Катамаран «Петрович»
и его Капитан
|
…Таперича – не то, что давеча… Глубокомысленно-народное
…Мой лирический герой, он не лиричен, Тимур Шаов |
- На Селигер? – удивленно спросят одни. - Отчего же на Селигер? – недоумевают другие. – Селигер… - презрительно протянут третьи. А вот интересно, кто из них там был, на том самом Селигере? И – КАК?
Ну и да ну их всех!
|
|
Лето подходило к концу, а я еще не был в отпуске. И, конечно, собирался в поход, и непременно под парусами. Это лето москвичам запомнится надолго… если следующее не будет похлеще. А вот куда бы нам пойти? С кем пойти – это как раз ясно. Я сейчас с людьми работаю, плотно с ними общаюсь и оттого становлюсь законченным мизантропом и убежденным ксенофобом. Ну а, не к ночи будь помянуты, толерантностью и политкорректностью, а также излишним человеколюбием я сроду не страдал. С семьей пойду, своим экипажем. Получается у нас, как у незабвенного Джерома К. Джерома, «трое в одной лодке, не считая собаки». Мы, напротив, собаку свою любим и считаем. Все лето мы вчетвером ходили в небольшие байдарочные походы и хорошо отработали взаимодействие и взаимопонимание. И, помимо всего прочего, такое времяпровождение в выходные благотворно сказывается на здоровье, оказывается познавательным и интересным. В отличие от альтернативного литербола какбэ на природе[1].
Выяснилось, что отпуск у меня с 17 августа. На Онего, которое первоначально намечалось, уже начнутся осенние шторма. А вот было когда-то между Москвой и Питером такое замечательное озеро – Селигер. Я там бывал аж семь раз, дважды обходил все озеро под парусами, и даже ходил пешком на исток Волги. Меня там не было пятнадцать лет. Надо полагать, что озеро все-таки осталось там же, где и было. И никто из моего экипажа на нем не был – им будет очень интересно. Вот и посмотрим, что изменилось за полтора десятка лет и насколько все запущенно. Обещаются дожди и похолодания – это нам только на руку, ибо ветер будет. Итак – идем на Селигер, в кольцевой маршрут против часовой стрелки.
К сожалению, на Селигер стало приезжать мало туристов, т.е. тех, кто именно путешествует по плесам и берегам озера. В основном там стоят матрасники, т.е. те, кто отдыхает на одном месте, со всеми вытекающими, разбросанными и неубранными последствиями, передавая стоянки и последствия друг другу по наследству, наследуя и приумножая. Потом они с гордостью заявляют, что были на Селигере (и как они любят Селигер, которого толком не видели). По берегам, как грибы-поганки, растут коттеджи и частные пансионаты, много внимания уделяется отдыху и аттракционам для VIP.
|
|
Устраиваются лагеря для гнилого молодого офисного планктона, посещаемые аж Первыми лицами. Их там учат страной рулить. Или они так думают. Читателей же прошу учесть, что приведенные автором в тексте слова отдыхающий, матрасник и дачник имеют всегда крайне негативное значение.
Мы же очень надеемся, что наступающая осень, дожди и холода смоют все это сомнительное добро, чтобы увидеть Селигер во всей красе.
Кораблик мой каждый год подвергается модернизации. Я спрашивал себя – что мне нравится в
«Альбатросе», а что надо бы улучшить. Ну а потом делал. В результате бесчисленных переделок увеличилась вместимость, скорость, крутизна хода, автономность, удобство, и, что немаловажно, внешний вид. Параллельно с этим увеличился вес (90 кг) и время сборки – 3 часа. Меня устраивает все, но идти моим путем никому не советую – это очень индивидуально.
Отчет-хроника путешествия по озеру Селигер в августе-сентябре 2010 года, совершенного экипажем парусного катамарана Мо26 «Петрович»
Дождь хлещет, как из ведра, и на борту промокло все, что не в гермах. Наши непромоканцы, как почти сразу же выяснилось, вполне и очень даже промоканцы. Непоседливая Ютта не желает сидеть в своем убежище в форпике и, из солидарности с нами, вылезает в кокпит под холодный и мокрый дождь. Она промокла даже до своего густого подшерстка, несмотря на спасжилет. Плес покрыт барашками, и на галфинде ветер свистит в такелаже. Уваливаемся на полный бакштаг и летим на гребнях волн. Левый баллон спускает и норовит подломиться, а до берега еще ого-го, и я про себя шепчу молитву. Боцман неодобрительно смотрит на проносящийся слева бакен №13. Ну еще немного, ну еще! Мы заходим в бухту, где сразу становится тише. Как же все-таки не здорово, что баллоны стали расклеиваться по швам именно в походе, и обязательно вдали от берега… И все-таки мы прошли и сделали все, что наметили. Мы сделали это!
Разборный парусный катамаран " Петрович "
Судовая роль
Порт приписки | Кэмп «Крапива-Малина» (Тверская обл.) | Высота с мачтой | 6,12 м |
Тип | КМ-1 "Альбатрос"МК [2] | Осадка корп. / шв. | 0.14 / 0.78 м |
№ заводской | 600544 | Грузоподъемность | 320 кг |
№ регистрационный | нет принципиально | Вес транспортный | Ок. 90 кг |
Длинна общ / по КВЛ | 5,0 / 4,8 м | Парусное вооружение | Шлюп ¾ с гротом «Стриж» с ликпазом. |
Ширина общ / по КВЛ | 2.34 / 2.2 м | Год изготовления | 1990 г |
Парусность | 7,8 м2( 5.7 + 2.1 ) | Завод - изготовитель | ТАПО им. Чкалова г. Ташкент |
№ парусный | Мо26 |
Владелец - Шапарин Александр Юрьевич.
Экипаж:
Капитан(глава экспедиции, рулевой-штурман, Корабельный Кок) – Шапарин Александр Юрьевич, 1960 г.р.
Боцман (а также Карго-мастер и помощник корабельного кока, кригсмарина) – Землянская Марина Николаевна, 1962 г.р.
Матрос (не самый обученный матрос) - Землянская Александра Александровна, 1988 г.р.
Морской пехотинец (элитный кернтерьер-щенок, сторож, разведчик, охотник, будильник, мастер на все четыре лапы и всем помощник) – Ютта Синди Роскошь, 2009 г.р.
Примечание: на судне установлена мачта из профиля «Тритон», дакроновые паруса от кутюр С.Новицкого по чертежам А.Шапарина, семилучевой подмачтовый шпрюйт, баллоны и кокпит – производства Михаила Шандыбина, дополнительная кормовая балка, пилоны и сидения со спинками ходового мостика, грузовые кормовые сетки. Рулевой узел собственной конструкции, закрутка стакселя, изменен весь стоячий и бегучий такелаж, ну и еще по мелочам. Вроде все.
Список предметов снаряжения и продовольствия:| Категория и наименование | Ед. изм. | Кол - во |
|---|---|---|
Катамаран КМ - 1 " Альбатрос МК“ | компл. | 1 |
>Спасательные жилеты (3 человеческих и 1 собаческий) | шт. | 4 |
>Снаряжение |
||
>Палатка «Кондор-2» Палатка «Saleva>-micro» Палатка специальная [3] | компл. компл. компл. | 1 1 1 |
Рюкзак (130+130+65лл) | шт. | 3 |
Мешок спальный Плед-одеяло | шт. шт. | 1 2 |
Пеноковрик | шт. | 3 |
Топор | шт. | 1 |
Стол складной | компл. | 1 |
Стул складной | шт. | 3 |
Пила цепная Корзинка пластиковая пикнично-собачья | шт. шт. | 1 1 |
Гермоупаковки разные Душ «Топтун» Посуда, горелка, газ. Ведро 12 л Ведро складное, 10 л Упаковки компрессионные Комплект активных колонок iPOD | шт. компл. компл. шт. шт. шт. компл. шт. |
- 1 1 6 1 1 |
Принадлежности рыболовные | ||
Штурманское снаряжение | ||
Карта-альбом «озеро Селигер» М1: 50 000 | ||
Компас | шт. | 2 |
Мобильные телефоны> | шт. | 3 |
Приемник> GPS Garmin Etrex Vista | шт. | 1 |
Цифровой фотоаппарат Pentax W 80 | компл. | 1 |
Фонарик Многофункциональные часы SPF-40 | шт. шт. | 4 1 |
Использовалась распечатка лоции Б. Озерянского «Озеро Селигер», 1975г. | ||
| Ракетно-артиллеристкое вооружение | ||
| Винтовка пневматическая мультикомпрессионная Crosman 2100 с б/припасами и оптическим прицелом. | шт | 1 |
Нож складной | шт | 3 |
Лопатка малая пехотная | шт | 1 |
Йад питьевой (С2Н5(OH)) | л | 3 |
Краткие сведения по маршруту:Здесь я постараюсь не цитировать путеводители и лоции, а написать отсебятину. Отчего-то в среде какбыбывалого турья о Селигере принято отзываться с пренебрежением. Особенно теми, кто ни разу там не был. На мой взгляд, это сущий вздор и ЛПП.
|
|---|
Селигер – это развитая система озер-плесов с протоками между ними. Плесы порой огромны, а вся система раскинулась с севера на юг километров на 100, а с запада на восток – километров на 60. Площадь всего бассейна около 2000 км2. Множество островов, среди которых выделяется здоровенный остров Хачин, площадью около 30 км2. На Хачине есть свои, внутренние озера, речушки и ручьи, и даже три деревни. Озеро расположено на Валдайской возвышенности, и имеет, в отличие от новоделов-водохранилищ, древнее ледниковое происхождение.
Селигер – это недалеко и недорого. Пассажирский поезд доставит вас туда или оттуда всего за одну ночь;
Селигер – это серьезно. Бывают и ого-го какие ветра, а плесы большие и широкие, волне и ветру есть, где разгуляться, и, конечно, есть где утонуть. Для парусного туризма – идеальный водоем;
Селигер – это красиво. Поистине жемчужина средней полосы. Таких лесов, таких красот, таких озер, таких прекрасных и уютных стоянок еще поискать;
Селигер – это интересно. Все вехи истории – от разорения новгородцами суздальских крепостей, до сражений Великой Отечественной и разорения Средней полосы собственным народом и правительством (памятник этому – весь Селигер с его городами и весями), а также уникальные памятники природы и архитектуры. А каков здесь животный и растительный мир; прекрасная рыбалка, грибы и ягоды, охота в конце концов…
Поистине, эту жемчужину среднерусской природы следует обязательно увидеть хоть раз в жизни. А увидев, не забудешь…
18 августа.
Чтобы ехать на поезде с собакой, надо выполнить ряд бюрократических процедур. Для начала мы выдали Саше собачий паспорт с отметками о прививках, родословную, и собачью же говняшечку в баночке и отправили к ветеринару получать справку. Ветеринары оказались вредными и несговорчивыми, завернув Сашку вместе с документами и баночкой. Законопослушность отменяется. Это нормально. В силу того, что я целыми днями работал без выходных, всеми упаковками снаряжения занималась кригсМаринка
– Боцман и Карго-мастер. Это потом сказалось.
На вокзал меня, катамаран и Ютту везет сам знаменитый ИВ – широко известный в наших кругах Игорь Виговский-Ладожский. От этого мой экипаж преисполняется гордости, и не сомневается, что поход пройдет удачно. В упаковки катамарана числом три я поднапихал всякого полезного имущества, и, вытаскивая эти самые упаковки из квартиры, а затем из подъезда заметил, что явно перестарался. Крыша у машины, однако, не прогнулась – Игорь на ней и более тяжелые корабли возит. Перекурив на Ленинградском вокзале, я вдруг увидел, что поезд наш уже подали, и мы с Юттой перетаскали всю эту кучу к нашему вагону. Пот из меня хлестал струями – отчасти из-за усталости, отчасти из страха, что вагон будет новомодный и антитуристский – с этакими модными перегородками на торце багажных полок. Обошлось, вагон был старомодно человеческий. Проводница в позе неподкупного стража встала в дверях и с высоты своего служебного положения смотрела на нашу мышиную возню. Оценивающим взглядом девушка окинула гору нашего негабаритного снаряжения, а потом тоном инквизитора спросила:
|
|---|
- А что, Ютта тоже с нами едет? А справка у нее есть?
Мы признались, что да, тоже нет, и мы согласные на все. Это самое все нам обошлось в 800 рублев. Грузить упаковки на третью полку оказалось в одиночку очень тяжко, хорошо, помогли проходящие мимо мужики. Я слегка переутомился от всего от этого, и безучастно смотрел на пирожок с капустой и на бутылку пива. Может потому, что в этот жаркий и душный день она была далеко не первая. Но, в конце концов, отъездное настроение охватило и меня. Я с детства люблю ездить на поездах. Мой экипаж – тоже. Ютта, узнав, что она едет без билета, позволила засунуть себя в пластмассовую корзинку, свернулась калачиком и 2,5 часа не проявляла признаков жизни. В Лихославле умную собаку вывели погулять, вызвав восхищение пассажиров и, главное, проводницы. Дальше она спала под одеялом с Боцманом, и ни разу не залаяла на попутчиков. Заснули мы все очень быстро.
19 августа.
Проснулись довольно рано. За окном было пасмурно и даже прохладно. Неужели так еще бывает? За два с лишним месяца аномальной жары и лесных пожаров мы забыли про облака и дождик. Неужели и он еще бывает в природе?
Неширокая речка за окном – это та самая Волга. А сейчас, в Соблаго, мы будем довольно долго стоять. И, в соответствии с названием станции, и Ютте будет благо. Паровоз перецепили и мы поехали туалетом вперед. За окнами – Верхневолжские озера, Пено и Волго.
- Большие! – восхитилась Боцман, - а Селигер такой же?
- Нет, он другой, - усмехнулся я, - он еще больше.
Но вот и Осташков. Рюкзаки, Ютту и Матроса оставили на перроне, а сами вернулись в вагон за катамараном. Упавшая с третей полки упаковка может и убить, и я с трудом отгоняю Маринку, рвущуюся мне помочь. Но вот и упаковки лежат на перроне. На привокзальной площади только такси, в которые все это не влезет. Пасмурно, прохладно, моросит мелкий дождик. Как давно мы этого не видели! Я ухожу в город искать «Газель» или хотя бы КАМАЗ.
Довольно скоро мне попалось АТП. Меня проводили к дежурной, выписали счет, который я оплатил в Бухгалтерии, и выделили мне надлежащую Газель. Через полчаса мы были на окраине у озера. Цена всего удовольствия – 520 рублей. Все официально. В первый, блин, раз!
