Из письма Игоря Крыгина - вместо предисловия


CУДОВОЙ ЖУРНАЛ «Мистраля»

Часть I. Регата

16 августа.

Едем в Новоалексеевку поездом Луганск-Феодосия. Отправление в 19-20. На часах – 18-45. Влад с олимпийским спокойствием доклепывает скобку на мачте, которая, естественно, еще не упакована. Мы уже снесли вещи на выход и ждем автомобиль. Я нервничаю, но на Влада еще не кидаюсь, ибо все равно не поможет. Волнуется даже Михалыч. Ведь в машину надо еще загрузиться (а влезет ли туда все?), на вокзале – разгрузиться и дотащить до поезда, который стоит всего 8 минут.

Наконец, прибыла красная «Таврия» с папой Влада на руле. Со скоростью звука пакуемся, втискиваемся на сиденья и газуем. Удивительно емкая оказалась машинка у Влада. На вокзале – в 19ч. Вова поджидает тут. Оперативно челночным способом перетаскиваем железо к заранее разведанному месту, где должны распахнуться двери девятого вагона.

С местом почти угадали. Личные вещи забросили. Но вид тюков с катамараном ужаснул проводницу. Впускать в вагон без грузовой квитанции отказалась напрочь, от наличных в страхе отшатнулась: ревизоры! Мы в панике. Бежим в кассу за квитанцией, но в связи с отходом поезда компьютер уже закрыт для выдачи билетов. Дают сигнал на отправление. А у нас часть барахла – в конце вагона, часть – здесь в тамбуре и часть – на перроне. Я - в шоке и, не сдержав отчаянных слез, с воплем про участие в Чемпионате Украины потенциальных чемпионов лезу напролом. Не знаю, порыв ли мой эмоциональный спас ситуацию или что другое, но тетки уступили и, задержав поезд, позволили нам догрузиться.

Проводницы испуганно суетились, навязывая часть наших вещей пассажирам вагона, мотивируя свои действия угрозой ревизии. Якобы, у нас слишком много груза. Я объяснила ситуацию: накануне консультировалась в справочной вокзала, что разрешено бесплатно провозить 36 кг груза на пассажира. Нас четверо, значит, спокойно можем везти 146 кг, из которых 100 приходятся на катамаран, по 10 – на каждого личных вещей. Тетки сказали, что один тюк негабаритный, и потому придется за него платить. Да ради Бога!

Ревизоры прошли, вскинув глаза на багажные полки с аккуратно уложенным «Мистралем» и поинтересовались, куда везем байдарку. Никаких проблем! Но заплатить 25 гривен за негабаритный тюк пришлось.

Потом в гости пришла Олька Мерзликина, ехавшая в Феодосию с Володей Михайловым в другом вагоне. Мы провели чудный вечерок с чаепитием и обилием забавных историй, шуток и задорного смеха.

17 августа.

Подъем – в 4 утра, т.к. прибытие в Новоалексеевку – в 4-50. А нужно успеть перетащить железо через весь вагон, ибо проводницы наотрез отказались открывать ближайший тамбур. И к тому же заявили, что мы украли два подстаканника. Ага, только подстаканников остро не хватало к нашим двадцати двум тюкам! Правда, вскоре проводница отыскала пропажу и извинилась. Ничего, бывает.

Интересно другое: она не знала, на какую сторону будут открываться двери, а стоянка поезда – всего две минуты. Как и следовало ожидать, тюки мы сгрудили не у тех дверей. И потому после остановки поезда просто с фантастической скоростью перекладывали их, освобождая место для выхода. Выгрузились потрясающе быстро, так как работали очень слаженно и четко. Вовка сказал, что мы напомнили ему китайцев сосредоточенными, спокойными, но быстрыми и выверенными действиями. В общем, уложились в две минуты.

В Новоалексеевке – холодно. Бабушки предлагают жилье (в пять утра!). Взяли билеты на электричку до Геническа (отправление в 6-40). Но идет она – с южной стороны вокзала, таскать груз метров на триста-четыреста. Челночным методом осуществили переброску и загрузились в древний, как мир, вагон. Забавный электропоезд состоял всего из трех вагонов (сказали, что это – рекорд, обычно ходят два) и ходил по маршруту протяженностью 16км. Полна чудес великая природа! Всего две остановки у данного чуда, и обе называются Геническ. Нам выходить на последней, что близ моря.

Я вызвонила харьковчанина Вадика, с которым заранее договаривалась о подвозе нас в базовый лагерь. И в ожидании его авто мы побродили по округе, наблюдая многочисленные лиманы Азова и Сиваша. Голубой ЛУАЗ «Волынь» с ехидными буквами «ХА» на номере потряс до глубины души. Впервые в жизни наблюдала я подобную штуку, да еще в действии. Высокий Вадик с застенчивым взглядом втиснул нас в … м-м-…салон и лихо рванул с места. Металлическая ручка кабины немилосердно калечила мои ребра при каждом резком повороте, но, заваленная рюкзаками, я не могла даже пискнуть.

