинился, что не могу пока забрать у них абордажную партию (куча барахла на берегу), рассказал, где какие магазины и посоветовал встать у причала, где стоят толкачи - у них осадка большая, и если осторожно, с кормы можно подойти к толкачу и высадиться. Они поблагодарили, и пошли к толкачам.

Пришла Маринка. Она ходила в город так же, как и я – в непромоканце, спасжилете и в сапогах. И сейчас с удовольствием пьет прохладного «Афанасия» и делится впечатлениями от города. Ей тоже город очень понравился. Она недорого купила душ «топ-топ», такой же, как у нас на Крапиве. Полезный и замечательный девайс.

Ой, а у нас гость! Влажный кожаный нос, умные и проницательные карие глаза. Большой черный пес, вежливо покачивая тугим бубликом пушистого хвоста, осторожно подошел и завязал с нами беседу:

- Здравствуйте, я вот, тут, извините, мимо проходил… (ритмичные удары хвоста участились) У вас очень интересный корабль. И сами вы кажетесь очень милыми людьми… Но скажите пожалуйста, не сосисками ли у вас тут пахнет? (пес слегка смутился) Такими вот, молочными, 150 р/кг?

- Здравствуйте, - ответили мы, - и Вы нам очень симпатичны. Вы выглядите таким умным, вежливым и красивым. Что касается сосисок, то тут Вы абсолютно правы, и мы как раз хотели предложить Вам отведать одну их них. Вы не возражаете, если мы Вас погладим, а потом распакуем сосиски и угостим Вас?

- Нет, что вы, мне будет очень приятно!

- Вы тут что-то говорили про сосиски? – послышалось снизу. У наших ног стояла пушистая черная кошка с бельмом на глазу и требовательно смотрела на нас, - меня эта тема тоже интересует! Кстати, без экивоков – можете меня погладить, чего уж там, но сосиску дайте!

- Мадам, как вы можете! – весело изумился пес, - а не влезть ли Вам вон на то дерево?

- Я не с Вами разговариваю! – выгнула спинку и подобралась кошка, - получай свою сосиску и вали!

- Прекратите! – вмешалась Маринка, сдирая пленку с сосиски, - вот тебе (Пес благодарно вильнул хвостом), а вот тебе (кошка с достоинством взяла сосиску зубами поперек туловища.

- Pardon, grand mercy! – вежливо поклонился пес и деликатно отошел в сторону полакомиться.

- Au revoir! – дернула хвостом кошка и несколькими прыжками с сосиской в зубах исчезла в ближайшей подворотне.

О, эта провинциальная аристократия! Они еще помнят французский! А мы – увы!

Падлинг, падлинг! Но наконец-то с берега потянул легкий бриз, и мы убрали весла в зажимы, развернули газовую плитку и поставили вариться вожделенные сосиски. «Петрович» тихо скользил по зеркальной глади плеса. Мы готовили бутерброды, доставали из бортового бара напитки на свой вкус, и вспоминали Калязин.

Можно здесь много рассказать о Калязине, но эти сведения, увы, почерпнуты из Интернета, где может их найти каждый желающий. Я же пишу о волжских городах то, что мы видели, и так, как воспринимали. Не хочется думать, как там плохо с работой, о засилии азербайджанской, цыганской или другой мафии, об упадке и разрухе. Это, конечно есть, и никуда не денешься. Но нам запомнился тихий, теплый, старинный город с приветливым населением, милыми старыми улочками и неспешным течением жизни. Много отдыхающих из больших городов, очень приветливы и благожелательны продавцы. И следы цивилизации – мы видели бистро, возле которого было много подвыпивших мужиков. Настоящее, стало быть, бистро. Запомнилась пожилая женщина, которая подошла к катамарану

- Ой, вы вот так, сами, с женой путешествуете? Под парусами? И мотора у вас нет? А живете в палатке? Какие вы молодцы! А у меня вот зять тоже моторную лодку купить собираться… Только вот пьет много и все никак не купит… Может, и они так же отдыхать будут…

Я сочувственно вздохнул и покивал головой. Ну что тут сказать?