 На стапеле |
|---|
 Ох, и барахла же у нас! |
|---|
Пятнадцать лет назад это место было ненаселенным и безлюдным – низкий берег с проходом в тростнике восточнее Осташкова. Ныне дома (все больше коттеджи) приблизились и сюда. И, похоже, останавливаться не собираются. Боцман с Матросом устанавливают Кают-компанию Маринкиной конструкции. Это небольшая палатка без дна, которая способна укрыть от дождя все вещи и уЮттно разместить весь экипаж. Ставится на веслах и, помимо всего прочего, имеет два окна. Может служить также банной палаткой и весит всего 1,5 кг. Очень удобная и нужная вещь, и, что немаловажно, красивая. Весь женский состав моего экипажа взял тележку и отправился в магазин за продуктами, а я приступил к сборке катамарана. Когда они вернулись, мост уже стоял на баллонах. Купили они почти все, но именно что почти. Было пасмурно и моросил мелкий дождик. Сообразили легкий обед, и я приоделся потеплее. В ходе сборов выяснилось, что дома забыт силиконовый спрей, а также Сашкин спальный мешок. Плед или одеяло мы, может, и купим на месте, а вот разобрать мачту на антистапеле будет трудновато. Через три с половиной часа корабль был собран и мы приступили к погрузке. Все наше имущество разместилось в кокпите с трудом, что нас удивило. Обычно все это легко влезало в три каяка «Легор», а тут все же катамаран. Вещи, как известно, находят свое место на третий день путешествия. В форпике устроили гнездо для Морского пехотинца – Ка-Ютту, и псинка в спасжилете была без церемоний засунута туда.
Ветер навальный, дождь усилился, проход в камышах узкий и длинный. Флис я надевать не стал, выталкивая корабль с экипажем на ветер, толкнул, запрыгнул и сел в мокрых штанах на свое место, подобрал шкоты и мы резво пошли вперед. Сейчас нам надо в центр Осташкова - купить одеяло для Сашки и кое-что еще. Дождь пошел еще сильнее. За полчаса мы пришли к песчаному пляжу чуть южнее пристани, оставили Сашу с Юттой на охране и отправились в город.
Осташков, стольный город Селигера – небольшой старинный уютный городок, большей и основной частью расположенный на полуострове, далеко уходящим в озеро. За пятнадцать лет моего отсутствия здесь многое изменилось, причем далеко не в лучшую сторону. Исторические дома разваливаются, повсеместно следы запустения и разрухи. Нет у города хорошего хозяина. А жаль – красивый город. Рейсовых теплоходов больше нет – а ведь в те, лохматые времена было три маршрута, да еще по два-три раза в день. Теперь теплоходы обслуживают только экскурсии. Ну и VIP, ясен пень. Тут даже вертолеты, гидропланы и мотодельтапланы на эту публику работают.
Краткий экскурс в историю глазами современника:
Чем-то похожи те времена на дикие 90-е. Среди нескольких вариантов путей из «варяг в греки», был и путь «серегерский». Участок пути находился под контролем как новгородским, так и владимиро-суздальским. В этих целях имелась новгородская крепость Березовец (на месте теперешнего Залучья) и на юге суздальская крепость Кличен (на одноименном острове). Крутым и авторитетным в здешних краях новгородцам пришла в головы несложная идея – а чего это мы будем делиться с хрен-знает-где находящимся Суздалем. А если что, то Новгород – вот он, рядом. И в 1393 году «новгородская охочая братва рать взяша кличен городок». После тотального выпиливания чудом выжили рыбаки Евстафий (Осташко) и Тимофей. Поселились на сей раз не на острове, а на материке, чтобы было легче ноги сделать. Поселение, ясен пень, ходило уже под Новгородом, разрослось в город (с 1770г.), а две главные слободы звались Осташковской и Тимофеевской. Город рос, благодаря богатому рыбой озеру, знаменитому монастырю и красивой природе. Ну а потом, в нынешние времена, расти перестал, как и все вокруг.
 Осушка Капитана в кают-компании |
|---|
Дождь усилился еще сильней, Маринка в непромоканце, а я и так мокрый. Купили почти все, что хотели, кроме одеяла-пледа и большого оцинкованного ведра. Дождь усилился еще больше, а с ним и ветер. Встречный, конечно. Мы поставили паруса и пошли навстречу приключениям. Все полны мужества и решимости добраться до места. Чтобы подбодрить рулевого, т.е. меня, были приготовлены бутерброды с колбасой и налито. Все это оказалось в тему и как нельзя кстати. И Селигер не забыли, плеснув ему рюмочку и сказав надлежащее заклинание.
Проходим Чертовы Ворота – пролив между о-вами Кличен и Городомля. Волна здесь злая, но мой экипаж не робеет. Матрос, завернувшись в плащ, уютно лежит в кокпите, Боцман на своем штатном месте работает со снастями правого борта, ну и я тоже что-то делаю. Ютта забралась к Матросу под плащ и спокойно спит, несмотря на ветер, дождь и качку. Настоящая Туристская Собака, хоть ей всего 7,5 месяца. Уходим мористее, вправо, чтобы не сесть на длинную песчаную косу к востоку от Городомли. Встать мы собираемся на берегу острова Хачин за полуостровом Лебедь. Там оказалось два лагеря – хорошо, что не пять – есть свободная стоянка. Со стоянок в нашу сторону сверкают фотовспышки – ну да, мы, наверное, красиво выглядим. Заходим в бухточку с пляжем. Морской пехотинец выскакивает из кокпита и облаивает стоянку. Это очень важно – чтобы поставить палатки и разгрузить имущество, место следует хорошенько облаять. Разве можно стоять на необлаянном месте?
Следуя правилам хорошего тона, подхожу к соседям и спрашиваю, не помешаю ли я им, если мы встанем в сотне метров. Нет, не помешаем. Мы вызвали у них восхищение – девушки, собака, под парусами и в шторм. Я объясняю, что это совсем и не шторм, а даже насквозь штатная ситуация.
Мой экипаж уже поставил кают-компанию. Меня начинает колотить озноб – ведь я насквозь мокрый. Маринка достает сухой флис и непромоканец, наливает мне и отрезает кусок колбасы. Очень вовремя – зубы у меня стучали громко и часто, а теперь мне стало хорошо. Разгружаемся и ставим наш боевой «Кондор». Сегодня мы будем жить в нем вчетвером. Костра сегодня не будет, и я уже варю ужин на газу. Дует ветер, по крыше барабанит дождь, а в кают-компании тепло и уютно всем нам четверым. Ну как тут не похвалить Боцмана-Лебедушку. А не похвалишь, так Лебедушка сама напомнит, что ее надо похвалить. Хвалю.
Стемнело, а нам тепло, уютно и вкусно. Барометр слегка поднимается, стало быть, завтра будет солнечно, и мы как следует здесь погуляем. Я, похоже, простыл и температурю. Лечусь народными средствами.
20 августа.
 Первая стоянка |
|---|
 Хочу на Нилову Пустынь! |
|---|
Барометр не обманул – было и вправду солнечно. Мы вышли из палатки и предприняли легкую прогулку. В другое время мы бы обязательно нашли грибов. Но сейчас, несмотря на вчерашний дождь, тропинки были вытоптаны до каменной твердости, трава и кусты малины пожухли. Такое вот лето приключилось, ага. Правда, при этом было довольно чисто и красиво. И воздух здесь другой – свежий, настоянный на хвое. Мы увидели две стоянки помимо нас. Наши ближайшие соседи уехали на своей весельной лодке. Чуть поодаль стояла какая-то молодежь, и с той стороны блажило самым тошнотворным сортом попсятины – т.н. клубной музыкой, взад и вперед сновали моторки. Какая-то квинтэссенция матрасного отдыха. Надо валить отсюда, а то у меня возникают самые неблагочестивые и агрессивные желания. Вчерашнее промокание дает о себе знать – я что-то расклеился и затемпературил. Полечился народным средством и экипаж отправил меня спать в палатку.
Проснулся я несколько посвежевшим, но все еще разбитым. Народное лекарство настаивалось на можжевельнике. Попсятина продолжала зудеть, но мы старались этого не замечать. С нашей стоянки открывается прекрасный вид на остров Столбной и монастырь Нилова Пустынь. Завтра посмотрим, что там изменилось за пятнадцать лет. Боцман достала из ремкомплекта ножовку по металлу и увлеченно выпиливает нечто из пластины некоего легкого и прочного металла, найденной на стоянке. На веревках сушится все наше вчера промокшее. Матрос гуляет по лесу, а я занялся оборудованием рыболовных снастей. В силу температуры голова соображает туго, и я никак не могу понять принцип действия безинерционной катушки. А у меня их две. атмосферное давление повышается, Я выздоравливаю. Матрос, Боцман и Морской пехотинец купаются в Селигере. Им здесь нравится, а я хочу скорее показать им другие места. Завтра выходим. На берегу мы нашли большую сковородку со стеклянной крышкой и с удовольствием взяли ее себе.
21 августа.
 Подвахта |
|---|
Барометр опять не обманул. Я чувствую себя хорошо. Сегодня мы посетим Нилову пустынь, зайдем в магазин, и пойдем на Север. Север Селигера более труднодоступен, матрасно отдыхающих там меньше, а красот больше. Ветерок не ахти, но кто сказал, что мы куда-то торопимся? Собираемся мы не спеша, но получилось довольно быстро. Вещи все нашли свое место, и в кокпите стало просторно и уютно. Выходим и не спеша лавируем к Ниловой пустыни. Во времена дореволюционные купола храмов монастыря серебрили, чтобы лучше вписывались в озерный пейзаж. Пращуры знали толк в красоте, и храмы ставили в самых красивых местах. А сейчас купола позолотили, отдав дань современному гламуру и попсе. Тепло и солнечно. Ветерок чуть усилился, и мы пошли веселей. Идем мы в бухту деревни Светлица – там хороший пляж, в деревне есть почта и магазины. К самому острову лучше не подходить – там всегда были камни и острые предметы.
Краткий экскурс в историю глазами современника:
 На вахте |
|---|
В ХVI веке на острове поселился монах-отшельник Преподобный Нил. Он искал уединения для выполнения строгих обедов и молитвы – именно такое место и называлось пустынью. На острове он прожил 27 лет в собственноручно выкопанной землянке. Нил дал обет столпничества – он не садился и не ложился, и даже спал, подвесив себя на крючьях, все свое время посвящая молитве. Праведная жизнь отшельника, те чудеса, которые он творил при жизни, вызывали огромное уважение современников. После своей смерти в 1555 году Нил завещал построить на острове монашескую обитель. И вскоре монастырь был основан. Он рос, развивался и богател, став к концу XIX века самой посещаемой православной святыней России (sic!).
Монастырь просуществовал до 1927 года, ну а потом – как большинство обителей, стал трудовой коммуной для малолетних преступников, лагерем для пленных поляков, госпиталем, снова колонией, а потом домом престарелых, и, наконец, турбазой. В конце 80-х - начале 90-х безбожная страна вдруг вспомнила Бога, монастырь передали РПЦ, и начались реставрационные работы. К сожалению, как раз в это самое время, славяне и примкнувшие к ним народы одичали и превратились в дорогих, понимаешь, россиян…
Вот и посмотрим, насколько все продвинулось за пятнадцать лет. А мне вспоминается совсем давняя история, имевшая место без малого сорок лет назад, когда я впервые увидел Селигер. Герой сего происшествия – мой младший брат, ныне авторитетный, солидный и уважаемый человек, отец пятерых детей и дедушка внучки.
Лирическое отступление:
А было это так: папа и я, сидя в байдарке посреди Белого озера (внутреннего, того, что на юге острова Хачин), на манную кашу ловили рыбу. Клевало. Мама же готовила ужин, а Юрий Юрьевич, для рыбалки в то время недоросший, играл недалеко у костра. Мама же (вот странно, она всегда была отличницей, инженер-строитель, опытный турист) задумала испечь в костре банку сгущенки. Почему-то она решила, что испекание в углях костра пройдет быстрее и безболезненней, нежели долгая варка в кипятке, и не озаботилась протыканием декомпрессионной дырочки, посчитав ее ненужной. От кого-то она слышала, что надо делать именно так. Сгущенка же, не зная всего этого, а послушно действуя согласно элементарным законам термодинамики, расширилась, разорвала банку, и, разъяренная, выскочила наружу. Раскаленная коричневая мегасопля со скоростью пули ударила по попе маму (она в тот момент наклонилась у палатки), отрикошетила и на излете попала в голую ногу Юрия Юрьевича. Мама, на свое счастье, была в тренировочных штанах, и ее просто-напросто удар этого снаряда повалил на палатку. Юрий же Юрьевич, получив свою долю сгущенки, отреагировал несколько запоздало, но и ожидаемо. С воды же это воспринималось так: глухой взрыв, смачный шлепок, шлепок послабже – и, через десять секунд разорвавший окрестности СТРАШНЫЙ ВОПЛЬ. От этого вопля вспорхнули в воздух чайки, с растерянным карканьем с сосны свалилась зазевавшаяся ворона, подавилась плотвичкой старая мудрая щука, а вся рыба толпой рванулась в спасительную глубину. Мы, подняв якоря и не сматывая удочек, рванули на стоянку, где и застали уже успокоившегося раненого с перевязанной ногой, и раскаивающуюся маму, задумчиво разглядывающую раздутую и лопнувшую по шву банку. Узнав в чем дело, папа с известной доли цинизма предложил разыскать сгущенку, соскоблить и съесть, но едва увернулся от половника – маме было не до шуток. Ожог был первой степени, без волдырей, но решено было посетить врача. Юрий Юрьевич уже не плакал и не кричал, но тихо и утробно ныл. И, штормовым утром на нас напялили все, что надувалось и теоретически могло спасти, и повезли в Нилову Пустынь. Раненого вылечили, а он вскоре и вовсе забыл о ранении. Мне же запомнилось, что это было далеко, что шли в сильную волну, и что на острове мама уговаривала большую жабу не лезть в воду – она же не лягушка, и это не ее стихия, и прутиком выгоняла рептилию на берег. А на дворе был 1971 год…
Светлица оказалась на месте, и пляж с бухточкой тоже. Оказалось и свободное место для Петровича. Пришвартовавшись, мы с удивлением оглянулись по сторонам, ибо смотреть было на что и удивляться чему тоже было. Возле пляжа появились мусорные баки (заполненные выше краев), а подходы к мосту-дамбе были заняты ларьками-палатками, торговавшими квинтэссенцией Селигера – сувенирами и копченой и вяленой рыбой. К причалу подходили и уходили теплоходики, громкогласно увещевая своих пассажиров не потеряться. Народу было, как на Красной площади а может, и больше. Гомон, толкотня, машины с московскими, тверскими и питерскими номерами. Московских больше всего. Почему-то многие смотрят на нас и достают фотоаппараты. Ах, ну да, мы же под парусами. И на фоне нас многие желают сфотографироваться. Ну и пусть их! Наш кораблик действительно очень нарядно выглядит. Пока я отходил в сторонку, к Петровичу подошло двое мужчин.
 Нилова Пустынь |
|---|
- У меня тоже был катамаран, рассказывал один другому, - Альбатрос. Я знаю Альбатрос, Простор, а как это называется, забыл.
- Это тоже альбатрос, - вмешалась в разговор Маринка.