Напоследок чудомобиль с невероятной легкостью преодолел две песчаные дюны высотой в метр каждая (и это – груженый в полтонны!) и ошвартовался на морском побережье.

Рагулин и Ко, Антонов и Баракуда радостно приветствовали наше прибытие. Луганские «Корсар» с «Любимчиком» пришли морем из Ялты, макеевские «Седьмое небо», «Аллегро» и «Оптимист» - из Новопетровки с Бердянской косы, а харьковчане потрошили упаковки, намереваясь собрать из них «Настойчивого». Мы тоже приступили к сборке «Мистраля».

К одиннадцати жара стала нестерпимой, но мы к тому времени уже оформили корпус катамарана, и потому, охладившись в морских струях, забрались в тень под палубой и задремали.

Проснувшись в 18ч, обнаружили прибывшего морем из Ялты «Одиссея» и машиной из Донецка – «4444». Но больше всего поразил практически полностью собранный «Настойчивый». Он собирается гораздо дольше «Мистраля», но уже готов, а мы – на полпути. Получается, Антонов с Вадиком вдвоем ползали в адовом пекле не напрасно и побили все рекорды по сборке бывшего «Странника».

Очнувшись от спекотного сна, приготовили пищу и обнаружили большую неприятность. Оказывается, я приобрела не те газовые баллоны. Мало того, что они одноразовые. Беда в том, что не подходят на нашу горелку. Нужны навинчивающиеся! Одного баллона, да еще повторно заряженного, нам хватит от силы дней на пять. А поход будет длиться минимум десять. Задачка! Но пока ничего не оставалось, как перебирать в уме варианты выхода из газового кризиса и собирать «Мистраль».

Вскоре стемнело, и мы отправились гулять по окрестностям. В сторону Геническа тянутся база отдыха и детский лагерь «Орлятко». Оба заведения приятно удивили чистотой, ухоженностью и необилием отдыхающих.

На юге располагались более продвинутые пансионаты с магазинами, диско-барами и тусующейся молодежью. Полюбовались цветным фонтаном. Забрели на запах к какой-то столовой, где в застеколье дюжие хлопцы разделывали горы мяса для завтрашних приемов пищи. Наше с Вовой биологическое внимание привлек одинокий фонарь, под яркую сень которого собирались представители местной фауны. Множество жужелиц разного калибра, жук-плавунец, гигантские кузнечики и сероватый бражник с удивительными – черно-бархатными, огромными восточными глазами.

Влад больше интересовался девушками, а Андрея влекло пиво. Однако разница в объектах изучения не мешала нам замечательно общаться и бесконечно шутить.

18 августа.

Все еще собираем «Мистраль». Задержка – в новом шверте, выпестованном Крыгиным. Компьютерную программу для создания идеального профиля он ваял месяц. На плоттере чертил лекала. Их возили в Константиновку, где плотник воплотил идею в дерево. Два месяца продолжалась шлифовка, полировка и доводка, еще месяц ушел на изобретение способа крепления, и последняя неделя – на осуществление придуманного. Михалыч звонил каждый час, изнывая от нетерпения: испытали ли мы шверт? Но тросики подгоняли по месту, жара стояла несусветная, регулировка паука на перешитых лентах заняла массу времени. Пока устанавливали швертяку на опрокинутый катамаран, солнце расплавило латку на нижней части поплавка. Пришлось подклеивать. Словом, провозились до вечера.

И вот – явление Христа народу. Прибыл на велосипеде пан Соколов и привез соблазн перебираться на четыре километра южнее, на пляж деревни Геническая горка, где – 5 гривен в сутки с носа. Мы переселяться отказались, мотивируя тем, что в Положении не предупреждали об этих расходах. Мой любимый мужчина (он же – Владимир Анатольевич) пообещал заплатить лично из своего кармана, лишь бы мы переехали. Но пообещал с напором – мол, не посмеем мы влезть в высокочтимый карман и заплатим как миленькие. Макеевка поддержала нас, и мы – четыре экипажа – остались. Это несколько нервировало босса, потому что судейская бригада Стребковых все еще не прибыла, и ему приходилось отдуваться в одиночку, мотаясь по двум лагерям на велосипеде по песку и собирая данные для погранцов.

Завтра открытие – в девять. А вечером стало известно, что машина Стребковых сломалась, и они вернулись в Донецк. Интересно, как бедный Соколов выкрутится из этой истории?