На островок с колокольней высаживаться нам почему-то не захотелось. Нижний ярус закрыт металлическими щитами – чтобы не лазили и не гадили, стало быть. И шпиль сверкает свежей позолотой – подновляют время от времени. Когда-то эта колокольня стояла на центральной площади города, а сейчас является визитной карточкой города…

Мы прошли вдоль зон отдыха на западном берегу, вошли в пролив между берегом и островом и, высмотрев хорошее и свободное место (а таких было много), причалили и занялись лагерем. Очень красивый остров, теплый тихий вечер, и место наше напоминает уютную стоянку у тихой лесной речки. К тому времени мы уже основательно пообедали на борту, так что оставалось искупаться, попить чаю и других напитков и ложиться спать. Завтра догоняем М509. Прошли 21 км (Мо26).

5 августа. Вторник.

Спали мы довольно беспокойно – под утро нам снилось, что снова пошел дождь. Мы проснулись, и выяснилось, что это нам отнюдь не сниться. Ветерок тоже вроде был, но за лесом, в проливе, трудно было определить силу и направление. Быстро позавтракав и собравшись, мы натянули боевую амуницию – все теплое и непромокаемое, приготовили бортовой паек и вышли на воду. На середине пролива оказалось, что ветер неслабый и попутный, а на большой воде мы обнаружили, что и вовсе сильный. Были бы рифы, я бы их взял. Но взять было негде. Небо низкое, серое, без просветов, секущий дождь, ветер N5, на порывах больше 6. Вот налетел порыв, с гребней волн сорвало пену, мачта прогнулась и, распрямившись, выстрелила катамараном, как из лука. Я включил GPS – 15, 8 км/ч. Вскоре села батарейка, и скорость определяли эмпирически – да и не до того было. «Петрович» летел на гребнях волн, то поднимаясь на гребень, то скользя вниз, в ложбину, догоняя следующую. Носы баллонов слегка зарываются в гребень волны, но тут же всплывают. Замечательные баллоны клеит Миша Шандыбин – я не раз вспоминал его добрым словом! Оглядываюсь назад, отслеживая очередной порыв. Могут быть, знаете ли, неприятности. Ну вот и неприятность – грот стремительно перелетает на противоположный борт, но и мы не зеваем, резко подбираем шкот и плавно потравливаем его до касания гиком ванты. Непроизвольный поворот фордевинд называется. Так можно и мачту поломать. С фордаком пора заканчивать. Осмотревшись, привожусь до бакштага и пересекаю судовой ход по длинной диагонали. При такой скорости мы сумеем удрать от кого угодно!

Пролетая мимо Яйцекрадово, мы погрозили деревне кулаками и выкрикнули обидные слова. Пусть им наши яйца и зубные щетки боком выйдут! И не важно, что мы купили себе другие!

При очередном порыве ветер зашел аж до полного бейдевинда. Навстречу нам идет килевой «Конрад-25» (это такой польский четвертьтонник, я на таком в свое время ходил в море). Он идет с большим креном, и экипаж с наветренного борта машет нам руками. А мы им, и вот мы уже далеко друг от друга.

- Видишь, - говорю я Маринке, - а мы без крена идем. Представляешь, что в каюте твориться? Вот тебе и килевая яхта!

Маринка кивнула. Вид оголенного по самый плавник борта яхты и сидевших сверху четырех человек ее не прельстил.

- У нас лучше всех!

- И я про то… А Юрик души не чает в крейсерах. И мне не верит.

- Интересно, далеко они  ушли?

Это действительно интересно. Поворот реки, и мы снова идем в полный бакштаг. дождь усилился, а видимость ослабла. Ветер, дождь, туман, и не хрена ни видать. И мы решили идти по правой кромке, от одного красного буя к другому. Нам так выгодно и удобно. Маринка занялась вторым завтраком. Это у нас будут бутерброды с печенью минтая и водка. Я ни в коем случае не рекомендую кому бы то не было пить водку на воде при ветре в 10 примерно м/с. Это плохо. Но нам было хорошо. И стало еще лучше. Стыдно признаться, но нам обоим понравилось, и мы повторили. Внутри потеплело, настроение поднялось. Видимость такая, что от буя с трудом виден следующий, а все остальное тонет в пелене тумана. И мы пытаемся вычислить, куда вчера мог дойти М509. То, что они сегодня никуда не пошли, ясно – с непромокаемостью у них неважно. А вчера ветер отключили около 16.00. Ну, до острова Бор точно дотянули. Или дальше.