- Нет, что вы, девушка, у меня у самого был Альбатрос! Это же совсем другой катамаран!
Пристыженная незнанием типов катамаранов, Боцман промолчала, а потом рассказала все мне. Я удивился – Петрович вот уж 20 лет как Альбатрос, и я этим горжусь. И вроде похож. Интересно, за кого нас приняли?
Оставив на охране Матроса, все остальные сходили в магазины (коих стало не счесть), и, наконец, купили все, чего не нашли в Осташкове – большой и теплый китайский плед, ведро-подойник из белой жести (Жесть!!!), сладостей к чаю, ну и пива взяли, ага. День-то жаркий. У дамбы мы задержались – квинтэссенция Селигера поражала своим разнообразием, и хотелось всего. Мы все же ребята разумные, и купили тематические магнитики на холодильник, большого копченого судака и два кусочка здешнего копченого угря. Когда я еще поймаю этих рыб – а поесть хочется. Целый угорь стоит аж 700 рублев, а кусочки со спичечный коробок по стольнику. Но надо же попробовать угря? Продавались и другие рыбы – ну, например, терпуг. Если я ничего не путаю, этот зверь в Селигере не водится. Возникало подозрение, что и другие рыбы, того, не здешние…
 В монастыре |
|---|
Рыбами и пообедали. Боцман и Морской пехотинец задремали на солнышке, охраняя катамаран, а Капитан с Матросом отправились в монастырь.
Я решил не приставать к организованной экскурсии, а самому поработать гидом для Сашки. Нести пургу я тоже умею. Перейдя дамбу, мы осмотрели мемориальную плиту в память о поляках, содержавшихся здесь, и впоследствии расстрелянных в Калинине, а также правила поведения на территории. Сашу очень удивило, что «послушание важнее, чем пост и молитва». Ну а как же – пост и молитва – проявления внешние и порой эгоистичные[4], а послушание – конкретное Дело. Передник-надштанник джинсовой Сашке дали бесплатно, шляпа в цветочек на ней сошла за платок, ну а мне за 150 р. повесили на шею индульгенцию - открытку на веревочке о разрешении на съемку. Монастырь сильно, но не полностью, отреставрировался и похорошел. Мы вступили на территорию РПЦ, и теперь здесь все православное. И охрана монастыря, и вон та милицейская машина. И вон те два милиционера, конечно. Ругаться нельзя, разве что, как исключение, только благим матом. А в детстве, когда папа меня научил играть в шахматы, я быстро освоил детский мат…
 С высокой колокольни виден «Петрович» |
|---|
 А часики-то… |
|---|
Мы идем по старинной липовой аллее вдоль казармы спального корпуса с кельями, мимо гранитной набережной, угловых башенок и монастырских огородов. Кое-где трудятся иноки, а некоторые двери закрыты на реставрацию. Вот под липами нечто, напоминающее кафе-пивнушку под открытым небом. Ну да, в православной пивнушке ничего спиртного. В монастыре есть своя пекарня и пасека, и продаются всякие вкусные православные печености. Мы купили два фунта кило медовой коврижки, обошли по кругу остров – парк, храм, сады, мастерские, рыбные садки. Очень милые православные коты. И не толстые – охотничий обет, видимо, исполняют. Мы вошли в монастырские ворота. Вот этот причал называется патриаршим. Из светских власть имущих к нему причаливал Александр I, и, совсем недавно – то ли Путин, то ли Медведев, а может и оба сразу. По мне – да хоть Жириновский! Все это помазанники, да и монархи не самые удачные, включая того александра. Я рассказал Саше, что монастырь был самым посещаемым в той России, и что там проживало более 1000 человек. Главный собор монастыря проектировался для Питера, но там решили построить Исаакиевский, а по данному проекту воздвигли собор здесь. Мы отстаиваем очередь в иконную лавку, и покупаем разрешение влезть на колокольню подняться на смотровую площадку. По стольнику с головы.
По широким деревянным лестницам поднимаются и спускаются паломники и просто зеваки. Саша сделала постное православное лицо, ну и я тоже напустил на себя аутентичный вид, разлохматив бороду. Поднявшись на широкую смотровую площадку, мы полюбовались открывшимся простором, сняли виды, панораму и видео. Вон тот беленький треугольничек – это наш Петрович. Светлица стоит на полуострове, а вокруг нее леса и озера, А вот наша бывшая стоянка на берегу великана Хачина. Вот по дальнему плесу в сторону Осташкова идет катамаран «Ветер», белый грот с красной вставкой. А чуть ниже кудрявых кучевых облаков жужжит мотодельтаплан. Даже, я бы сказал, гидромотодельтаплан – у него снизу лодка приделана. Часы на колокольне бутафорские, и показывают 11.45. По преданию, в это время родился Иисус. В Евангелиях об этом ничего не сказано, хотя бы потому, что современное исчисление времени появилось гораздо позже.
 На страже якоря. Не пускают меня в монастырь… |
|---|
И вот мы у катамарана. Теперь я повел на экскурсию Боцмана. Морского пехотинца, к сожалению, нельзя, ибо она – Собака. Ютта обиделась. Маринку я провел тем же маршрутом и пересказал тот же текст, но на колокольню она полезть поленилась – тем более, что я все уже снял. Может, на обратном пути…
Сдается мне, что у меня подспускает правый баллон. Подкачал, проверил – вроде не шипит нигде. Раньше, по крайней мере, не спускал – проверял перед отпуском. И мы вышли на воду.
 Fram, блин! |
|---|
Сегодня нам предстоит дойти до северного мыса о-ва Хачин или до о-ва Кошелев. И там, и там хорошие стоянки, но я больше склоняюсь к Кошелеву. Боцман легла поспать, а на место вахтенного помощника села Матрос. Саша выросла среди катамаранов, так что в общих чертах представляет, что делать по команде и кто тут шкот. Ютта тоже заснула – морской пехоте на воде делать нечего. Ей парусный туризм нравится куда больше гребного. Ну еще бы – сидеть по несколько часов на носу КНК «Легор», держать равновесие да еще на поводке – удовольствие сомнительное. Хорошо, хоть потом оторваться дают…
Стоянки видны и на материковом берегу, и на Хачине. Большие, удобные и красивые, и почти все заняты матрасниками. На материке и с машинами. Слышна попса. Совсем плохо.
Лирическое отступление: Знаю, что неправ, но отдыхающих с машинами я воспринимаю априори негативно. И не потому, что у меня нет машины – так ведь были же раньше. И у многих моих знакомых и друзей тоже есть машины. Просто ни я сам, ни они, не используют свои автомобили вот этак. Попса во всю дурь, бухло, вопли, свинарник и куча дымящегося дерьма под занавес. Кавалерийский принцип – насрали-ускакали. Ну вот не люблю! А любят ли меня они, мне наплевать. Как правило, это молодежь. Ее тоже не люблю за сомнительные жизненные ценности (как бы пепси) и враждебный мне принцип «бери от жизни все». Все чаще еле удерживаюсь от карательных действий…
Ветерок начинает усиливаться, а когда Солнце заходит за тучку, налетают хорошие такие порывчики. С отменой рейсового судоходства, исчезли и бакены с вехами. Незнающий точно заплутает. Хорошо еще, что помню ориентиры. Вот мыс Толстик. А вот там село Кравотынь.
Раздуло метров до восьми, а на порывах и вантах посвистывает. Посмотрев на правый баллон, я ахнул – он здорово раздался вширь, и носовая часть болталась, норовя подломиться. А идем мы в полный бейдевинд левого галса, и нагрузка как раз на подветренный борт. Свистать всех наверх! Проснувшаяся Боцман отправлена на руль держать корабль в дрейфе. Я лихорадочно подкачиваю носовой отсек аварийного баллона. До берега километра полтора, и всем понятно, что может произойти. Но вот все в норме, Матрос с удовольствием укладывается в кокпит, а опытная Боцман занимает свое табельное место и наблюдает за ненадежным баллоном.
 Закат на Кошелеве |
|---|
Вон там острова Колодные, и между ними когда-то был пролив. Мы идем в галфвинд вдоль стены тростника. Вот он! Валимся на бакштаг и пролетаем пролив, который и шириной-то чуть больше нашего кораблика. Перед нами Кошелев – самый любимый мною остров на Селигере. С ним связано столько замечательных воспоминаний, а сейчас я покажу его своим девчонкам. Вот только стоянка у знаменитого пляжа вся занята. И там стоят палатки, и вот там тоже стоянка, и вон там. Мы летим вдоль острова. Вдали, на востоке, видим еще один катамаран «Ветер», и тоже с бело-красным гротом.
- Стоянка! – воскликнула Боцман. Я резко увалился, и мы влетели в проход среди тростника. Мостки на суше – видимо, из-за жары озеро обмелело, высокий берег с удобным пологим подъемом. Морской пехотинец облаивает местность, и теперь мы без опаски поднимаемся наверх.
Матрасная стоянка. Хозяйственные столики, кухня с частично сохранившимся полиэтиленом, чистота, все даже подметено, оставлена растопка, немного дров, спички, соль, растительное масло.
Мы восхитились и поблагодарили в душе этих замечательных хозяев стоянки. Восторгу немного поубавилось, когда невдалеке слева обнаружили овражек, доверху заваленный всяким мусором – банками, бутылками, пластиком и прочим свинячеством. А недалеко справа оказалась круглая полянка, окруженная кустами и вся покрытая говнами и разноцветными бумажками б/у – это, видимо, гальюн. Эх, нет в мире совершенства!
Тем не менее, стоянка нам понравилась. Теплый солнечный вечер позволял не ставить кают-компанию. Мы поставили лагерь и осмотрели местность, и все нам очень понравилось: и высокий берег с медитативным видом на озеро, и большая поляна неподалеку, покрытая серебристыми мхами, и сосновый бор, и огромная древняя, как дуб, береза, и моховой ковер, и живописные кусты можжевельника. Да, это Кошелев. Мы набрали дров, а Ютта хорошенько все облаяла по кругу.
Лирическое отступление:
Остров Кошелев находится в северной части Кравотынского плеса, у деревни Заплавье. Остров довольно большой – километра два в длину и метров пятьсот в ширину и по форме напоминает таксу с хвостом и седлом на спине, вытянувшуюся с севера запада на юго-восток. Его природа собрала все лучшее, что есть на Селигере – прозрачные сосновые боры и хмурые ельники, долины-поляны и высокие холмы, амфитеатром спускающиеся вниз; уютные кикиморьи болотца (и в них есть своя грустная прелесть) и поэтичные березовые рощи; тростниковую поросль и великолепный, прямо-таки юрмалийский песчаный пляж, мрачные ольшаники, и душистые заросли можжевельника, а кое-где и таежный бурелом. Ковры из мха, черничники и земляничники, лесные травы; грибы всех сортов. Я ничего не забыл? В разные времена я четырежды побывал на этом острове, и, каждый раз, хоть и знаю его, открывал для себя заново. Ну и конечно, свято место пусто не бывает. На Кошелеве большей частью стоят матерые потомственные матрасники. Они из поколения в поколение передают по наследству свои стоянки, а Кошелев терпит, и менее прекрасен не становится.
Боцман собрала свое изделие из неведомого металла. Это оказался походный переносной мангал. Интересно – если это алюминий или сплав на его базе – он потечет. Если магний – загорится. Металл не тек и не загорался. Что же это такое?
 В полнолуние такое творится… |
|---|
Мудрить с ужином не стали, а развели растворимую картошку и открыли тушенку. Вечер был теплым и приятным, сначала на западе меж сосен садилось Солнце, а потом в синих сумерках взошла Луна, Мы сфотографировали оба светила и развели еще и спирт. Матрос в своей палатке завернулась в новый плед и спала без задних лап. Морской пехотинец лежала возле нас на пенке. В мангале из неведомого металла ярко пылал костер, шла неторопливая дружеская беседа, и по рюмкам разливался разведенный Селигером и настоянный на можжевельнике страшный Йадъ.
В 1865 Д.И. Менделеев защитил докторскую диссертацию «Рассуждение о соединении спирта с водой». Великий ученый явно не предвидел возможных последствий, иначе сей труд именовался бы «Рассуждение об опасности соединения» или даже «О недопустимости». Кстати, его оптимальное соотношение – 46%, и о том, что это можно пить – в диссертации ни слова. Уж не знаю с чего, но мы вдруг смертельно поссорились. Имел место быть бунт на корабле, жестоко подавленный Капитаном.
22 августа.
Утро было совсем недобрым. Я вылез из Салевы-микро, где спал в новом пледе и в одиночестве. Обиженная женская часть экипажа сопела в Кондоре в шесть дырочек. Было пасмурно и моросил дождь. Мучило тяжкое похмелье и муки раскаяния. Дует свежий северо-западный ветер. Из Кондора вышла Ютта, и мы пошли погулять по лесу. Нашли лисичек и встретили отдыхающих – дедушку и внука. Они рассказали, что сейчас на острове народу мало, а лагеря стоят и ждут пересменки – скоро приедут другие. Вернувшись на стоянку, я обнаружил поставленную кают-компанию. Грибы мои никого не восхитили, ибо ссора есть ссора. Я выпил еще разведенного спирта. Дождик прекратился и стало довольно солнечно. Я плюнул на все, подкачал баллоны и отправился прокатиться на Петровиче. К счастью, я не взял с собою Ютту. К несчастью, я не надел спасжилет. Ветерок дул нехилый. Я было решил прогуляться до Колодных островов и назад, но в глубине залива, на SO, я увидел вчерашний «Ветер» и решил померяться с ним «Ветер» тут же оказался рядом, за борт выпрыгнул парень в спажилете и с толстой веревкой в руке и поплыл ко мне. Вот так мы и познакомились. Ко мне на помощь поспешил андрей, а на борту «Ветра» остался Леван. Андрей не стал долго рассиживаться, привязал свою веревку к стрингеру, и мы попытались поднять катамаран. Получилось с третей попытки, несмотря на обвесы, паруса и тяжелую мачту. Мы подошли к борту «Ветра», и Андрей перешел на свой корабль. И мы поехали к ним в гости. Лихачить мне уже не хотелось, да и спирт из меня выветрился и вымылся. Я подсчитывал потери – это оказались все рыболовные принадлежности, мешок с такелажем и насос для накачивания. Крайняя позиция вызывал у меня особенное беспокойство – баллон я еще не заклеил.
Ребята стояли на северном берегу залива. Их оказалось пятеро. Они накормили меня супом, угостили сигаретами и коньяком и даже подарили мне шикарный двухходовой насос. Помимо катамарана у них еще два кайта. До моего появления, они уже успели перевернуться под генакером. Я показал свою схему проводки, и дал несколько советов. Огромное спасибо этим ребятам, и благодарность моя не имеет границ! К сожалению, я даже не запомнил имена их всех. Мир тесен – может, еще и увидимся. Хотел бы встретиться и отблагодарить…
Подкачав баллоны, я отправился в обратный путь. В лавировку. Ветер был ого-го, и моего веса было маловато, но я все-таки дошел, потравливая шкоты. Спирта у нас уже не было – Матрос вылила его в песок от греха подальше. Атмосферное давление растет, и завтра устроим банный день и ремонт катамарана.