Наконец, спускаем «Мистраль» на воду. Испытываем шверт на нашем стакселе. Потом – на стакселе Влада. Работой паруса довольны. Мало того, что он на метр больше площадью, но и достигает грота, что дает возможность парусам работать коллективно. А вот шверт не вдохновил. Испытывали его работу, убрав руль. Такого эффекта, как от старого шверта, не получили. По резанью водной глади – идеален: ни брызг, ни завихрений. Режет море, как масло. Но - не приводит к ветру так явно, как старый. Крыгин, поразмыслив, решил, что из-за большей ширины нового шверта изменилась центровка, и без руля ходить старым методом уже не получится. Надо искать другие способы. И – дрейф! То ли течение мешает и ветер слаб, но – не то! Ожидалось нечто гораздо более вдохновляющее. По крайней мере, внешний вид шверта вызвал среди наших моряков откровенный интерес. Ладно, посмотрим дальше.

Поскольку днем не спали, Вова свалился в объятия Морфея. Но Влада с Андрюхой тянуло на приключения. Без меня идти не хотели, и потому втроем мы отправились гулять на юг. Я не пожалела, что пошла. Ела мороженое, ребята пили пиво, закусывая сосисками. Добрели до наших парусников. Прибыли киевляне и черкасчане. Народ с неудовольствием воспринял переезд сюда: кругом – отдыхающие, словно проходной двор, над головами ездят машины, а на море у берега – двадцать метров мели глубиной в пять сантиметров, о которой никто не предупредил. Поэтому тяжелые катамараны наглухо осели на подходе к берегу, и сдвинуть с места удалось их лишь ценой нечеловеческих усилий. Как завтра отсюда стартовать – вопрос на засыпку. И за все счастье еще платить гривен двадцать с экипажа.

Правда, Крыгин сказал, что старт с мели – нормальные условия для похода-ралли, и мы перестали возмущаться. А пошли гулять в Луна-парк и любоваться аттракционом, где на резинке человека подбрасывают в воздух метров на десять-двенадцать между высоких сверкающих огнями колонн. Издалека сие зрелище очень меня возбудило, и страшно захотелось попробовать. Но цена в 30 гривен мгновенно охладила мой пыл. А когда я вблизи увидала, каково летать на высоту трех-четырехэтажного дома туда-сюда, почувствовала, что только за премию тысячи в три рискнула бы на такое.

19 августа.

Подъем – в шесть. Быстрый завтрак, сборы и к девяти – на открытие соревнований в Генгорке. Кстати, в привезенных Соколовым бумагах значилась местом сбора команд именно Генгорка. Но почему-то приказ об этом, подписанный 18 июля, дошел до нашего сведения только 18 августа. Эх, если б это была единственная бумажная нестыковка! А то приказ о назначении главным судьей Стребкова ДонОФСТ был получен… 3 августа! За две недели до соревнований! Правда, господа Стребковы сообщили, что знали о назначении еще 28 июня. Тогда совсем странно, что они не поставили никого в известность, не посоветовались с Крыгиным. Получилось, что к проведению Чемпионата готовились две судейские бригады. Одну – крыгинскую – предложила парусная комиссия, а другую – стребковскую – утвердила тайно ФСТУ. Бедолагам из крыгинской команды пришлось сдать билеты на поезд и остаться в Донецке. Обидно. Очень некрасивая ситуация. А как хочется, чтоб все жили дружно! В профессионализме Елены Стребковой как секретаря никто не сомневается. В профессионализме Крыгина как парусника – тоже. Был бы идеальный союз!

Прибыли в Генгорку в 8-50. Стребковы, как ни странно, каким-то чудом оказались уже тут. Погранцы подписывали судовые роли. Оперативно сработало судейство, ничего не скажешь. Молодцы! В нашем классе – восемь судов. Лесничий требует гандикапа. Я – за, ибо и мне это выгодно, так как на борту – лишний человек. Стребкова сделала правильные выводы из скандального прошлогоднего Чемпионата. Она предельно вежлива с участниками, с капитанами – только по имени-отчеству, а все вопли и заявления – под протокол. Поэтому подписываем свое согласие на гандикап по формуле. УРА! Правда, посчитать злополучный гоночный балл не может даже Елена Александровна с тридцатилетним стажем математика. И потому отказывается: «Считайте сами!». А калькулятор не выполняет столь сложные расчеты. Спасает Сергей Кравченко. Звонок другу – и все «альфы» посчитаны на черкасском компьютере.

А вот в старшем классе, где шесть судов, в полный отказ, как и ожидалось, пошел Рагулин. Никаких формул! Ему проще взять на борт дополнительный груз весом 75 кг. Впрочем, к излишкам на «Корсаре» в виде столика, стульев и кубометра дров этот мешок с песком очень шел.

На открытие прибыло геническое телевидение. Соколов умолял всех быть в форме, коей являются спасжилеты. Пекло солнце, но народ мужественно потел в спасиках, позируя телевизионщикам. Мы облачились в свои форменные белые одежды, упаковались в желтые спасы и были, наверняка, самой красивой командой на построении – как на подбор, молодые, маленькие, ловкие, сияющие белизной, словно откалиброванные. Телевидение взяло нас на заметку и потом брало интервью.