Дождь усилился, и барабанит по капюшонам непромоканцев. Мы в сапогах, и колени Маринки укутаны костровым тентом (мы и такой везем). Нам хорошо и сухо, вот только руки мерзнут на румпеле. Вот и остров Бор, такой уютный и гостеприимный. «Пройдохи-2» тут нет. Включаю станцию, в начале каждого часа выхожу на связь, но эфир молчит. Мы вышли в самый широкий здешний плес и летим на волнах в тумане, с трудом высматривая красные цилиндры буев. Курс и скорость радуют – вот бы всегда так! А дождь – ну что ж, кому сейчас легко? Втягиваемся в пролив между островами. Хорошо видна мель со стороны устья Нерли – глубокая вода свинцово-серая, а на мели желто-коричневая. Хорошо идем – скоро устье Медведицы. А что это там, в крамболь левого борта, на правом берегу? А это и есть «Пройдоха-2» с убранными парусами и поставленной палаткой. А вот и экипаж – они тоже нас увидели и машут нам. Мы швартуемся. Все уже успели соскучиться. Я посмотрел на часы – мы шли ровно три часа, и за это время прошли (подсчитал позже) 33 км. Очень неплохой результат и рекордный дневной переход в этом походе. Правда, и самый легкий.

Ларевы встали на неплохом месте, немного не доходя до избушки и устья Медведицы. Они показывают грибы, которых здесь много. Пляжик, полянка, сосенки, полоса кустов, за которой болотце и лес. В лесу грибы, а на берегу большая помойка. Прямо за их палаткой. Подскочила Джессика – она ждет, когда мы поставим палатку и достанем, наконец, заветную подушку. Ага, щщасс! Мокрая ты, псица, и грязная. И это чемпион Московской области по йоркширскому терьеризму! Они, кстати, все чемпионы, но сейчас не похожи. Мокрые, грязные, но бодрые и веселые. Бантики из украшения стали посмешищем. Молодцы, собаки!

Мы поставили тент и палатку, установили стол, и Марина с Таней быстро приготовили обед, благо грибы были уже сварены, оставалось только почистить картошку и смешать компоненты. Под нашим тентом получилась просторная и уютная кают-компания, и за обедом незаметно закончились полторы бутылки водки. Я немного погулял по берегу, поглядел на бурлящую реку и предложил сходить купить еще. Мнения разделились – если б водка свалилась нам на стол по мановению волшебной палочки, то никто бы не возражал. Но выходить в дождь, шторм и туман не хотелось никому. Вызвался Юрик – ему захотелось драйва, а женщины остались готовить суп. Включили станции, проверили связь и пошли.

 «Петрович» без груза в бакштаг летел как стрела. В деревне Медведицкое были коттеджи, машины, моторки, автомобильная дорога. Не было только магазина. И даже доброй старенькой бабушки, которая рассказывает внукам сказки и гонит самогонку, там тоже не водилось. И как они так живут? Мы пересекли устье Медведицы. В деревне Притыкино (это оказалась одинокая изба) искомого не водилось тем более. Ближайшая торговая точка нужного профиля есть только в Селищах, а это километров 10-12, что по дороге, что по воде. Мы, конечно, выпить не против, но не на столько же мы этого хотим! Возвращаемся есть суп и пить чай!

Дождь. Печальный вид из-под тента

Возвращение оказалась не таким веселым. Были все прелести штормовой лавировки – брызги, дуло, поднимало на баллон, мешали мели вокруг островов в устье и некстати подвернувшиеся пароходы. Когда мы пришвартовались, начало темнеть. Не в водке счастье! По маршруту прошли 33 км (Мо26).

6 августа. Среда.

Надо идти. На ВВР мы, похоже, не успеваем. Ну и ладно. Гонки для нас отнюдь не самоцель. Интересно, но вторично. Дождь и ветер. Гисметео обещает Юрику прекратить дождь во второй половине дня. Нам-то пофигу, мы непромокаемые. Все лежат в палатках под девизом «А все равно дождь». Мы вылезли и принялись готовить кашу. Маринка выдвинула идею – собрать все, кроме тента, и при ослаблении дождя грузиться и валить. Ларевы делают примерно то же, но мы, видимо, выйдем раньше. Ветер все такой же, и это хорошо. По реке прошел черный катер тверского губернатора. С поднятых им волн ветром сдувало пену и брызги. Юрик сказал, что по указу местного губернатора во всех отдаленных деревнях установили такие вот немобильные телефоны. И представилось мне, как добрый губернатор, отечески улыбаясь, развозит и устанавливает по отдаленным деревням телефоны на этом самом катере.