Пьянство на воде приводит к катастрофе! Пьянство на берегу тоже ни к чему хорошему не приведет! Не знаете своей нормы, не можете остановиться – не пейте! А лучше не пейте вообще!
23 августа.
Утро опять было солнечным. Ссора рассасывалась, как болячка. Как спирт в крови. Мы освободили кают-компанию и поставили воду на костер греться. Вот за этим и нужно нам металлическое ведро. А еще у нас есть душ «топ-топ». Топаешь по нему, и льется на тебя теплая вода. Что бы там не говорили закаленные и неприхотливые, вряд ли что может сравниться с удовольствием принять полноценный горячий душ, да еще в полевых условиях. Ведро на костре нагревается быстро, а есть еще и котелки. Чтобы помыться всем троим, нам достаточно от часа до полутора. Сам девайс весит полтора килограмма.
Я нашел течь в баллоне. В носовой секции расклеился верхний наружный шов совсем недалеко от штевня. В этом месте шов испытывает нагрузки от наружного стрингера. Ремкомплект у меня богатый, а вместо фена я использовал обух раскаленного на газу до шипения при плевке топорика. Метод себя оправдал. После бани и обеда я поочередно выгуливал по всему Кошелеву сначала Матроса, а потом и Боцмана. Морской пехотинец приняла участие в обоих экскурсиях. Мы обошли весь остров, посмотрели через пролив на деревню Заплавье, на красоты острова, на водные просторы и пособирали немного брусники. Во время второй прогулки, Ютта нашла выпавшего, скорее всего, из гнезда бельчонка. Бельчонок был рыженький, с длинным пушистым хвостиком и большими глазками, пищал и пытался спрятаться в хвое и валежнике. Мы не трогали его, чтобы белка-мама забрала ребенка и не пугалась чужих запахов. Ютта тоже не успела поиграть с малышом, и я взял возбужденного щенка на руки от греха подальше. Когда мы возвращались назад, бельчонка там уже не было. Мы встретили много покинутых оборудованных матрасных стоянок. Столики, хозблоки, обтянутые пленкой, запас сухих наколотых дров, пеньки и лавочки. Общая тенденция – идеальный порядок, а неподалеку, в каком-нибудь укромном овражке - огромные помойки. Грибов очень мало, но я надеюсь, что дожди еще прольют землю, и грибы у нас будут. Вечером я пожарил картошку с лисичками-сыроежками, и в экипаже настали мир и благодать. Баллоны не спускали, что вселяло надежду на большой завтрашний переход.
24 августа.
Дует и моросит. Правда не все время дует, и моросит тоже не постоянно. Собрались и вышли. На месте вахтенного помощника сидит Матрос, Боцман с Морским пехотинцем блаженствуют в кокпите. По просьбе трудящихся, я провел катамаран проливом между островом и материком, через пролив Волчьи ворота, и показал стоянки на северо-западном берегу Кошелева. В укромных бухточках множество белых лилий. Вблизи они очень красивы, а издали напоминают комочки салфеток и туалетной бумаги. На материковом берегу, прежде лесном и безлюдном, появились заборы, причалы и коттеджи. Сваи разрушенного моста, улица темных от времени банек, ведущая к воде – окраина деревни Заплавье.
Некогда, а в общем-то совсем недавно, какие-то двадцать лет назад, Заплавье было большой и процветающей деревней, базой большого рыболовецкого колхоза. В колхозе были небольшие рыболовецкие сейнера, грибоварня, пункт приема у населения грибов и ягод. Дважды в сутки здесь проходил теплоход Осташков-Полново. Очень весело и торжественно праздновался День рыбака, население было зажиточно, а сама деревня издавна славилась народными промыслами, и особенно домовой резьбой по дереву. В деревне был пункт проката, лесничество, охотхозяйство. Но пришли, как известно, новые времена, и вместе с ними пришла полярная лиса. Большая часть домов раскуплена приезжими, появились коттеджи и базы отдыха. Нет уж и в помине рыболовецкого колхоза, местные жители, за небольшим исключением, разъехались кто куда. Дома поскупали приезжие, устроив себе летние дачи – дом на Селигере весьма престижен и пафосен. Всем, что осталось – можно полюбоваться и сделать выводы. А там, наверху, хотят еще больше реформ…
Мы причалили у магазина, который стоит на самом берегу. Сделали сразу два дела – затарились необходимыми продуктами и поставили на зарядку батарею фотоаппарата. Саша сходила на экскурсию в деревню, где неподалеку обнаружился еще и частный магазин. Сфотографировали образцы резьбы, как старинной, так и новой (на наличниках отремонтированного дома были искусно вырезаны рыбы Селигера). Местный бомонд-кобеляж весьма интересовался нашим Морским пехотинцем как сукою. Ютта стыдливо прикрывалась хвостиком.
Вышли под моросящим дождиком и направились в Полоновку. Это такая река-протока, которая соединяет Кравотынский плес с двумя большими северными плесами – Сосницким и Полоновским. Ветер большей частью был попутным, подкрученным высокими берегами, и мы, к своей радости, шли под парусами. На Полоновке красивые стоянки. Многие заняты отдыхающими с машинами. Встречные моторки и население стоянок приветствовало нас, немало удивившись появлению парусника. Вехи, бакены, перевальные знаки и створы исчезли и здесь – теплоходы восемь лет, как не ходят. Длинна всей Полоновки около 6 км, и в северной части, не зная фарватера, можно зайти в нетуда. К счастью, фарватер я еще помню. Ветерок худо-бедно есть. Вот уже до моста дошли. Этот мост, как и шоссе, на картах и в лоции не указан, как и провода за ним. Пятнадцать лет назад я рубил здесь мачту, а сейчас она у меня гораздо длиннее.
Но, к моему удивлению, под проводами мы проходим. Остановились на небольшом пляжике после моста, и слегка перекусили бутербродами – нас ждет открытый простор, и там может быть и не до перекуса. И опять стоянки с машинами, рыбаками и отдыхающими. А вот мы выходим на простор Сосницкого плеса. Ветерок довольно неплохой, дождик кончился, и мы весело идем на север. Стоянки снова заняты отдыхающими, а в береговых деревнях хорошо видны коттеджи. Да, примета времени. Слева в крамболь видна Сосница. Старинный храм почти не виден в деревьях, зато на отдаленном холме хорошо виден новодельный шатровый в стиле а ля рюс. А мы идем все дальше и дальше, намереваясь пересечь местный экватор – границу Тверской и Новгородской областей. Это где-то за проливом Умель, возле села Городец на восточном берегу.
Пятнадцать лет назад я стоял там поблизости от устья речки Замошенки. Вот и это место, но кто-то там ходит в красной куртке, а через молодой лесок проглядывают некие строения. Ну вот, и здесь сделали частный пансионат. Идем назад, там на берегу п-ва Скугрево мы видели подход к берегу. Вот носы прошуршали по песку, и мы, наконец вышли на берег.
Сказать, что место понравилось нам – значит ничего не сказать. Сосны, а дальше посередине мхи и молодые сосенки с вкраплением березок, а по берегам – березки и ольха. Полуостров повышается к середине, а на юге отделен от материка заболоченным лесом. Населенка далеко, а мы можем любоваться видом на плес с селом Городец вдали, или видом на внутреннюю бухту, окруженную зубчатой стеной леса. Стало солнечно, красивый закат порадовал нас своими красками. И еще – мы практически не нашли мусора, хотя несколько кострищ было. Что и говорить – стоянка была надежно облаяна.
25 августа.
Утро было солнечным и ветреным. Мы с Морским пехотинцем решили прогуляться и на обратном пути вдруг нашли роскошный белый гриб – крепкий, красивый и большой. Разбудив Боцмана, я продемонстрировал ей дичь, и сон с нее как рукой сняло.
- Представляешь, идем мы с Юттой, а тут Он. Он вправо – и я вправо. Он влево – и я влево. Ну, я и вытащил нож и зарезал.
Уже одного этого белого хватило бы поджарить с картошкой или на суп. Но мы решили не останавливаться. И нашли еще двух, поменьше, но тоже очень, очень приличных.
На полуострове живет матерый тетерев-косач. Морской пехотинец четырежды поднимала его на крыло, и он, взлетев с оглушительным треском, мастерски прятался. Я было решил на него поохотиться, посмотреть, кто из нас с ним тетеря, но по здравому размышлению отказался; зачем обижать хозяина здешних мест, когда крупы и тушенки навалом. Дядюшка Терентий позже щедро отблагодарил нас, а мы назвали это место островом дядюшки Терентия.
Погода стала портиться – ветер отошел к западу, появились тучки-облачка. Ну, конечно же, стоило нам выйти на воду, пошел дождь. Мы вышли в Полновский плес. Очень хотелось посмотреть о-в Великий, но уж очень много было там палаток и лодок. Посмотрим на обратном пути. Мы идем дальше, к острову Бежачий и встаем на обед на одном из его песчаных пляжей. Островок симпатичный, по форме напоминает банан изгибом к северу. Северный берег высокий и каменистый, а южный низкий и
пляжный. Преобладают дубы и липы, что делает островок похожим на парк. Очень много следов шашлычных пиршеств отдыхающих и дачников. Для матрасников остров вряд ли подходит, а местные вряд ли будут ездить на шашлыки на островок с такой частотой. С северного берега виден ретранслятор в Полново и гора Ореховна. Прикинув, что между нами и Полново стоянок практически нет, и что в Полново придем только к сумеркам, я предложил остаться здесь, что было воспринято экипажем с воодушевлением. Остров пришлось облаять. Я стоял на нем в давние времена. Погода очень неустойчивая – то налетает довольно сильный ливень, то просто моросит, а то незаметно прекращается, а то вдруг на несколько минут становится солнечно. Ветер дует с юго-запада – на Селигере ветра южного направления, как правило, несут дожди. Но у нас уже стоят все три палатки, мы уже попили кофе и занимаемся лагерными делами. Поскольку мы стоим на наветренном берегу, я, пытаясь использовать бесполезную энергию ветра, изобрел очаг с ветроподдувом. Сухих дров здесь хватает, а все знают, что деревья лиственных пород дают больший жар, чем хвойные. Найдя пять кирпичей, я сложил очаг в виде вытянутой буквы «П» проходом на ветер. Сначала, закрыв кирпичом и собственной тушкой вход для ветра, я разжег растопку. Затем, убрав кирпич, я подложил в костерчик сухих палочек.
Ветер дул в аэродинамический тоннель, образованный кирпичами, и костер разорался с угрожающим гудением. Я подбросил бревнышки потолще, и снова перекрыл трубу с подветренной стороны, и накрыл кирпичи решеткой. Гудящее пламя било вверх. Бывалая Боцман выразила одобрение, сказав , что такого еще не видела. Жар сильнее на дальнем, подветренном конце, а передвигая котелок/сковородку на ветер, мы уменьшаем жар. Прогорают дрова очень быстро, но, закрыв вход , мы сохраняем угли и замедляем процесс горения. Таким образом мы приготовили ужин, вскипятили воду, используя ветер. Интересно, что совсем мокрые и трухлявые дрова в этой печке очень быстро высыхали и ярко разгорались, а найденная стеклянная бутылка полностью расплавилась в слиток. Завтра идем в Полново – это наш Северный полюс, от которого мы повернем на юг. В темноте из костра вылетают вверх искры. Ютта придумала себе игру – ловить искорки. Ловит, обжигается и обижается, но игру из шотландского своего упрямства не прекращает.
26 августа.
Завтракаем и собираемся. В корзинке с продуктами мы обнаружили молоденькую полевую мышку. Мышка была хорошенькая и нагловатая – вместо того, чтобы драпать, она нахально умывалась и прихорашивалась. Вред она причинить не успела, посему мышку было решено отпустить.
- Осторожнее, мышка такая маленькая и хорошенькая! Ты ее придавишь!
- Не бойся, мышка прочная!
- Такая прелесть, а ты ее хотел Ютте отдать!
- А Ютта разве не прелесть?
Мышку выпустили, и она драпанула под корни дерева, в норку. Подскочившая Морской пехотинец возбужденно нюхает корзинку, следы, воздух, находит и пытается раскопать норку, носится и постанывает.
- Мышь! Здесь была Мышь! Да мышь же, вы что, не врубаетесь!?
- Все, Ютта, упустила ты свою мышку! - смеемся мы.
Стало несколько солнечно, и мы в бакштаг весело летим к Полново. Давненько здесь не ходили теплоходы. Область здесь уже Новгородская, и эти плесы хоть и обжиты отдыхающими, но все больше дачниками, чем матрасниками. Мы повсюду наблюдаем по берегам одну и ту же картину: деревня большей частью состоит из новодельных коттеджей, немножко исконных старых изб; хоть она и большая, а ночью горит один-два огонька… Остров Старый Скребель с маленькой деревушкой. А раньше на нем и теплоход останавливался…
Дошли мы минут за сорок, и погода испортилась. Стало пасмурно, и стали налетать кратковременные, но обильные дожди. Места у пристани не было – все занято моторками, и мы встали восточнее – там тоже был пляжик, кустики в стороне и уютная лавочка под раскидистым дубом. На этой лавочке, закутавшись в плащ, и расположились Боцман с Морским пехотинцем, а Капитан и Матрос отправились по магазинам. Дождь полил, как из ведра.
Еще совсем недавно село Полново было большим и процветающим селом Демьянского района Новгородской области. Здесь были больница, Дом культуры, парикмахерская, лесничество и много всяких магазинов. Дважды в день приходил теплоход из Осташкова, ходили рейсовые автобусы. Сейчас магазинов стало больше, но на всем остальном лежит печать запустения и разрухи. Старинные кирпичные строения заброшены и разрушаются, заброшен, запустел и обветшал современный Дом культуры. Коттеджей прибавилось, но нет уже веселых пестрых коров на прибрежных лугах, и поля не обрабатываются, и все заброшено и запущено.
Мы совершили три рейса причал-магазин-причал, купили все, что надо и немного даже сверх того, и подзарядили аккумулятор фотокамеры, перекусили, собрались и вышли.
И сразу же дождь полил, как из ведра. Все озеро по курсу покрылось туманом, и ветер стих. Грести в тумане по приборам неведомо куда очень не хотелось. По пути в Полново мы заметили неподалеку симпатичный островок с пляжем, и держим к нему путь. Видимость отвратительная, дождик покрыл кипящей рябью всю видимою воду и смыл ветер, и, с трудом улавливая то, что осталось, мы медленно ползем к песчаному пляжику, и вот, наконец, коснулись его.