Строем командовал Александр Драгомиров. Тренированным зычным голосом милицейского командира он отрапортовал:

- Участники Чемпионата Украины по парусному туризму построены! Старший матрос катамарана «Одиссей» полковник Драгомиров!

Фраза произвела нужный эффект. Если на «Одиссее» старший матрос – полковник, то кто тогда капитан? Генералиссимус?

Наконец, открытие позади. Старт – в 12. Нововведение Киева – дети до 16 даже в семейных экипажах не могут принимать участие. А поскольку многие взяли на море детвору, и девать ее некуда, то едет юная братия нелегально. Как лишний груз, нигде не учтенный ни формулой, ни песочным гандикапом.

И без допуска врача на борт не пускают. Молодец Мельничук: уперся рогом. Он привез своего друга, парализованного на ноги. И берет его в экипаж во что бы то ни стало, презрев киевские законы. Под напором благородного капитана сдался Соколов.

Поставили катамараны у кромки воды. Отошли за начертанную на песке линию. Ждем сигнала старта и думаем, как бы половчее и побыстрее проскочить мель. Вот где порадуешься легкости собственного судна! Умный Еременко оттащил «Одиссея» к концу мели. Правильно, бежать до нее легче без ката, и по ней же волочить не надо – заранее все сделано. И правилам не противоречит. Хоть на середине моря оставляй судно. Твои проблемы, как на него сесть после старта. Мы тоже подумывали, что надо бы отвести за мель заранее. Но слишком долго размышляли, уже поздно.

Выстрел! Бросаемся к паруснику и, приподняв его слегка над водой, быстро проскакиваем мель. Хотя несколько поторопились на него запрыгивать, но в целом стартанули неплохо и пошли за кормой «Одиссея». Внезапно «Одиссей» разворачивается на сто восемьдесят и на всех парах мчится к берегу. Мы – в недоумении. «GPS потерял на старте!» - кричит Еременко, а мы, сочувствуя, проходим мимо.

Ветер слабый, встречный. Вскоре наступает штиль. Скучаем на палубе. Там и тут слышится плеск – это измученные жарой и бездельем участники прыгают за борт. Правилами не запрещается. Сзади нарастает бурлящий звук. Со скоростью небольшого катерка нас обгоняет макеевский «Оптимист» с девятью квадратами парусности. Мы – в недоумении. Как? В чем секрет?

Ага, из воды показалось глянцевое тело капитана. Упершись руками в кормовую балку, он вовсю работал ногами в ластах. Мы завопили протест. Он игнорировал. Возмущению нашему нет предела. Конкурент! Дайте только дойти до финиша, мы припомним это невнимание к нашим замечаниям!

Подул ветерок. Все ожили. И тут началась собственно гонка. Мы поняли, что соперники наши в этот раз серьезны, не то, что в прошлом году. По-прежнему сильны «Ducky-15», которые нынче именуются «Апельсин». Очень сильна «МА-2» Сережи Кравченко, выигравшая в прошлом году Кубок Тарасенко по формуле МАРИНС и в этом году – Кубок Донбасса по формуле Крыгина. Не сбросить с пьедестала «4444», который тоже быстроходный «Ducky», и правят им не новички в парусном туризме Мишель Хаджинов с Володей Богдановым. Один к одному с нами по площади и гоночному баллу «470» с многоопытным Захаром Емельяновым на руле и двумя его легкими сыновьями в экипаже.

Но, как ни странно, нам удается выйти в группу лидеров. Впереди – только «Одиссей» и «Ducky»-191 с Виталиком Коваленко во главе. Но эти – недосягаемы. У них своя борьба (мы в разных классах с ними), и прозрачные паруса 191-го уже у линии горизонта. С нами в группе лидеров – «Корсар», «4444» и Кравченко. Попеременно вырываемся вперед то мы, то кто-то из них. Трудно сказать определенно, ибо идем галсами, периодически пересекаясь, и тогда Черкассы интересуются, где у нас мотор. Шверт работает здорово! Основной конкурент «Апельсин» исчез в морской дали. Ребята ходят по GPS, им выгоднее заложить пару галсов и придти точно в назначенную точку, чем бесконечно совершать оверштаги вдоль побережья.

Наконец, мы оказались в море одни. Суперлидеры Коваленко и Еременко скрылись за горизонтом впереди, остальные – на линии горизонта позади. А времени уже восемь часов вечера. Начинает смеркаться. Далеко ли до финиша – не понятно. По идее, на старте должны были обговорить контрольное время причаливания лидирующего судна. Согласно прогнозам Саши Еременко, это время – пять часов пополудни. Даже если не дотянули до финиша. Ведь отстающие будут подтягиваться еще часа два, а пристать к берегу необходимо до темноты.