И мы вышли, как только дождик стал капать, а не лить. Мы в магазин хотим зайти в Белом городке. А встретимся на Лебедушкином острове. М509 готовится к выходу, но выйдет попозже, чтоб совсем без дождя.

Дождь прекратился, когда мы подошли к устью Медведицы, а Солнце выглянуло на траверзе полуострова с Сосновым берегом. Ветер дул не ослабевая, и нас это очень радовало. В Белый городок я решил войти под парусами и высадиться на городском пляже, что на Хотче. Маринка подготовила шоп-лист. Ходить пришлось дважды. Надо было купить складную этажерку для работы (ну не продаются такие в Москве), еще две прекрасно зарекомендовавшие себя пластиковые банки, ну и продуктов, напитков там. А Ларевы заказали складной шашлык, а потом Юрик передумал, вышел на связь и попросил заменить шашлык сосисками. Они сейчас Селищи проходят. Маринка скучала на пляже, и от скуки беседовала с нетривиальным местным юношей, который сообщил ей некоторые этнографические сведения. Мы попили принесенного мною пива и отправились на остров, и причалили вслед за М509.

Собачный капитан.

При осмотре катамарана выяснилось, что у меня срезало шпильки с нижнего подшипника рулевой коробки. Я махнул рукой, и пошел ставить лагерь и есть жаренные Юриком на шампурах сосиски. Утро вечера мудренее!

На острове, кроме нас, никого не было. Патя взялась наводить порядок во вверенном ей подразделении (стае), и для начала выдала хороших трендюлей хитрой и ленивой Джессике. Милая кроличья такса, оскалившая зубки, выглядит страшненько.

Танька отловила быкующую Патьку, подняла ее за шкирку и прочла нотацию, сопровождающуюся шлепками по попе. Джес тут же подскочила и с удовольствием тяпнула за попу висящую в воздухе беззащитную подругу. Одно слово, суки!

За ужином выяснилось, что исчезла Джессика. Хозяева отставили в сторону рюмки-сосиски, включили фонари и отправились на поиски. Я цинично заметил, что куда она нахрен денется с подводной лодки на острове, чем обидел Таньку. А Маринка предположила, что обиженная псинка спряталась в палатке, слушает как ее ищут и злорадно смеется. Так оно и оказалось. Завтра пойдем за Кимры. Ветер будет, пообещал гисметео.

7 августа. Четверг.

Утро было так себе. А я, надо сказать, тип еще тот, и 48 лет иду по жизни, руководствуясь девизом «Будет по-моему, или никак!» Для начала я поругался с Кригсмаринкой. Мало ли из-за чего можно поругаться. Нам, кстати, скоро к работе приступать. В Москве, будь она неладна.  Потом я долго копался в ремкомплекте. Потом чинил рулевой узел. Потом Юрик потерял терпение – в кои-то веки они собрались раньше нас, и по этому поводу мы слегка повздорили. Потом «Пройдоха-2» ушел, а я сказал, что мы догоним. Когда-нибудь. Раздражение било через край. Потом мы помирились.

И все-таки вышли, и это было сильно «потом». И мне заблажило купить банку горбуши в собственном соку, а Маринка заказала кильку в томате. И я сбегал в Белый Городок и купил то, другое и пива. И мы пошли. Хорошо пошли, весело, и по дороге пили пиво, а также водку. Это, конечно, совсем плохо, но мы о плохом не думали. У Кимр ветер стал скисать. А мы поругались. На воде. Возможно, на почве богословия – мы по-разному трактовали постулат из блаженного Августина. Неважно. Все было плохо, и стыдно, и вспоминать не хочется. Осознал я себя в катамаране, стоящем на берегу. Рядом, в ночи горели зеленые огни судоходного пролета кимрского моста. Рядом сидя спала Маринка. Я вылез из кокпита, вынул пенки, уложил на них Маринку, лег рядом сам и накрыл нас тентом.