Остров мы назвали Еловым. Он находится в двух километрах к югу от Полново, ближе к западному берегу, пляж, как место для причаливания, на севере острова. Очень много следов пикничного отдыха, и, соответственно, мусора. Мусор здесь разбросан нагло и цинично, мы для разбивки лагеря прибрались, как смогли. Навести порядок – тут нужен крупнотоннажный мусоровоз. Вековые ели и березы, некоторые повалены ураганом. Разгружаемся в шесть рук и четыре лапы, облаиваем стоянку, а затем Боцман и Матрос ловко и привычно ставят кают-компанию.
В холодную и дождливую погоду мы все вчетвером спим в одном Кондоре, а в хорошую Матрос ставит себе Салеву-микро. Дождь, видя, что плевать нам на него, сразу прекращается, а взамен ему начинает задувать приличный северо-западный ветер. Жаль, что мы разгрузились – сейчас мы бы долетели на одном дыхании. Но, во избежание бунта на корабле, я команду на свертывание и погрузку не подаю. Наши промокшие насквозь непромоканцы сушатся на ветру, и ветер же подсушивает мокрый флис на всех на нас. Лучше всех чувствует себя Морской пехотинец – она-то и в воде насквозь не промокает из-за мощного подшерстка, а тут она еще и в спасжилете. С наступлением темноты светоотражающие полосы позволяют легко обнаружить излишне самостоятельного, деловитого и отважного песика.
Кирпичи нашлись и здесь, и мы снова устроили печь с поддувом. Боцман грызет Капитана за утопленную снасть – она желает ловить, а точнее, поедать рыбу. Так что копченого угря у нас сегодня на ужин не будет. И терпуга тоже. Стемнело, и Ютта, поблескивая светоотражайками, ловит искорки костра. В палатке работает газовый обогреватель, от нее идет пар – утром не успели толком просушить ее от конденсата. А мы ужинаем в уютной кают-компании, ярко освещенной газом, свечами и светодиодными фонариками. Снаружи светящаяся изнутри кают компания напоминает причудливой формы желто-зелено-синий фонарь. Изредка по плесу проходят моторки, а вокруг острова кружит весельная лодка с фонариком и двумя человеками на борту. Судя по их движениям, они то ли ставят свою, то ли проверяют чужие сети, и мы ждем, когда же они, наконец, уплывут куда-нибудь подальше. Наконец они удаляются к группе освещенных коттеджей на юго-западе, и мы идем спать. Барометр поднимается, и северо-западный ветер внушают надежду на хорошую погоду завтра.
27 августа.
Утро нас порадовало теплом, солнечной погодой и попутным ветерком. Отваливая от берега, я рявкнул на нерасторопный и не проснувшийся толком экипаж. Они обиделись. А зря – капитан на борту – первый после Бога. Возиться, кряхтеть, устраиваться поудобнее, садясь и ложась на снасти бегучего такелажа – недопустимо. Равно как спорить с капитаном и подавать непрошенные советы. И тем более хамить. Так что все в порядке. А вот и Бежачий, и мы машем ему рукой. Идем на Великий. Дошли за полчаса.
Остров Великий – немногим больше квадратного километра. При этом он похож на материк в миниатюре – здесь есть свои леса и луга, чащи и дубравы, березовая роща и сосновый бор, свой ручей в ложбине, болота и высокие холмы с камнями на северном берегу. Осмотреть этот уникальный памятник природы просто необходимо. В грибной год здесь полно грибов, а в окрестных водах водятся все виды рыб Селигера. Стоять на нем как-то даже неприлично, но есть следы матрасных стоянок. Удобный подход всего один – на северо-востоке острова. Вот там и оборудована матрасная стоянка. А вокруг, по берегам, как грибы-поганки, выросли коттеджи и частные пансионаты. Вот и вытоптаны тропинки острова, вот и изгажена стоянка любителями шашлыка на природе. Неподалеку построен гальюн, который загажен выше ватерлинии и издает соответствующий запах. А следовало бы объявить остров памятником природы и запретить костры и стоянки – ведь доселе и предки здесь не строились…
Впрочем, мы пришли сюда не гальюн нюхать, а как раз полюбоваться многообразием ландшафта и видами. Капитан провел две экскурсии с фотографированием достопримечательностей
– с Боцманом и с Матросом. Неутомимая и неугомонная Морской пехотинец приняла участие в обоих экскурсиях. Ее спасжилет мелькал оранжевой молнией средь ветвей и папоротников. Потрясающий вид на плес, и Полново с горой Ореховна кажется так далеко…
Наш путь лежит на остров дядюшки Терентия – то бишь на полуостров Скугрево. Очень уж он нам полюбился. И дядюшку навестим, и на прекрасном месте постоим. И вот мы ставим палатки, втыкая колышки в те же самые дырки в земле. Обедаем и выходим на охоту. Да, за НИМИ! Такими красивыми, желанными и крепенькими, нечервивыми и вкусными. Из суеверия мы не называем их по имени, а говорим ОН. Конечно же, мы идем за грибами!
Хозяин здешних мест, в благодарность за наше правильное поведение, послал нам грибов вдоволь. И множество крепеньких красавцев боровиков, и пару столь любимых Капитанам красноголовых подосиновиков, а еще свежих маслят и крупных подберезовиков. И сегодня, и завтра будет у нас грибной пир; мы будем есть грибной суп, грибы жареные, котлеты из грибов, грибной компот и грибной кисель. Засверкали клинки, и грибы в виде аккуратных кусочков, постепенно заполняли ведро. Я построил такую же печь с поддувом, только выкопал канавку и по краям на брустверах приспособил два сырых бревнышка, найденных в воде. Печка работала не хуже кирпичных. Мы засиделись допоздна. Закат был в тучку, и барометр падал, обещая нам на завтра нешуточный трабл.
28 августа.
Утром на улице было дуло. Дуло не исчезало, а наоборот, увеличивалось. Свистело в такелаже Петровича, шумели кроны наших сосен, шумел прибой, и по палаткам крупой барабанил мелкий дождик. Как и обещал барометр, погода была того. Прогулявшись в соснячок, я нашел еще пару белых. Боцман хочет устроить банный день, но сомневается, слыша пронзительный свист в такелаже Петровича и видя покрытый барашками плес. Мы принесли с ней и напилили отличных березовых дров, и я запустил печь с ветроподдувом. В ответ на эту технологическую акцию моросящий дождь сменился проливным. Целесообразность банного дня сразу стала сомнительной. Идти же дальше, как предложил Капитан, экипажу не хотелось, проливной дождь и кипящий плес энтузиазма у них не вызывали, несмотря на попутный ветер. Сразу нашлись неотложные и важные дела –
Боцман вспомнила, что обещала испечь блинчики. А еще экипаж желает слушать музыку. Есть у нас собой немного музыки – ipod на 160 Гб и активные колонки на батарейках – как раз для таких случаев. Само собой разумеется – все музыкальное наследие строго выдержано во вкусе Капитана и отчасти Боцмана. Тухлой попсятины[5], блатняка или, не дай Бог, хипхопа, там априори быть не может.
По стенкам кают-компании волнами стекает вода. На улице завывает ветер, а у нас здесь тепло, сухо и уютно. Ютта в спасжилете устроилась у меня на коленях. Храброго щенка не пугает проливной шторм, но ведь лучше подремать на теплых коленках старого кобеля-Вожака стаи, чем мочить кудлатую попку и отважно торчащий хвостик на улице, и, отплевываясь, вынюхивать злоумышленников и супостатов под стеной дождя…
Боцман испекает блины, к которым есть и масло, и сгущенка, и даже колбаса. А еще картошка с грибами, и грибной суп, и кофе, и чай, и сладости. Посещение же гальюна не позволяет забыть, где мы находимся, и вносит в теплый уютный покой элемент приключений и авантюризма. Автоматически потухший костер забыт.
Вот так и прошел остаток дня. Барометр ничем не радовал. К наступлению темноты в том же составе перемещаемся в Кондор и засыпаем под бароккальные Greensleeves в исполнении старины Ричи Блэкмора .
29 августа.
Дует уже не так и льет тоже не так. А может и так, а мы уже привыкли. Однако пора и попутешествовать. Собираем барахло в гермы и компрессионки. Наши компрессионки с гермами сконструированы и пошиты Боцманом специально под три наших каяка
«Легор». Впрочем, в катамаране они тоже хороши, если б не наполнять каждое утро мелкие емкости причудливой конфигурации строго определенными вещами. У палаток сухие каюты, но мокрые шкурки от дождя снаружи и от конденсата внутри. Пока экипаж любуется внушительной кучей снаряжения, Капитан губкой насухо протирает палубу. Порядок есть порядок. Потом в кокпит заходит Боцман, принимает упаковки и укладывает их на отведенные места. К этой процедуре мы уже привыкли, как к неизбежному злу, и даже немного гордимся собой – преодолеваем, блин!
Выходим. Ветер попутный, но, к сожалению, не такой сильный, как вчера. Мы хотим зайти в Сосницу, подкупить хлеба и майонез, а также полюбоваться старинным полуразрушенным храмом и раскритиковать новодельный. При входе в бухту ветер скис, а дождь, наоборот, усилился. Но поскольку мы уже промокли в своих промоканцах, нам это пофигу. Магазин тут есть, но он закрыт. Давно. Продавщица как уехала в прошлом году, так и не приехала. Говорят, что километрах в десяти у дороги есть ресторан, но это нас не радует. За стеной дождя и старый храм, и новый выглядят одинаково заброшенными и забытыми. Вот отчего-то паломников и прихожан в плохую погоду всегда меньше, чем в хорошую…
Боцман с Морским пехотинцем, охраняя корабль, времени не теряли. Они перелезли через забор и натырили яблок. Вот с этой добычей мы погребли дальше, послушно обтекая в шпигаты палубы. Задул какой-никакой ветерок, и мы въехали в малозаметное устье Полоновки. Отдыхающих и рыбаков стало значительно меньше – очевидно сдуло ветром и смыло дождем. Отмечаю, что хоть мы и на Селигере, хоть на дворе и август, но мы каждый раз стоим в прекрасных и абсолютно безлюдных мечтах. Так держать! Слабенький ветерок подгоняет нас в бакштаг. Второй раз за поход проходим Полоновку под парусами. Раньше здесь приходилось проходить под веслами, и все эти шесть километров казались бесконечными. Но не тащить же с собой мотор? А вот кстати…
Так что там про мотор? В разное время и под разными широтами, разные люди задавали один и тот же дурацкий вопрос: «А мотор на него (катамаран) можно поставить?». Когда мне приходится много грести, проталкивая по курсу груженый катамаран, я каждый раз вспоминаю этот вопрос. Может, он и не совсем дурацкий? Ну а потом, стоит лишь задуть ветру, сразу же забываю. Падлинг на парусном судне я сильно недолюбливаю, но все же считаю меньшим злом. И дело не в деньгах (не так уж дорог тот мотор), и не в боязни ГИМСа (да плевать я на него хотел), а в том, что я часто наблюдал, как мотор испортил и развратил многих серьезных и достойных парусных капитанов. Они нынче даже паруса из палатки не достают – ведь за водкой проще слетать на моторе. А потом мотор подменяет собой лавировку, да и в слабый попутный ветер двигаться на нем опять же быстрее. А паруса – с ними столько возни… И паруса становятся чем-то вроде редкого элитарного развлечения. Вскоре выясняется, что рангоут тоже ни к чему. Да и шверт. А потом продается катамаран и покупается мощный мотор и большая быстрая надувная лодка. И пропал казак… А гребля все-таки занятие благородное и старинное… Правда есть еще мотор-немотор – конвертированная газонокосилка. Вот ее, пожалуй, можно завести в хозяйстве. Авось, с ней не скурвлюсь…
Из-за туч сумерки наступают раньше, а мы никак не приглядим подходящего на наш избалованный вкус места для стоянки. Вот островок и вроде пляжик. Морской пехотинец замерла на полянке, усыпанной лисичками. Это мы удачно зашли!
Быстро и без суеты встали кают-компания и Кондор, и сразу стемнело хоть выколи глаз. Костра сегодня не будет. Это не оттого, что мы не сможем развести его под дождем. Вовсе нет! Во-первых, здесь нет кострища, а во-вторых нам в лом. Островок маленький, но живописный. Он почти круглый, метров пятьдесят в диаметре, а посредине уйутненькое такое круглое болотце, в диаметре метров этак двадцать. Боцмана оно отчего-то пугает, из-за дурацких эзотерических суеверий. Борюсь я с шизотерикой в экипаже, но до конца пока не изжил.
Прошу не путать идиотскую эзотерику с благородными капитанскими суевериями, обусловленными обычаями и личным опытом.
Остров мы с Морским пехотинцем обошли и облаяли, но ничего такого не обнаружили. Заботливо собранные лисички дожидаются своего часа в большой миске, экипаж пьет кофе с полновским печеньем, а газовый обогреватель сушит Кондор. Мы опять вчетвером в целом мире, и окружены недружелюбной дождливой мглой. В кают-компании и в палатке уютно, и барометр начинает подниматься. Засыпаю с надеждой, с Мариной, с Сашей и с Юттой.
30 августа.
Спал я хорошо, вот только Боцман меня пару раз будила. Ей снился Хозяин Болота, он собирался на нее напасть и домогался, а она не накрашена и не накручена! Я, в свою очередь тоже видел сон, и тоже про это. Я мило беседовал с очаровательной Хозяйкой Болота – изящной, тоненькой, смуглой и темноволосой. Просьбы о помощи будили меня в самый кульминационный момент, и я, не разобравшись, ухватился за Боцмана, которая тоже очень даже ничего, но был понят не так… Не ждите продолжения, я вам не Эммануэль Арсан, и пишу всего-навсего отчет... Чуткая же Ютта спала без задних лап, а, стало быть, наяву никто на нас не посягал.
За географические очертания и гастрономическую пользу, мы назвали остров Бубликом. Во время завтрака Морской пехотинец зарычала и гавкнула. К острову причалила лодка с отдыхающими – мужчиной и двумя женщинами. Увидев нас, они поздоровались и извинились за вторжение. Они тоже набрали лисичек. Вот интересно, а им-то кто снился?...
Куют железо, пока горячо, и мы в бакштаг ходко идем по Полоновке. Все, что нам надо, мы купим в Заплавье. При подходе к деревне, Морской пехотинец перелаивается с местными Собаками. Этакий обмен мнениями, и, смею думать, любезностями.
Магазин опять собирался закрыться, но нас опять обслужили и опять слегка подзарядили фотоаккумулятор. За баньками я накопал червей, немногочисленных и важных, проникшихся значимостью своей миссии. Червь дождевой на песчаных селигерских почвах большая редкость, в больших деревнях и стольном Осташкове их даже продают рыбакам На путь лежит на юг, на сей раз через Волховщинский плес. В магазине мы слышали, что ночью в Москве будет два градуса тепла. Так то ж в Москве! Проходим островок Кошачий и выходим в ширь слияния двух плесов. Над нами ярко-голубое небо с кудрявыми кучевыми облачками, а в парусах галфвинд правого галса. Вот он какой огромный, славный Кошелев! А Хачин, тот вообще, чуть ли не материк по местным меркам!