Звоню Стребковой. Она ориентирует нас на парящего в небе парашютиста:

- Идите на парашютиста. За ним в пятистах метрах заканчиваются заросли деревьев, и на пустынном берегу в двухстах метрах от зарослей – финиш. «191»-й и «Одиссей» уже причалили.

Согласно правилам, с наступлением условий, непригодных и опасных для плавания (темнота, гроза, ливень и т.п.), мы обязаны причалить к берегу, запомнить время, переночевать, утром отчалить и придти на финиш. Время ночевки судьи вычтут из результата. Я бы, наверно, так и поступила. Но поскольку до финиша оставалось не больше километра (вот он, парашютист, справа по борту), решила идти в сумерках. Ветер издыхал, но дул все время в нос. Приходилось закладывать галсы. А в сумерках расстояния так обманчивы!

В общем, мы оттянулись далеко в море (хотя казалось, берег рядом), а когда надумали приближаться к суше, подлый ветер подул с берега, а вскоре почти совсем скис. Мутно мы видели сквозь полумрак, как вдоль берега продефилировал шедший за нами Кравченко. Стали надвигаться не только тьма, но и другие лодки. А мы не могли быстро сунуться на берег, ибо слишком от него отдалились по неопытности. Наконец, вовсе стемнело. Не стало видно ни колдунков, ни берега.

Снова звоню Стребковой. Прошу дать световой сигнал. На побережье полно разных огней, и какой из них – нужный, не понятно. Несколько раз мигнув запасками, судейство снова тонет во мраке. Запомнив точку на берегу, идем на нее. Но поскольку снова галсуем, приходится неоднократно запрашивать подкрепление светом. Сердимся, что судьи не оставляют постоянного сигнала вроде маяка, а выключают его.

Со всех сторон надвигаются парусники. Люди, видать, тоже забрасывают судейство просьбами обозначиться. И фары вспыхивают чаще. А мне грустно и злобно, что с трудом отвоеванное на дистанции преимущество стремительно исчезает. И когда при причаливании слышу крик Стребкова: «Финиш «Мистраль»!» и понимаю, что результаты проведенной вне правил гонки засчитываются, волна обиды и ярости слезами застит глаза.

Пока мои золотые ребята разгружают и тащат «Мистраль» на берег, сижу в отчаянии на пригорке в темноте и, пуская скупую капитанскую слезу, вынашиваю план действий. Надо писать протест на действия судей. Но – опираясь на правила. Достаю оные из гермомешка и изучаю. Кстати обнаруживаю, что «на одном из этапов разрешается буксировка». Так что кэп «Оптимиста» имел полное право грести ластами. Наверно, это действие можно квалифицировать как буксировку.

Тут же при свете налобного фонарика, отмахиваясь от назойливо лезущих в лицо насекомых, привлеченных светом из моего лба, стряпаю сумбурный протест. И отношу его Стребкову.

Вдруг из темноты появляется Влад и протягивает мне… стаканчик с мороженым! На Арабатской стрелке, на южной окраине села Стрелковое, где до ближайшего жилья человека не меньше километра! В десять часов вечера! В течение получаса после финиша, в полной темноте! Я потрясена.

- Я знаю, ты любишь мороженое. Съешь и не расстраивайся.

Да-а… Поступок настоящего мужчины.

Постепенно настроение выравнивается. Ужинаем сухпаем при свете фонарей и располагаемся на ночлег.

Удивительно, но никто из участников не воспользовался правилами. Пришли на финиш все. Мы – десятые из четырнадцати судов и последние в своем классе. Очень, очень обидно. Ведь уже держали удачу за хвост. И так просадили первую же гонку!

20 августа.

Подъем в 6 часов. Помогаю Вове приготовить на горелке завтрак (у нас распределение: я подготавливаю все к процессу – режу овощи, замачиваю крупу, мою банки с консервами, а Вова разжигает огонь и все забрасывает в кастрюльку). Чимчикую в ближайший пансионат мыть пресной водой голову.

В окрестностях выкопаны ямы в песке и обнесены полиэтиленом с трех сторон – самодельные туалеты в степи. Впервые ознакомилась с этими произведениями рук человеческих. Не очень эстетично, но лучше, чем гадить абы где.

На утреннем совещании представителей разбирают мой протест. Судейство отклонило его, опираясь на какие-то пункты правил. Еременко подтвердил, что они существуют. Однако самое удивительное, что никто из участников меня не поддержал. Более того – дончане сказали, что сама виновата, не фиг было так далеко уходить в море. Надо было причалить и не морочить голову. Я возразила, что так и собиралась сделать, но поскольку до финиша оставался километр, передумала. Кто ж знал, что это отнюдь не километр, а ветер скиснет. В общем, с этим протестом сама себя опозорила.