8 августа. Пятница.

Под тентом скопился конденсат и припекало утреннее Солнышко. Шесть утра. Кричат чайки. Ни души. Кимры. Валить надо отсюда. Но сначала сходить за пивом. Мы попросили друг у дружки прощения за вчерашнее, обнялись, поцеловались, и я сбегал за пивом – очень уж во рту погано было. И в голове. И на душе.

Сюда мы шли в лавировку. И сейчас, обратно, опять идем в лавировку. Может быть, догоним «Пройдоху-2». А может и нет. Пройдя Кимры, мы решили немножко поспать. Пришвартовались в кустах под водонасосной станцией на правом берегу и часок поспали в кокпите. А потом снова утюжили реку галсами, пока не дошли до зоны пионерлагерей, на правом берегу где-то напротив деревни Святье. Мусор, помойки, но в целом ничего. Поставили лагерь и уснули. Ларевых не встретили, а в эфире молчание.

9 августа. Суббота.

Утром я развел костер и согрел много воды – Маринка решила вымыться, а на воде вдувало метров за 12. Солнечно и холодно. Пришли какие-то тинейджеры, вежливо извинились и спросили, долго ли мы будем здесь стоять. А то они всегда здесь стоят. Я ответил, что через час уйдем. Поинтересовались катамараном – сколько он стоит, и можно ли на него повесить мотор.

И мы пошли. Но все оказалось не так здорово. Ветер фигачил в трубе русла прямо вдоль фарватера. Река здесь узкая, и выигрыш в лавировку на галсах был удручающе мал. Помучившись так с часок, мы отошли на пару километров и решили подождать, когда он стихнет. Он не стихал. И мы пошли рубиться дальше. И скоро нам это изрядно надоело. И мы встали на левом берегу – там, под обрывом, низкое плато, поросшее симпатичными кустами, и нет населенки. Обрыв весь в норках ласточек-береговушек. Ласточки не летают – погода нелетная, сдувает их. А чайки ходят по песку и в воздух и на воду не стремятся.

Ходит чайка по песку
Моряку сулит тоску
И пока не села в воду
Штормовую жди погоду

Вот-вот – оно самое. И мы стали лагерем и взялись варить обед. Тоскливо было – завтра из Дубны Маринка поедет в Москву на работу, а я в одиночку отгоню «Петровича» в Крапиву.  Ветер не стихал. Под вечер на обрыве стала резвиться местная молодежь – они приехали сюда на мотоцикле с коляской и на велосипедах и развлекались на свой лад. Потом пошел дождь, и прогнал их в деревню. Потом по соседству подьехала машина с московскими номерами, и стали ставить палатки и жарить складной шашлык в сотне метрах от нас. Они громко сокрушались, что не взяли жидкость для розжига углей. А потом началась настоящая развлекуха – на правом берегу раздались громкие звуки проверяемого микрофона, и понеслось. Там, где на карте указанно «пионерлагерь» и в сосновом бору вздымается в небо труба котельной, праздновали, похоже, свадьбу. Не пионерскую. Интернациональную свадьбу – отчасти русскую, отчасти армянскую, и отчасти криминальную. Эпицентр был в километре от нас, сильный ветер пытался отнести звук в Кимры, но изрядно перепало и нам. Поскольку зарываться в песок не хотелось, а заткнутые уши не помогали, пришлось слушать.

Ликование это вел умелый, голосистый и трудолюбивый массовик-затейник. Предположительно, армянин. Если человек поет песни на армянском языке, то он, скорее всего, армянин. Вначале на русском языке поздравили молодых, провозгласили тосты за любовь, за родителей, и за мужскую дружбу, а потом пошла музыкальная часть. Мы поудобнее устроились в палатке, максимально расслабились и приготовились развлекаться. Пел все тот же затейник под аккомпанемент синтезатора. Вначале песни были все больше возвышенно-сурового содержания – про журавлей, которые летят в небе над зоной и журавлей, которые тоскуют, глядя на небо из-за решетки. Песни на армянском языке были того же пошиба, я сказал бы, типа такие же. Я очень плохо знаю армянский язык, так, кое-что, вынесенное со времен службы в Закавказье. Знакомых мне армянских выражений в песнях не встречалось (и это понятно), но судя по эмоциональному надрыву, речь шла о тех же пацанах на зоне, грустящих о воле. Когда почтенная публика утерла скупые мужские слезы, к столу подали лирику. Мы ахали, и, заслышав очередной шедевр, восхищались изяществом слога и рифм