- А откуда такое название? - вдруг заинтересовалась Матрос.
Я, не моргнув глазом, понес пургу про древних Хачей, некогда обитавших в этих краях. Ровесники мамонтов, саблезубых позорных волков и волосатых носорогов. По древности этот пранарод мог сравнится разве что с древними Украми, от которых, как известно, произошли обезьяны и все-все-все, начиная с неандертальцев. А вот от древних хачей не осталось ничего, кроме названия острова, на котором, по преданию, и была колыбель працивилизации. Возможно, они и породили Атлантов, и в последствии переселились в Мидлэнд… А сам народ ассимилировался и растворился в прочих этносах. И не надо сравнивать таинственных древних Хачей с нынешними, извините, хачиками. Это все равно, что сравнивать древних эллинов с нынешними греческими студентами, которые учатся какбы на анархистов…
Экипаж недоверчиво посмеивался, а я, грешным делом, подумал, а не попробовать ли мне себя в жанре, скажем, фэнтэзи…
Вот хачинский мыс Ровный. На нем хорошая стоянка. А на материке, вдали, деревня Заполье. А дальше будет Задубье. Все-таки топонимика вещь весьма стыдливая – вот, например, находящийся в самом дальнем углу области, город прикола ради называется Зарайском. Ну, вы поняли?
Места на материковом берегу заняты большими коллективными стоянками с моторками и автомобилями, а на Хачине никого не видно. Впрочем, как и стоянок. Но должны же они быть, и мы идем на поиски. Встать мы решили в таком месте, чтобы дойти до внутреннего северного Белого озера на острове Хачин. А еще хотим устроить дневку и помойку – я оговорился, банный день. Настоящую плановую дневку, и место должно соответствовать. Это самое мы не сразу, но нашли в заливе, образованными хачинским мысом Долгий и берегом острова-гиганта.
Место таковым и оказалось. Ровная полоска симпатичного прибрежья со следами былых стоянок, столиками, лавками, дровами и кострищами, лес поднимается за взгорком, а с холма открывается чудный В устроенной печке жаркие угли варят нам картошку и жарят лисички с Бублика. Лисички особенно хороши жаренные, и до чего же невсегда удается всласть наесться ими… Завтра будет дневка, банный день и экскурсии по достопримечательностям. Барометр обещает подобающую погоду.
31 августа.
Два не два, но семь градусов ночью было. Но нам все нипочем, как и Сашке в «Салеве». А утро солнечное и уже теплое, в лесу щебечут птички, и вообще, жизнь прекрасна. На костре уже греется ведро, а экипаж выносит все из кают-компаниии. Сначала она будет женской баней, а потом мужской.. Пока экипаж мылся, я, помимо всяких хозяйственных дел, вырезал из коры стилизованный под XVI век галион, и оснастил его рангоутом и парусами. На «Golden hind» похоже получилось, только мачты две – фок с фоком и фор-марселем, и латинский грот на рю, блинд, само собой. К нашему удивлению, с жестяным фальшкилем, галион резво побежал в бейд. Его нарекли гордым именем «Корабль ея Величества Unfuckable». Галион пойдет с нами, а по завершении похода будет подарен Селигеру. Помылся и я, отчего испытал прямо нечеловеческую легкость и моральный подъем. Кроме того, я изготовил и оснастил удочку – а вдруг клюнет угорь, или даже терпуг. Важное заплавское червие в уютной баночке ожидало своего выхода. Ютта принимает активнейшее участие во всех делах. Купаться ее не взяли, так она выкупалась в Селигере и извалялась в песке.
Сразу же взялась помочь Боцману со стиркой и в благодарность заработала по попке мокрыми трусами… Потом вместе с Капитаном отправилась за дровами, и собственнозубно принесла здоровенный сухой дрын. Но больше всего ее обрадовало, когда Капитан взялся выверять оптический прицел к «Кросману». Барышня вспомнила, что она – Охотничья Собака. Запрыгнув на стол прямо с земли, она оперлась лапами на тщательно целящегося стрелка и стала подавать советы, после каждого выстрела бросалась принести дичь под одобрительный смех эскадры. Этот песик не перестает нас удивлять и восхищать. Она озорная и отважная, веселая и деловитая – настоящая Туристская Собака. Она и скачет, и танцует, и веселит нас своими выдумками и проделками. Вот и сейчас, когда я на кухне за компьютером пишу эти строки, Ютта носится по квартире, не давая обоим кошкам присесть, и теребит Маринку, тщетно пытающуюся что-то отыскать в Интернете. Вот именно о такой мы мечтали всю жизнь! После обеда мы пойдем искать Северное Белое озеро. Я изучил карту, забил точку стоянки в GPS, и вместе с Сашкой и Юттой выдвинулся на поиск. Если верить карте, то это меньше километра.
Мы по азимуту продавились через наше Берендеево царство и вышли на утоптанную широкую тропу под пригорками с молодым сосняком. Посмотрев наверх, я замер как вкопанный, и на спине выступил холодный пот. Рядом замерла Сашка. Над нами, на освещенном Солнцем пригорке, стоял и смотрел на нас Медведь! Он был бурым, с частично выгоревшей шерстью, с мощными передними лапами, не очень, скажем, большой, и смотрел на нас без агрессии, но с неким (надеюсь, не гастрономическим – пронеслось в голове) интересом. Наше оторопелость продолжалась не больше секунды. Первой сорвалась с места отважная Ютта, храбро задрав хвост, она подскочила к медведю, и с ходу лизнула его во влажный кожаный нос. Медведь радостно завилял большим пушистым хвостом и расплылся в искренней зубастой улыбке, свесив сине-фиолетовый язык.
Перед нами стоял кобель китайской породы чау-чау и показывал нам признаки своего расположения и особенно к нашей собачьей девушке. Через несколько секунд появилась хозяйка пса.
- Он не кусается! Он с вами побегает, а надоест – сам домой убежит, дороги он тут все знает…
- Какой красавец! А мы его за медведя приняли!
Пес обрадовано мел хвостом – ему польстило немного побыть медведем, особенно на глазах у юной красотки. И он отправился с нами, а мы стали пристально следить за своей Лолитой, дабы не учудила какую-нибудь экстравагантность.
Озеро вскоре нашлось. Оно было красивое, с прозрачной водой и рыбками, с белым песком пляжа и множеством больших оборудованных стоянок. Сашка была очарована озером, разделась и искупалась.
- Вода такая приятная!
В сопровождении медведя мы вернулись на стоянку. Маринке медведь понравился. Он пушист и очень приятен на ощупь. Она согласилась посмотреть озеро, и пришла от него в восторг. Искупалась, конечно, и я тоже искупался. Собаки носились по окрестным кустам, треща сухими ветками. Маринка предложила в будущем устроить поход на Легорах по сокровенным местам Селигера, по узким протокам и затаившимися в лесах озерам, куда не может пролезть катамаран. Идея интересная – а почему бы и нет?
На обратном пути медведь вежливо попрощался с нами и исчез в лесу. Он, видимо, живет в деревне Волховщина на Хачине.
Наступил момент Капитану проявить себя китобоем. Под восторженные аплодисменты эскадры он насадил червяка на крючок и закинул удочку. И тут же клюнуло. Капитан выдержал паузу, подсек и стал вываживать бешено сопротивляющуюся добычу на берег. Дамы с недоумением разглядывали крошечного окунька, заглотившего крючок по самое небалуй.
- И как он такого червяка не испугался? Вот ведь смельчак – червяк в три раза больше и сильней!
- А его спасти никак нельзя? За смелость?
- Увы! Нужна срочная полостная операция, а я не хирург. Ладно, его съедят чайки, и его тело воспарит над Селигером. Это тоже славная смерть для храбреца!
На следующего червяка попалась плотвичка. Она зацепилась деликатно, за ротик. Ее размеры заставили дам зашуметь и обвинить рыболова в избиении младенцев. Перед рыбкой пришлось извиниться и выпустить ее на волю. Стало темнеть и больше не клевало. Пришлось извиниться и перед червием и выпустить их в перегной на берегу. Ну ладно, как там говорил поручик Ржевский, мы себя в **** покажем-с!
Завтра первое сентября. Детки пойдут в школу, а барометр утверждает, что они об этом не пожалеют. Падает, сволочь.
1 сентября.
В городах и весях, промокшие нарядные дети, роняя в лужи цветы и белые бантики, с визгом рванулись под крыши спасительных школ, в теплые классы и прокуренные туалеты, прочь от секущего дождя и пронизывающего осеннего ветра. Мы уже выросли, и в школе нам не спрятаться. Вот мы и собираемся под дождем на берегу Селигера. Сегодня мы идем на Запад, в самый популярный Березовский плес с многими красотами. Летом он настолько облеплен матрасниками, что навозной мухе сесть некуда. А еще турбазно-пансионатные отдыхающие… Меня аж передернуло. Может, это и к лучшему, что дождь, холодно и дует?
У нас есть два пути – обогнуть п-ов Коровий, что не очень интересно и около шести километров, либо осуществить волок через перешеек Троице-Переволок. Тащиться там всего метров пятьдесят. В прошлом я пробовал оба пути, и волок мне понравился больше. Экипаж ворчит – волок их мало прельщает, даже обещанные мной яблоки на волоке. Ладно, главное ввязаться в драку, а там посмотрим. И Петрович летит в волнах и пене. Сегодня вдувает под десяточку, полный бейдевинд и галфвинд. В деревне Волховщина идет строительство коттеджей, куча кранов, мрак и ужас.
Чтобы отвлечься, я решаю занятную арифметическую задачку: представив возможности штурмовика СУ-25, я пытаюсь вычислить, сколько надо совершить самолето-вылетов с полной загрузкой в составе штурмового авиаполка, чтобы вернуть Селигеру первозданно-нетронутый вид. А у нас обнаружился нешуточный трабл – спускает на сей раз левый баллон. Вот и решился вопрос с маршрутом – уваливаюсь и лечу на Троице-переволок. Зашуршал тростник, пропуская груженный катамаран, и вот мы на берегу, в нескольких шагах от угрожающе висящих проводов. Задачи надо решать в порядке поступления. Мы провели разведку, и в несколько рейсов перетаскали груз на пляж Елецкого плеса. Очень не хотелось ронять мачту. Я осторожно тянул катамаран, а девчонки смотрели и командовали:
- Еще немного! Стоп! Еще немного! Проходит!
Линий проводов было две. Под обоими удалось протащиться на грани касания. Несмотря на дождь, током не ударило. Втроем мы довольно резво перенесли корабль к воде и я приступил к поискам течи в баллоне. Мы открыли интересное физическое явление – если на тебе мокрый непромоканец и мокрый флис, то в результате физических нагрузок флис на теле высыхает и перегоняет теплую влагу к внутренней поверхности непромоканца. Эффект неопрена или даже термоэлластика. В общем, тепло и сыро, как советовал один из героев песен Горького.
Поврежденный участок нашелся быстро. Опять же внешняя сторона, верхний шов в носу. Проливной дождь не позволяет воспользоваться традиционными технологиями; при такой влажности клей «УР-Моно» просто свернется. И вздохнув, я накладываю мощный бандаж из сантехнического скотча – уж лучше что-то, чем совсем ничего. Берег со стороны Волховщинского плеса – камыш и топь, а на Елецком берегу сосенки и милые пляжики. Очень даже ничего стоянка. Под сосной памятник человеку, который стоял на этом месте много лет.
Ютта принесла в зубах большое и вкусное яблоко, но наотрез отказалась рассказать, где она его взяла. Боцман и Матрос яблок не нашли. И вот мы мчимся по Елецкому плесу к Новым Ельцам, к причалу крупнейшей на Селигере турбазы «Селигер».
Не будучи пользователем турбаз и поклонником организованного отдыха вообще, тем не менее, не могу не отметить его полезную составляющую. Это организация путешествий для тех, кто хочет, но не знает как, с прокатом необходимого снаряжения, опытными инструкторами, возможностью встречи, размещения, организации приезда-отъезда – турбаза берет на себя все проблемы, которые мы, дикари, решаем сами. Плюс к тому приобретение продуктов, организация питания и отдыха для тех, кто, возможно, и хочет, но не может сам – пожилых людей, малолетних детей и прочих. Турбаза, полагаю, это все-таки благо, позволяющее отдыхающим отдохнуть ближе к природе, а нетуристам побыть немного туристами.
Турбазы Селигера в прошлом были ярким тому примером. Для пассивных отдыхающих устраивались теплоходные и автобусные экскурсии, катания на лодках, все прелести организованного стационара – пляж, кино, столовая, дискотека, прокат снаряжения. Для активных клиентов устраивались замечательные лодочные походы по Селигеру и Верхневолжским озерам с переброской через водоразделы транспортом турбазы. На турбазе «Сокол» напрокат выдавали даже парусные катамараны
«Альбатрос», а на т/базе «Селигер» - плавдачи «Дон». Все это было, было, было… а как сейчас? А вот и посмотрим…
Летим в бакштаг, следим за баллоном. Деревня Дубово. В этих местах в тридцатые годы отдыхал тогдашний культурный бомонд – Алексей Толстой, Галина Уланова и другие звезды тех лет. Неслабо, поди, ребята отрывались. Протока ведет на север, в отдаленные лесные озера. Для байдарки вполне доступно. А вот здесь был причал турбазы. Его нет. И лодки, гребные и моторные у берега, и запрещающие таблички. Решив не связываться, идем дальше. Провода над плесом. Привожусь и иду вдоль них. Проходимо. И мы летим к пляжу турбазы, и баллон заметно спустил. На пляже наверняка есть всякие беседки-грибочки, а дождь льет, как из ведра, и дует, как из аэродинамической трубы. Кроссовки Боцмана и Матроса лежат в гермах, а в качестве обуви они используют шерстяные носки и шлепанцы, и теперь хотят поверх носок носить прочные полиэтиленовые пакеты. И еще много чего хотим купить. И
(мы переглянулись с Боцманом) это тоже – уж очень мы промокли. И мы с Матросом потопали на турбазу.
За пятнадцать лет здесь многое изменилось. Пляжик стал гламурненьким. Будка для выдачи снаряжения и навес для его хранения заперты на замки, и спрятать там от дождя Боцмана с Морским пехотинцем не удалось. Вдоль дорог появились стационарные лавочки для отдыха в комплекте с урнами для свинячества во время того отдыха – ментальность контингента учли. Взметнулась ввысь вышка ретранслятора. Фанерные домики все в жутко аварийном состоянии, зато корпуса турбазы приобрели гламурно-виповский вид. Ага, и надпись по нерусски – «Palace Hotel». Все вылизано, вычищено, но тех, кто хотел палас, не видать. Первое же сентября сегодня. Почта. Магазин и кафе. Мы зашли в магазин и охренели. Лазерные сканеры на кассах, никелированные турникеты, банкоматы и терминалы оплаты услуг. А многообразие товаров повергло нас в глубокий шок. Бедная Сашка замерла, как маленькая девочка, которую родители привели в Детский мир и сказали – выбирай что хочешь! Разве что пальца во рту не было…
Я вывел Сашку из ступора, мы взяли тележку и принялись выбирать, что хотим. А захотелось нам многого. Продавец же оказалась словоохотливой доброй тетенькой из прежних времен. Да, турбаза теперь не та, и ездит сюда отдыхать совсем другая публика. Много их приезжает, заполняют все под завязку. Вот скоро три группы сразу ожидается. На дорогих лодках с мощными моторами желающих отвезут в любую точку. а туризма с палатками больше нет – да он и не нужен. Узнав, кто мы такие, тетенька прониклась к нам уважением, и накупили мы всего аж шесть пакетов. В магазине было тепло и уютно, а когда мы вышли наружу, снова попали под холодный дождь. Я прошел по этому маршруту еще раз, чтобы забрать аккумулятор, поставленный в магазине на зарядку.