Еременко потом сказал, что я выдвинула неправильные требования. Надо было просить не пересчета собственного результата, а аннулирования всей гонки, которая, действительно, прошла с нарушениями. Просто перед стартом главный судья не информировал участников о времени причаливания лидирующего судна. А Лесничий сказал, что раз не объявлено это время, то можно идти хоть всю ночь, хоть переночевать и сунуться утром – лишь бы от места старта до места финиша.

Сегодня старт в 9. Поскольку после приема пищи Вове требовалась масса времени для отмывания, протирания и упаковывания кастрюльки и горелки, из-за него мы едва успели навьючить судно к отплытию. Признаться, я даже немного нервничала. Надо завтракать в первую очередь, а потом складывать лагерь, чтоб дать Вовке фору по времени. Так и будем делать впредь.

Ветер слабый, но попутный. Вытаскиваем спинакер, предоставленный Сашей Еременко, и тренируемся в установке его и управлении. Поначалу идем наравне с «4444» и «МА-2», пропустив вперед киевлян, Рагулина и «Одиссея». Но после поднятия спинакера картина радикально и быстро меняется: оставляем всех за горизонтом, придя четвертыми сразу вслед за Еременко. Чертовски приятно. Временной разрыв с соперниками – больше часа. Исключение – «Апельсин». Поскольку дул попутный, судейство перенесло место финиша километров на десять-пятнадцать вперед, чем очень озадачило владельцев GPS, которые ушли в море (не знаю, зачем – при попутном ветре?). И свалились к берегу через 40 км пути в назначенную точку. А финиша-то нет!

Мы же в этот раз не повторили глупости прошлой гонки и дальше двухсот метров от берега не отходили. Незачем. Арабатка изгибается очень слабо.

Понравилось работать со спинакером. Тем более, что мы проявили смекалку: не всегда пристегивали спинакер-гик к мачте, а частенько держали в руках. И манипулировали им, вынося то левее, то правее, то вперед, то назад, то выше, то ниже, ловя меняющийся ветер. Нам удалось пользоваться этим парусом не только на фордаке, но и на бакштаге, и даже на полном галфвинде. Сдается, что мы открыли Америку, используя симметричный спинакер в качестве генакера.

Финишировали в 15-30, преодолев 56 км. Наконец-то появилась возможность спокойно провести полдня. Купаемся, едим, отдыхаем. На вечер обещаю экипажу дополнительные праздничные 20 грамм Андрюшиного бальзама «Девять сил». Заслужили. Этот бальзам – единственный алкогольный напиток у нас на борту. По столовой ложке на ночь ежедневно – как лекарство. Даже супертрезвенник со слабой печенью Вова принимал участие в ритуале. По-моему, никто не страдал, что доза столь мала.

Вода потрясает чистотой и прозрачностью. Не знали, что Азовское море может быть таким. Золотые блики переливаются на золотистом донном песке. Мелкие рыбешки шныряют вдоль берега. Всеядные рагулинцы ловят эту мелочь тюлевой занавеской, засаливают и через полчаса угощают готовой тюлькой (так вот откуда название рыбешки!).

Урочище Рожкова на Арабатской стрелке – абсолютно безлюдное место, все во власти дикой природы Приазовья. Гуляем по побережью, изучая флору и фауну. Весь берег засыпан крупными белыми ракушками, напоминающими формой беззубку. Иногда попадаются забавные, длинные плоские раковины, напоминающие накладные ногти. Набираю ногтей для Миши.

Находим массу птичьих трупов – в основном, чайки и бакланы. У всех странная особенность: отсутствуют головы и лапы. Загадка. Обнаруживаем пару черных, высохших трупов… дельфинов! Дельфины в Азове?! Невероятно! Но Люба Рагулина и Саша Еременко подтверждают, что – да, водятся. Я потрясена открытием.

Из выброшенных морем на берег человеческих причиндалов преобладают почему-то зажигалки (на Бердянской косе в районе Новопетровки господствовали мужские пляжные тапки на левую ногу). Влад подбирает какую-то эксклюзивную, и она даже оказывается рабочей.

На побережье много следов – косуль, собак, лисиц. Как ни странно, полно коровьего навоза. Откуда? До ближайшего жилья человека – километров сорок-пятьдесят.

Растительность начинается метрах в десяти от берега. Степная, полупустынная. Полно кермека и других перекати-поле. Масса колючек, из которых тучами вздымаются потревоженные комары, мошки и прямокрылые. Жирные коричневые кузнечики шуршат в зарослях, потрясая резвостью и ловкостью беготни. Длинные, как палочники, соломенного цвета саранчовые с вытянутой лбом вперед головой и короткими лохматыми усиками получают прозвище «ослики» за грустную ослиную морду с развесистыми «ушами» усиков.

Приезжает на велосипедах чета Соколовых. Нельзя ими не восхититься. Прогуляться в такую жару 56 км по стиральной доске песчаной арабатской дороги (а она почему-то, действительно, словно стиральная доска – вся в регулярных поперечных складках высотою сантиметров в пять) – это подвиг. Поистине начнешь уважительно относиться к любимому мужчине, что он так страдает из-за нас.