- Вот плачет на столе свеча,
Сгорая, догорит она…

Шедевр сменялся шедевром. Мы уж было подумали – действительно, а не зарыться ли нам в песок поглубже, но массовик устал и устроил нам небольшой перерыв. Как раз такой, чтобы мы стали засыпать. В процессе перерыва и в честь праздника стреляли – фейерверками и из пистолетов. А потом отдохнувший Орфей вновь заблажил. Я не знаю – заснули ли мы. Скорее, потеряли сознание.

10 августа. Воскресенье.

Проснулись рано. Было пасмурно, прохладно и ветрено, но не так, как давеча. И снова лавировка, и надежда, что за следующим поворотом мы сможем заложить длинный галс. Иногда надежда оправдывалась. Долго ли, коротко, но вдали показалась дубна и выглянуло Солнце. Сегодня воскресенье, и берега густо покрыты автомобилями, доноситься запах складных шашлыков и отовсюду блажит попса. Мрак.

Я мрачно разглагольствовал об экологии. На протяжении всего путешествия нам встречались помойки, свалки, и еще раз помойки. Везде и повсюду, на всех берегах и островах. Больше всего их там, куда можно проехать на машине. И возник собирательный образ того, кто во всем в этом виноват, кто загадил берега великой русской (а также мордовской, марийской, чувашской, татарской и калмыцкой – я никого не забыл?) реки. Имя ему – Гад Поволжский. Передвигается он большей частью на автомобиле, любит складные шашлыки, пиво и водку, в музыкальном отношении предпочитает техно и диско, но не брезгует и рэпом, а также блатнячком (или, как сейчас принято это политкорректно именовать, шансоном). Гад Поволжский молод, и девиз его – «бери от жизни все» (ничего не давая взамен). Любит отдыхать и гадить на природе…

Да где же он? А везде – вон там, и вот здесь, и там тоже он! Убить его нельзя – это уголовно наказуемо. Перевоспитать – невозможно. Имя ему легион. И что с ним делать – вот и я не знаю. Точнее, знаю, но не скажу. Грустно все это.

Вот и дубна. Катамаран на пляже, а я пошел в магазин. Пообедать мы хотим с колбаской, с докторской. Обедаем на ходу. У плотины хотим нанять за бутылку дополнительную сволочь, Маринка поедет в Москву, а я пойду на Крапиву.

Из всех кандидатов в сволочи мне попались только два молодых парня, удившие рыбу. Они оказались непьющими, и Маринка расплатилась с ними наличными. Я застонал, когда она отдала 700 рублей. А не податься ли мне в профессиональную сволочь? Но дело сделано и деньги отданы. Над широким Иваньковским плесом сгущаются черные тучи. Быть грозе. И шквалу. Буду идти, пока смогу. А барахло я таскаю сам, и Маринка мне помогает. И не только она. У кучи наших вещей лежит большой симпатичный пес. Он говорит нам, что охраняет наши вещи, и мы можем не беспокоиться – ничего не пропадет. А если мы отблагодарим его за работу свежей докторской колбасой, которая лежит вот в этом черном пакете, благодарность его не будет знать границ. Мы погладили ушлого зверя и отрезали ему оговоренной колбасы. Сволочь! Пес честно охранял, а потом с достоинством удалился.

Мы прощаемся с Маринкой – она в цивильной одежде, с рюкзаком, а я в рабочей, и пахнет от меня после сволочной работы, как от монгольского воина. И я остался один – адмирал без эскадры. Но надо же кому-нибудь пройти этот маршрут до конца? Мне это надо, и я пройду. Гружу барахло. Ох, и много его набралось! Гуляют отдыхающие, иногда спускаются и разглядывают катамаран. Я не препятствую. Позабавила одна компания:

- О! Ну надо же! «Петрович»! Петрович! Иди сюда скорей!

Подвыпившего Петровича фотографировали на фоне моего кораблика, я даже отошел, чтобы не попасть в кадр. А туча в небе ушла в сторону, прихватив с собой и ветер.