Катамаран загружен. Бандажи из скотча ни хрена не держат давления. Перед нами через плес высится п-ов Родовень. Как называли его здешние отдыхающие, остров Любви. Они брали лодки на турбазе, и ездили туда заниматься этим самым. Пятнадцать лет назад там даже подлесок был вытоптан до бетонной твердости. Такая вот романтическая турбазная любовь. Вообще-то я собирался идти к Залучью, но аварийный баллон и погода подкорректировали мои планы. И удачно. Я подкачал баллон.
- А куда мы сейчас пойдем?
- Трудно объяснить, вы все равно не знаете. Но будет интересно! По местам!
Петрович вылетел из бухты, как стрела. Я взял курс на мыс Телка и мы понеслись в бакштаг. Матрос в кокпите любовалась полетом на гребнях волн, а более опытная Боцман робко заикнулась, что ей хочется убрать стаксель и взять полку рифов.
- Мы с попутным ветром идем. Скорость – наш союзник!
Мы летели над волнами, и я следил за баллоном. Он меня не радовал, но какую-то надежду внушал. Телка приблизилась быстро, но она была вся заставлена мокрыми палатками. Эх, где наша не пропадала! Я пошел у самой стены тростника, недалеко от наветренного берега. Дальше – мыс Бык. Не доходя до Быка, на высокий обрыв вела лестница, а внизу желтел неплохой песчаный пляж. Мы с ходу вылетели на песок, экипаж выскочил на сухое, а я принялся разворачивать корабль носом на ветер и волну. Носовая часть баллона бессильно поникла.
Место нам понравилось, Никого не было, меж мачтовых сосен висели качели, кругом были покинутые обустроенные стоянки. Сосновый бор на обрыве с замечательным видом на Березовский плес. Гигантские качели, которые доставили развлечение нам и сильно озадачили Ютту. Вот только все очень сильно вытоптано. Страшно подумать, что творится здесь летом. Тем более, что в двух шагах отсюда наезженная дорога. Вовремя мы приехали на Селигер! И мы приступили к разгрузке. За делами и хлопотами стало смеркаться. За ужином я объяснил экипажу, что мы стоим в знаменитом своей красотой Картунском бору. Совсем недалеко от нас, в лесу, знаменитое Серебряное озеро, далее цепь внутренних Собенских озер, соединяющихся с Селигером. По лесной дороге через бор можно и нужно дойти до Березовского рядка, где находится самое известное на Селигере место. Короче, программа пребывания здесь будет насыщенной и интересной, а вот солнечной погоды завтра тоже не будет, стало быть, ремонтом я заняться не смогу… Дневка!
Стемнело. Матрос ушла спать, а мы с Боцманом лечились от простуды. Немного грустно, что отпуск заканчивается, все прониклись красотой и величием Селигера. Радует только то, что поход заканчивается не завтра и не послезавтра. Вот и наступила осень.
2 сентября.
А ночью снились мне странные сны.
…Унылая пора, очей очарованье, - писал поэт, сидя в теплом и уютном своем кабинете родовой усадьбы, мечтательно глядя вдаль через широкие венецианские окна и почесываясь гусиным пером, - люблю я пышное природы увяданье, в багрец и золото одетые леса…
Дождик так, моросил. Сходив в лес, я и в самом деле нашел вблизи Серебряное (Тряское, Трояское) озеро, знаменитое своей красотой и целебной серебряной водой. Оно имело некий аристократически парковый вид, и вокруг походила широкая утоптанная тропа. Вполне можно представить здесь Пушкина с Анной Керн. Я вскипятил воду и растворил кофе для себя и для Маринки. Получив кофе с печеньем в постель, она не спеша проснулась и я сводил ее на озеро. Морской пехотинец сопровождала нас. В лесу повсюду висели рекламы: «Транспорт! Платформа! Вывоз мусора! Продукты и спиртные напитки в любое время суток! Рыба Селигера! Дом у воды! Погуляли по окрестностям. Недалеко от нас стоят палатки и даже индейский типи с тотемным узором, покрытый шкурами старого Я вдруг обнаружил, что делать мне совершенно нечего. И я разбудил Матроса – она пойдет на экскурсию первой. Сашка надела кроссовки, а я – ботинки «Вибрам». Идти нам далеко и долго. Маринка с Юттой залезли в палатку и объявили, что будут спать до посинения.
Сначала я показал Сашке Серебряное озеро, а потом мы вышли на дорогу и пошли на запад через Картунский бор. Бор и вправду поражает своей величественной красотой. Ох, немного таких мест на свете! Сквозь сосны поблескивают Собенские озера, бескрайние ковры мхов, взлетевшая по дереву белка. А вот памятник и братская могила 324 советских воинов. Цветы и венки. В этих местах всегда воевали – и во времена Господина Великого Новгорода, и во времена нашествий Речи Посполитой, и в Великую Отечественную. Вот и со времен 90-х ущерб нанесен нешуточный. Может, и это пройдет, не при нас, так при внуках? Хотелось бы верить…
Турбаза из легких фанерных домиков. Есть на карте. Заброшена. А была большой и благоустроенной. К ней идут не провода, а подземный кабель. Дорога песчаная, то ровная, то глубоких рытвинах и лужах. Это радует – может не всякая машина проедет, большинство не рискнут. Природа сама защищается, как может. Вот одно из Собенских озер. Они объявлены памятником природы, и стоять на их берегах нельзя. Но, похоже, все же стоят. Бор всюду пересекают противопожарные канавы, довольно свежие. Иногда нам попадаются грибы. Вот этот странный гриб похож на лисичку, но все же не лисичка. Я не знаю, как он называется, а поэтому и не собираю его и не ем. Дорога пошла вниз, и перед нами возник брод. Видя на карте обозначение «бр.», я надеялся, что карта устарела, и там уже мостик. Нет, был и в самом деле «бр-р». Я снял штаны и ботинки, повесил их на шею, посадил на закорки Сашку и пошел. Чувствуя себя мощным вездеходом, я рычал, как дизель, и Сашка довольно смеялась. Брод был не особо глубокий, дно песчаное, а вода мокрая. После брода бор отступил, и дорога потянулась среди полей, холмов и перелесков.
А вот и деревня Березовский Рядок, где ультрасовременные и богатые коттеджи соседствуют с традиционной сельской застройкой. Вот эта улица называется оригинально – Озерная. А здесь начато строительство дома, но отчего-то не пошло, и сруб продается. Видны следы сельского хозяйства. Его больше нет. Много объявлений из области сферы обслуживания отдыхающих. Деревня большая, много строек. Коттеджей, ясен пень. Магазин с душистым названием «Фиалка».
И вдалеке холм, на который идет дорога. Нам нужно именно на этот холм. Под холмом новодельный небольшой храм с подворьем в стиле а-ля-рюс. Сейчас такого много строят, но отчего-то глаза и сердце не радуется. Почему-то вспоминается гоголевский «Вий». Поднимаемся на холм и фотографируем храм. Информационная доска с историей храма, расписанием служб и другой интересной информацией. Раньше здесь тоже был храм, но он был сначала закрыт, а потом, в 1946 году, разрушен. То, что мы нынче видим – это храм-часовня Преображения Господня, освященный в 2002 году. А мы идем дальше. Вершина холма и могилы павших воинов. Умирающий от ран генерал-майор Иван Шевчук просил похоронить его на этом месте, краше которого, он, по его словам, не видел…
Это самое известное место на Селигере. Вид на Березовский плес и Собенские озера запечатлен чуть ли не на всех подборках фотографий Селигера. Стоишь на краю крутого склона, и как будто летишь над озером, островами, лесами, озерами. Раньше внизу был дом с очень характерной надстройкой, и он всегда был в кадре. Нынче дома того уже нет, а на том месте развернулась неслабая стойплощадка. На этом месте стоял древний город-крепость Березовец. Гарнизон крепости охранял волок в реки балтийского бассейна, под защитой его стен селились рыбаки и сволочь – люди, зарабатывавшие сволакиванием судов через тот самый волок. Сильная средневековая республика, Господин Великий Новгород, земли свои охраняла хорошо, и делится ни к кем не желала. Новгород тогда был крутым и могучим, там могли даже и не знать, что где-то во Владимиро-Суздальских лесах есть мелкая заштатная крепостишка Москва…
Пытаюсь представить себе старинную крепость, сурового коменданта-боярина и гарнизон-дружинников, рыбаков, землепашцев и сволочь возле кружала, но получается плохо – историческая коттеджная реальность навязчиво лезет в глаза, не позволяя отрешиться и погрузиться.
Зашли в Залучье. Большой каменный магазин был закрыт, а мы хотели поставить на зарядку аккумулятор фотоаппарата. На причале через бетон проросли березки. И мы отправились к себе в лес, оставив по дороге аккумулятор в «Фиалке».
Преодолев брод все тем же способом, в лесу мы ушли на другую дорогу и вышли на берег озера. Этот путь примерно такой же длинны. Вскоре мы вышли на стоянку, на которой стояло две машины и три палатки. Насельники обрадовались нам и удивились – мол есть, кроме них и другие ненормальные, что отдыхают на Селигере осенью и в такую погоду. Я обрадовал их, сообщив, что мы еще менее нормальные, ибо путешествуем вокруг Селигера на парусном катамаране. Нас пригласили в гости, но мы вежливо отказались, ибо завязали с пьянством.
На стоянке мы выгнали из палатки Маринку и Ютту. Сашка собралась печь блины, а я повел на экскурсию группу №2. Довольная Ютта носилась по лесу, поднимала фонтаны воды, прыгая в лужи, и вообще, говорила, что вот это все и есть настоящая полная собачья жизнь, о которой она в городе только и мечтала. Брод Маринка с удовольствием преодолела верхом на мне, а Ютка с удовольствием переплыла. В магазине аккумулятор зарядился полностью. А карта памяти вдруг переполнилась, придется почистить. И мы с высоты холма снова парим над Березовским плесом и Собенскими озерами. В деревне Ютту очень заинтересовали козы, а от коровы она была и вовсе без ума. Пришлось уводить – коровы собак сильно не любят, могут и на рог насадить. Начинало темнеть, в деревне зажегся свет, а мы под моросящим дождем уходили в Лес. Там, на полянке наш дом, там нам тепло и уютно. До стоянки мы дошли уже в совсем сумерках, и возрадовались – вот мы и дома. Сашка испекла вкусные блины. Барометр неохотно поднимался. Дождь не унимался весь день – хватит уже!
3 сентября.
Надо срочно клеить баллон. Вот поэтому и моросит. И дует. Но вот ветер отогнал тучу, стало солнечно, и я с сухой тряпкой накинулся на катамаран. От места ремонта, от тряпки и от моей руки повалил дымок вследствие интенсивного трения. На газу жарился топорик. Намазал, подсушил, приложил, прикатал, прогрел – тяп, ляп, и готово! И снова дождик, а я накачиваю баллон и очень переживаю – получилось, или нет? Сегодня нам надо сваливать – времени для расслабухи больше нет. И можно не спеша собирать барахло. Контрольное время я определил в два часа. А еще надо сходить и искупаться в Серебряном озере.
Очень многие источники утверждают, что в озере водится реликтовая лобелия Дортмана. Это немного пугает – кто она, это лобелия? Костно-хрящевая рыба огромных размеров? Некий протозавр? Опасное животное, рептилия, или безобидное растение? Г-н Дортман, был, понятно, натуралист, но специализация его не ясна. В оптимальном случае ботаник. А вдруг он был охотник, погибший в неравной схватке с лобелией имени его самого? Надо дома в интернете уточнить. Одно успокаивает – если лобелия не жрет жырненьких матрасников, то и не тронет прокопченных кострами жилистых и невкусных нас, любимых. И мы все искупались в озере. И лобелия нас не тронула и даже не показалась. А нам стало хорошо и бодро, вода просто завораживала. Она действительно какая-то целебная. Напоследок мы сходили посмотреть соседский типи, и нам это позволили, даже не посягнув на наши скальпы.
Баллоны держат воздух, а мы собираемся. К нашей стоянке подходят большие и дорогие моторки с мощными и дорогими моторами. Ну да, до Серебряного озера здесь близко, и погода солнечная, а отдыхающие хотят красот Селигера. Отдыхающие были вежливыми, и просили разрешения сфотографироваться на фоне катамарана. Я немного поболтал с рулевыми этих дорогих моторок. Они работают на турбазах и пансионатах, и катают отдыхающих. За час можно чуть ли не все озеро объехать, на такой-то технике. Странно, но мой Петрович вызвал уважение. Впрочем, каждому свое… На плесе прилично дуло, а порой, когда Солнце пряталось за тучи, налетал дождь.
Мы, наконец, погрузились, помахали стоянке ручкой и полетели в бакштаг навстречу новым красотам. Сегодня, по моим планам, мы встанем на внутреннем (южном) Белом озере острова Хачин. Курс начал изгибаться, и бакштаг сменился галфвиндом. Мы прошли Елецкий плес, посмотрели п-ов Коровий с другой стороны, и углубились в архипелаг Троицкого плеса, зашли за большой остров Журавка, и галфвинд сменился самым поганым неустойчивым крутым бейдевином. В проливах ветер сильно крутил – ляжешь на курс, настроишся – налетает порыв и мы уже на другом галсе. И так всю дорогу. И ветер приличный, но неустойчивый, что и обидно. Налавировалась по самое нехочу. И на Хачине, и на материке, и на небольших островах стоянок полно, красивые, хорошие, годные, одна краше другой. Мы радовались, что выбрали удачное время для путешествия – стоянки все опустели, и вокруг никого. А Копанки все нет и нет. А вдруг она не используется и заросла за пятнадцать-то лет? В далеком 71-м, помню, в ней даже «Салют» на мель садился… Боцман пугала матроса, что Капитан сейчас через заросшую протоку будет прорубать путь, но не отступится… Но опасения оказались напрасными, и Копанка, в конце концов, нашлась. И даже стала более глубокой – мы увалились и пошли по ней под парусами, чего со мной еще ни разу не случалось. Даже мачтой не цеплялись. По курсу стайка диких уток очень неохотно уходила от нас, недовольно покрякивая. Я предупредил их, что это очень неосторожно с их стороны – на борту ружье и Охотничья Собака. Наглые утки в ответ издавали глумливое кряканье. Но ружье я все же доставать не стал. Копанка расширилась, и мы повернули налево, в протоку, ведущую к Белому озеру. И вот его гладь раскинулась перед нами. Большое – около километра в длину, в ширину чуть поменьше, красивое, сосны отражаются в воде. Я трижды стоял здесь в прошлом веке – в 71-м, в 93-м и 95-м. С виду озеро все то же самое. И мы пошли на самую дальнюю стоянку – стоянку моего детства. Лагерь мы разбили быстро и ловко, и сразу стемнело и пошел дождь. Ну ничего, завтра все увидим.