Ночь – изумительна, потрясающе красива. Визжит в восторге Света Гедзур, купаясь в ночном море. И недаром. Вода сказочно сверкает мириадами огней. Звезды в черном небе, звезды в черном море. Захожу и я в воду. Ноги светятся до самых стоп. На купальнике выношу сверкающее море на сушу, и оно еще долго фосфоресцирует на моих плавках. Захар кричит: «Лас-Вегас на груди!», неся на волосатом торсе огни праздничного Азова.

Видела я светящееся море на Белосарайской косе. Но такое… Влюбляюсь в Азовское море, открывшееся заново, засиявшее чудом жизни. Приходит на память Солярис - мудрый инопланетный надорганизм.. Чем Азов хуже?

Сердце наполняется нежностью – к этому безумно красивому ласковому морю; к стройному быстрому «Мистралю», показавшему мне мир настоящего Азова; к окружающим людям, увлеченным страстью к приключениям; к хлопцам, согласившимся быть командой на борту моего парусника; ко всему миру, прекрасному и удивительному.

21 августа.

Подъем – в 6 ч, чтоб успеть прогуляться на Сиваш. Ничего особо интересного. Большой (берегов не видно), прибрежная растительность – как на всех азовских лиманах. Много птиц, водорослей, вполне терпимый запах гниющих растений. И вовсе Сиваш не такое «гнилое море», как описывали его нам в школьных учебниках.

Андрей предпринял очередную попытку наловить рыбы, но тщетно.

Старт – в 9 утра. Стартовали очень удачно – ловко, слаженно. Ветер попутный, слабый. Подняли спинакер. Долгонько шли бок о бок с «Корсаром». Вредные рагулинцы не давали их обогнать и теснили к берегу. Эти маневры им же потом боком и вышли. Потому что наступил штиль. А благодаря стараниям «Корсара» мы оказались всего метрах в сорока от суши.

Ребята изнывали на палубе от жары и безделья. Как вдруг…

- Весла в руки и – перпендикулярно к берегу! Быстрее! – осенила меня гениальная в своей простоте идея.

Согласно Правилам, на маршрутной гонке разрешена гребля под 90 градусов к берегу и проводка судна вдоль оного силами экипажа. Причем сколь угодно долго. Хоть всю гонку. В считанные минуты мы достигли берега. Чтоб не терять времени, Андрей подхватил якорный конец и легкой рысью затрусил по песку. «Мистраль» потянулся следом за ним. А Вова с Владом прямо на бегу поколдовали с всякими концами и привязали к бортам пару веревок, чтоб оставить в покое якорь.

Я рулила, чтоб катамаран не воткнулся в землю, а мужики красиво бежали впереди, с легкостью волоча судно. Признаться, я думала, что проводить будем на шагу. Но коль народ молод, горяч и, что называется, засиделся…Я оглянулась. Нашему примеру последовали многие лодки, шедшие ближе к берегу. Думаю, забравшиеся в море грызли локти от досады, наблюдая, как стремительно сунется «Мистраль». Мне потом говорили, что кэпы находились в недоумении: неужели вдоль побережья такой сильный ветер?

С удовлетворением отмечаю, что никто из участников не в состоянии сравниться со скоростными данными нашей команды. Выносливость и упорство ребят приятно удивили даже меня. Сорок минут рысили они по жаркой солнечной Арабатке! А я сидела в тени парусов, подобрав шкоты в ожидании, когда же скорость судна от ветра превысит скорость его от проводки, рулила и получала массу удовольствия. В это время я сполна ощутила себя женщиной, а это так приятно!

Приятно осознать и то, что мы все-таки – спортсмены, и способны на такие подвиги, в отличие от большинства разленившихся туристов-парусников. По окончании гонки многие мужики подходили, жали мне руку и восхищались вовремя вспомненной идеей и неповторимой красотой ее осуществления. Да, фурор мы произвели! И это радует. Только почему не поздравляли команду – ведь они бежали, не я? Возможно, всегда, во всем и за всех получает капитан – и за успех экипажа, и за его поражение.

А пока маячившие далеко впереди и слева в море киевляне медленно, но уверенно остались позади. Наши резвые неутомимые матросы заставили понервничать даже безусловных лидеров! Если штиль продлится еще с час, то нас будет уже невозможно достать. Единственное, что тревожило – как далеко еще до финиша? Все-таки Вова с Владом и Андреем бежали в жару, без кроссовой подготовки, по песку. Они ведь устанут рано или поздно.

Звоню Крыгину: где какие-то развалины у Каменского, где мы должны финишировать? Не знает. Говорит, не фиг вперед вырываться, если карты нет. Отвечаю, что и в страшном сне не могла предположить, что когда-нибудь окажусь впереди Коваленко.