Дубна медленно уходит за корму. Я гребу, и сам себе напоминаю рекламу водки «пять озер». Целью своей я избрал остров Могильный, а там видно будет. Зеркальная гладь воды, и ни одного порывчика. Это ж надо так попасть! Ну да не впервой. Гребубля… Катамаран груженый, а путь неблизок – больше шести километров. Когда Могильный стал увеличиваться в размерах, я понял, что насчет Крапивы я погорячился. Темнело, и я налег на весло. Совсем похоже на рекламу.

В Могильный я ткнулся в сумерках. Две стоянки с палатками, а середина свободна. И только я поставил тент с палаткой и перенес под тент необходимое, как ударил ливень. Я разделся и отправился сражаться с монгольским воином. Мочалка, гель для душа, холодная вода – кочевник постыдно бежал. А может побриться? Нет, это уже перебор.

В темноте прогулялся по острову. Мне он понравился. Мне рассказывали, что Могильный затоптан и загажен, так ведь нет – не больше, чем все то, что мы видели. даже меньше. Под тентом было уютно и сухо. Я зажег фонарик, сел в кресло (мне оно показалось вольтеровским), достал недоеденную колбасу и налил себе рюмочку за целеустремленность и волю к победе. На Шевнице и «нашем» полуострове было темно, но это ничего не значит. Я спросил компанию, которая обосновалась на северном мысу про катамаран с собачками. Нет, они не видели. Интересно, где сейчас «Пройдоха-2»? Батареи телефонов у нас сели, а «вампирчик» сдох. Солнечная батарея способна только заряжать ААкумуляторы. Вот у меня и работают станции, фонарики и GPS, а видокамера и телефоны – увы… Ладно, утро вечера мудренее…

11 августа. Понедельник.

Утро оказалось отнюдь не мудренее. Над Московским морем стоял густой молочный туман. Он оседал капельками на катамаран, на тент, и береза в двух шагах тонула в нем. Можно, конечно, идти вслепую, по GPS, но уж очень это как-то… Ветра нет, под веслом в тумане, пароходы опять же… Я собрал лагерь, упаковал вещи и оставил себе только кухню и кресло. Сижу в кресле, попиваю кофе, и жду у моря погоды. Погоды нет. Когда я перешел на вчерашнюю водку, что-то изменилось – посветлело и слегка подуло. Погулял по острову – и вправду неплохой и даже не сильно загажен – грибы попадаются. Выпил еще. Видимость улучшилась до сотни метров, и я пошел на воду. Курс держал по карте и компасу – от GPS-трека толку нет, сюда мы шли другой дорогой. Галфвинд-бакштаг, ползем потихоньку. Солнце есть, оно слегка пробивается через туман, но не может его растопить. Баржа прошла в стороне. Возле о.Уходово туман развеялся, а ветерок посвежел, а после поворота на W я пошел в лавировку длинными, на весь плес, галсами. Путь был неблизким, ветер неустойчивым, и порой я брался за весло. Иногда, для развлечения, моросил дождик и налетали порывчики. Ближе к вечеру я таки уткнулся в родные берега Крапивы. «Пройдоха-2» стоял тут же, я вышел на берег, закурил и шлепнул ладонью по траве – все, путешествие закончено!

Послесловие:

Поход закончен, прошли обиды и разочарования, а мои (и не мои) ошибки лежат на поверхности. Ларевы опередили нас на двое суток, вдвоем перетащив катамаран через волок – они сняли мачту, шверты и руль, и в штормовой ветер за два часа дошли от Могильного до Крапивы. Танька, смеясь, рассказывала, как на нее обрушивались волны, а в кокпите барахтались собаки – шпигаты не справлялись. Впечатления, с течением времени, остались положительные. А грабли – на то они и грабли, чтобы не наступать на них второй раз.

Остров Могильный         М509 перед выходом

В конце августа мы с Маринкой отказались от спиртосодержащих напитков, и придерживаемся этой линии по сей день. Получается хорошо, да и экономически выгодно.

Для «Петровича» заказаны новые паруса и рангоут, идет ряд прогрессивных переделок. Обновляется снаряжение, и на навигацию 2009 планируется очередной поход, ибо

Navigare necesse est, vivere non est necesse…