За Хачином, со стороны Неприе, громко блажило туфтовым музоном и доносились дикие вопли. Судя по всему, там имели место быть теплоходик и корпоративчик, в рот бы им ноги.
4 сентября.
Клубной попсой воняло всю ночь, вопли не смолкали, а еще трещали фейерверки, озаряя хмурое небо разноцветным заревом. В неустойчивой дреме мне думалось о прелести массовых расстрелов. По палатке барабанил легкий дождик. Я встал рано и Все стоянки Белого озера, увиденные нами, были такими же. Стоянок было много – видимо летом в водах озера отражаются не сосны, а палатки. Палатки исчезли, а мусор остался. Берега Белого озера оказались, пожалуй, самым загаженным местом на Селигере. Мы прошлись по берегам озера, посетили соседские стоянки. Напоследок Селигер снова порадовал нас грибами – мы собрали уйму белых, моховиков и козлят. Ютта проявила себя настоящей охотничьей собакой – профессионально подняла на крыло рябчика, и отслеживала, куда убегает хитрая птица. Что характерно, она ни разу не ошиблась – а мы каждый раз предполагали, что рябчик находится совсем в другом месте. Но охотиться на него, несмотря на собачьи требования, мы все же не стали. Да и собираться пора – завтра поезд. Попса меж тем не прекращалась, и на противоположном берегу вдруг большая компания с шумом и гамом купались голыми. Чуть погодя появилась другая напасть – в акваторию Белого озера ворвались несколько мощных моторок, с ревом описывали круги вдоль берегов, и подняли беспорядочную стрельбу по уткам. К нашей стоянке они, к счастью, не подходили – катамаран и палатки были хорошо видны издали. Мы сходили на берег Селигера и полюбовались на мыс Литва на материке, на котором стоит памятник - старинная
122-мм гаубица. Пообедали, собрались и тронулись в путь.
Выйдя на простор Белого озера, мы принесли Селигеру жертву – выпустили на воду галион Unfuckable. Давным-давно на этих берегах я смастерил премного подобных корабликов…
В Копанке мы встретили ошизевшую от охоты на нее утку. Утка была целехонька, но слегка тормозила. Ну еще бы, все сразу и на бедную птичку. Она помотала головой, выходя из ступора, и нырнула. Вовремя, потому что посыпались предложения взять ее с собой, любить и кормить. Если б все подобные предложения были рассмотрены, с нами в Москву приехали бы бельчонок с Кошелева, мышка с Бежачего и уточка из Белого озера. Нет уж, пусть живут на своей родине.
На выходе из Копанки – стоянка. Несколько палаток, лодки, женщина с мостков кормит крошками диких (ну, наверное, уже не совсем и диких) уток и приветливо машет нам рукой. Выходим на плес и около Ниловой Пустыни замыкаем кольцо маршрута, и берем курс на Осташков. Гидромотодельтаплан, невесть откуда появившийся, снижается и пролетает над нами. Мы ведь тоже красивые. Сегодня мы собираемся придти на место стапеля, переночевать и наутро разбираться и искать машину до вокзала. Не радует близость населенки, но кому легко? Тем более на Селигере.
Подходим к Городомле – Ютта говорит, что не против выйти на берег, а то она на Белом озере забыла сделать некоторые собачьи дела. Очень хороший пляж, знаменитая песчаная коса, очень вытоптанная рощица. Гуляющая с собаками женщина предупредила нас, что вставать на стоянку здесь нельзя – запретная зона, охрана всех гоняет. И мы снова выходим на воду. Ветерок раздуло неплохой, и мы весело идем в бейдевинд правого галса через Чертовы ворота. Посовещавшись, мы решили не ночевать у населенки, а встать на Кличене. Статус острова нам неизвестен, но, наверняка не запретная зона, как на Городомле. Вскоре, зайдя за остров, мы увидели симпатичный песчаный пляжик на южном берегу, а свернув туда, нашли еще более подходящее место на небольшом полуострове. Там и пришвартовались. На песке валялся лист жести с выцветшими буквами : «Природоохранная зона. Ближайшая стоянка – остров Фомичев (400 метров»). Я пожал плечами и решил, что если плакат не висит, а валяется, то он, возможно, уже недействителен, время уже позднее, и ущерб природе сегодня мы наносить не будем. Темнело. Катамаран с берега и с воды практически не виден, а палатки тем более. И мы разбили лагерь, поужинали жареными грибами и поставили будильник на шесть утра.
5 сентября.
На Кличене, или где-то поблизости, дискотека – всю ночь доставала попса. Утро было солнечным, и мы собрались очень быстро. И вот мы скользим по водной глади вдоль уютных берегов старинного Осташкова. Дамба, Чайкин берег. Перед Набережным садом мы увидели подходящее место и причалили. Никто нас не гнал, и мы, засуча рукава, взялись за дело. Рядом оказалась водопроводная колонка, неподалеку дорога, в озеро уходили мостки. Это лодочная стоянка, на которой и для Петровича нашлось место. Матрос и Боцман ковыряются с имуществом, готовят обед на газу, а я разбираю катамаран.
Мачту я отложил на десерт. И вот этот момент настал. Мы изобразили пантониму «Репка» - с одной стороны тянул и крутил я, а с другой в мачту лихорадочно вцепились Маринка, Сашка и Ютта. Бесполезно. Я всплакнул от избытка чувств и достал ножовку по металлу. Единственное, что я мог сделать для своей любимой мачты – это вставить новенькое импортное полотно… Долгими зимними вечерами, говоря всякие слова, я буду мучительно выковыривать втулки, применяя достижения химии и механики… Отправили Сашку снять деньги в банкомате и купить пару копченых рыб Селигера – я их так и не поймал, а хочется. Сашка купила судака и… терпуга. Вот и попробуем. Вкусный, однако. Упаковались по Маринкиному настоянию, иначе – тяжести все ушли в рюкзаки, а в катамаранных упаковках оказались длинности, легкости и мягкости.
Бегаю по Осташкову, ищу машину. Воскресенье сегодня. Следующий поезд через три дня, а завтра меня ждут на работе. В панику не впадаю, но ситуация неприятная донельзя. Осташковские таксисты звонят своим знакомым с большими машинами, но тщетно. Я бросаюсь на все автобусы и грузовики. Бесполезно. Время идет. Экипаж ждет у воды. Отчаявшись, я погнался за микроавтобусом «Фольксваген-транспортер» и догнал его у магазина автозапчастей на Чайкином берегу. Владельцем минивэна оказался владелец магазина Сергей. Он выслушал мои объяснения, улыбнулся, закрыл магазин, и мы поехали. Сергей даже не взял с нас денег, как мы не настаивали. Огромное ему спасибо, и всяческих благ и успехов! Он, кстати, оказался одним из тех охотников, которые на моторках гоняли уток на Белом озере и видел наш катамаран.
- Сожгли 80 литров бензина и убили семь уток. Зато отдохнули!
Грузить упаковки стало намного легче. И проводница попалась та же самая, и мы обрадовались друг другу. Собаченька вела себя как паинька, не рычала и не гавкала. Образцовая туристская Собака! Утром, в Москве, наш вагон оказался самым дальним, и я терпеливо перетаскал наше все через весь перрон. С транспортом в Москве оказалось полегче, чем в Осташкове, и вскоре мы уже пили кофе на кухне, ностальгически вспоминая далекий уже Селигер. Поход удался.
Ну и, конечно же, выводы:
Селигер остался на прежнем месте, и менее красивым не стал. И вправду, жемчужина средней полосы. Инфраструктура развилась, но не в том, что нас интересует, направлении. В том смысле как раз в упадке. Чтобы как следует попутешествовать, надо ехать туда, начиная со второй половины августа, а еще лучше, в сентябре, на золотую осень. Летом же встать будет просто негде. Слишком уж гламурно и пафосно стало отдыхать в тех краях, скупать по берегам недвижимость, ets. Ментальность отдыхающего народа изменилась с годами не в лучшую, увы, сторону. Мир переделать трудновато. Но можно еще, можно… пока не поздно (это и про Селигер, да и про мир). Парусников мы видели всего два, не считая нас, а для парусного туризма водоем подходит как нельзя более…
О нас – мы хотели отдохнуть, попутешествовать под парусами, полюбоваться красотами. И всего этого мы достигли в полной мере. И приключения были, куда ж без них. Но в целом обошлись без ненужного и нежелательного экстрима – спокойный классический семейный поход. Если когда-нибудь снова выберемся на Селигер, поедем в сентябре. Мы не сходили за Княжу, не побывали на истоке Волги и во многих внутренних озерах, не ловили рыбу. Может быть, разработаем специфический маршрут похода на каяках «Легор» с исследованием малодоступных и труднопроходимых мест. На Селигере есть на что посмотреть. Пока еще есть…
Navigare necesse est, vivere non est necesse…
[1] Отдых в Крапиво-Малине.
[2] Модернизирован, крейсерский вариант.
[3] Удачно совмещает функции кают-компании, кухни, сарая и душевой кабины. Разработана и изготовлена Землянской М.Н.
[4] Понты!
[5] Определение из песни Тимура Шаова.
ху скоростью. На бакштаге я долетел очень быстро, помахал рукой двум парням на палубе «Ветра», привелся в бейдевинд и пошел с ними параллельным курсом. «Ветер» был штатный, проводка заводская, грот висел мешком, баллоны штевневые с круглой кормой. Настроенное вооружение пустого Петровича, несмотря на меньшую площадь, более совершенные баллоны и ассиметричный шверц позволили идти круче к ветру и быстрее. Разведенный спирт будоражил кровь, и я, выбрав гика-шкот, подзадрал катамаран «на лапу». Стаксель вырвало из рук, и я, на мгновение застопорив гика-шкот, потянулся за… Этого оказалось достаточно. Оверкиль произошел стремительно, я не успел даже «мяу» сказать. Единственное, что я успел, помня о печальном опыте Сергея Лямцева, сильно оттолкнуться от фальшборта обоими ногами, и вскоре плыл к перевернувшемуся вверх тормашками Петровичу. За борт отдались донный и плавучий якоря, и это, видимо, меня и спасло, ибо штаны мои вместе с трусами съехали в воде до ступней, образовав мой собственный плавучий якорь. Спасжилета на мне не было, и вообще, пловец я не чемпион. Забравшись на трамплин, я сел на баллон, облокотился спиной на шверт и задумался над тем, как я докатился до такой жизни.
Необходимое авторское примечание:
Приступая к ремонту
Лирическое отступление:
Домовая резьба в Заплавье
Рыбы Селигера. Фрагмент резьбы
Поселок Тру-ля-ля
П-ов Скугрево aka о-в Дядюшки Терентия
Попался!
Ой, ромалы, елы-палы…
Холодный вечер
Под дубом в Полново. ДождьЛирическое отступление:
Собачья жизнь
О-в Еловый. Вид на ПолновоОб острове Великий:
О-в Великий. Вид на север
На охоте
Трофеи
Закат обещает непогоду
А на улице – дожжжждь!
Сосница. Заброшенный храм на берегу озера.
И новый в поле за селом
На завалинке
Земля! Вижу землю!
О моторе:
Это мы удачно зашли!
Суши-бар
Лирическое отступление:
На Полоновке
В Заплавье у магазина
А утро выдалось ожидаемо солнечным и теплым. Обойдя с Юттой остров, мы нашли чуть ли не ведро лисичек. На мгновение мне послышался девичий смех, и средь ветвей мелькнула густая грива темных волос. Ну да, я еще не вполне проснулся… Через полчаса из обхода по острову с мечтательной улыбкой вернулась полусонная боцман и тоже с кучей лисичек…
на вес золота. Вот они и возгордились. Подумаешь, VIP кольчатый!
И снова в путь
За дровишкамисектор обстрела вид на стоянку и прилегающий залив и плес. Петрович стоит на небольшом уютном пляжике, наши три палатки и имеющиеся на стоянке столики и лавочки придают нашему стойбищу вид небольшого уютного поселка. Дальше, на холме, идет сосновый бор с густым черничником и папортником, а за холмами – обширная лесная низина. Очень характерный прибрежный селигеровский пейзаж, и даже часто стоящие здесь отдыхающие не отняли у леса его первозданной нетронутости и дикости.
Кораблик
Дневка на Хачине
Медвед
О-в Хачин. Северное (внутреннее) Белое озеро
Добыча китобоя
Завтра наступит осень
Волок. Своя ноша не тянет
Отдыхайте на Селигере! Лирическое отступление:
В Картунском бору
Типа типи И другие ништяки на Ваш выбор!» Внизу был указан мобильный телефон. Ну да, опять примета времени. А дальше, за нами на восток находится мотель, и его реклама тоже чуть ли ни на каждой сосне. Эх, понимаешь, дорогие россияне, что же вы наделали?
бризона брезента. У дороги очень много мешков с мусором, а в кустах – мусора россыпью. Много стационарных сортиров, но и все в кустах покрыто говнами. Мне представилась печальная картина смены поколений – сначала сюда приехали брезентовые и настоящие, застолбили стоянку, потом подросли их дети и тоже стали ездить и отдыхать, уже стационарно, а потом появились и внуки – глумливые тинейджеры, для которых нет ничего святого, окромя гангста-рэпа. И теперь отдыхать на Селигер ездят на машинах. И все гадили в лесу, гадят, и будут гадить! Вот почитайте в Интернете – там полно откровений таких вот. И они часто еще распинаются в любви к Селигеру. Тьфу!
Брод
Тот самый дивный вид
Новый храм в Березовском рядке
Серебряное озеро
Копанка
Южное Белое озеросварил растворил нам с Маринкой кофе. Рассвело и можно было осмотреться. Да, это та самая стоянка. Конечно, почти за сорок лет многое изменилось, но вполне узнаваемо. На стоянке всякие сооружения – кухня, стол, остатки крепления кострового тента и навеса для вяления рыбы. Есть выкопанные мусорные ямы, есть мешки с невывезенным мусором, есть туалет в лесу, к которому трудно подойти – обитатели этих мест гадить начинали метров за пятьдесят недоходя до туалета. Не в коня корм, видимо…
Коса на Городомле
А кому легко?
Не хотим в Москву!
Готовы к новым путешествиям