Считаю в уме километры. Выходит, что осталось немного – пять-семь. Сдюжат ли мои мужики? Предлагаю перейти на шаг, но азарт довлеет над ними: еще не время! Еще можем бежать! Ну дают! Еще и бесконечно шутят на бегу: «Вы из какого общества? «Динамо?» – Нет, «Трудовые резервы»!»

Наконец, чувствую, что задуло с моря в полветра. Удобный курс, и «Мистраль» поравнялся с бегунами. Командую «На борт!». Радостно и оперативно ребята сматывают концы и прыгают на палубу, разбирая шкоты. И очень вовремя. Ветер крепчает на глазах, и вот уже легкокрылый «Мистраль» мчится вдоль берега со скоростью вдвое большей.

Соперники остались далеко позади, чуть не за линией горизонта. И лишь «Дак-191» виднеется слева в море, но тоже за нашей кормой. У нас – фора: мы ближе к берегу на километр. И оставшееся расстояние режемся только с ними: кто кого. Невероятно! Сантехника составила конкуренцию фирменному судну! Теперь побыстрее бы финиш, чтоб не упустить преимущество.

Но далеко, еще очень далеко. Минуем Соляное. Ребята бы столько не пробежали. «Дак» настиг, обошел. И вдруг из моря посунулся к берегу. Значит, его навигационный прибор указал точку причаливания. Давай же, «Мистраль», не упусти победу!

Но – увы! – новейшие технологии катамараностроения свое взяли. Коваленко финишировал впереди нас минут на пять-семь. Ну и скорости у нового «Дака»! Тем не менее, на берегу киевляне встречают нас аплодисментами. Очень, очень приятно. Значит, заставили-таки мы их поволноваться. Скрасили одинокое плавание вечных чемпионов. И удивили – это точно.

Зато отрыв от остальной компании – просто фантастический. Парусов не видно за линией горизонта! Как приятно финишировать в лидерах! Времени на обустройство лагеря и отдых – навалом. Купаемся, восхищаясь по-прежнему кристально чистой водой (на расстоянии метров двух до дна видны ноги соседа). Обедаем. Наблюдаем процесс финиширования. Вот и «Апельсин» подоспел, злой, что штиль настиг в море и они не первые. Саша Еременко, обогнать которого нам доставило тоже немалое удовольствие. Вытеснявший нас на берег Рагулин…

Оставив катамаран с вещами на попечение туристского лагеря, идем на экскурсию в Каменку. По пути рассматриваем небольшого зеленого богомола с оторванной передней лапкой и поврежденным глазом. Он забавно крутит головой, разглядывая нас. Очень интересное насекомое. Их тут много. Андрей бросил бедолагу в ближайшую паутину к большому пауку (эксперимент: кто кого?). Негодяй! Я не успела предотвратить издевательский опыт. Но паук и не думал спешить общаться с опасным гостем, а тот свободно вылез из паутины и улетел, возмущенно треща крылышками. Дожили! Членистоногие мудрее приматов.

Двигались мы вдоль моря, но не у самой кромки воды. Поражала россыпь на растениях высохших в ожидании влаги маленьких белых улиточек. Угнетала целая пропасть человеческого мусора – бутылок, бумажек, самодельных туалетов. Впрочем, ни одного бака для мусора не увидели. Понятно, что все будет загажено. Чем ближе к цивилизации – тем противней.

Жирные ленивые чайки нагло прогуливались среди отдыхающих, роясь в кучах мусора. И очень напоминали своим поведением домашних кур.

Мы были облачены в белые одежды, поскольку еще пекло солнце, и лучшей защитой от перегрева оставалось белое нательное белье (которое за поход постепенно превращалось в серое). Поскольку все четверо одеты в одинаковую униформу, да еще в черных очках, то сказать, будто мы привлекали всеобщее внимание – это ничего не сказать. По-моему, не было человека, который не оглянулся бы. Ребята шутили, что надо было еще маски на лица прицепить и гулять с табличкой «Птичий грипп!». Или пририсовать значки радиации на спины. Пляж бы опустел моментально! А мне картина напомнила эпизод из фильма Михалкова «Утомленные солнцем», когда отдыхающих на реке дачников накрывают учения по гражданской обороне.

Наконец, добрались до магазинов. Цены не заоблачные, но неприятные. Прикупили кое-что из продуктов, Андрей с Владом – пива, мы с Вовой – мороженого. Выторговали большую, слегка пристукнутую дыню всего за 1 гривну (вечером съели ее в лагере – невероятно вкусной оказалась!). Приобрели ялтинского лука (который оказался подозрительно горьким), бутылку минералки на борт (я тут же забыла ее на прилавке, успев отхлебнуть всего глоток) и арбуз.

Продавщица наконец-то рискнула удовлетворить всеобщее любопытство и поинтересовалась, не из пекарни ли мы. Я сказала, что нет, не из пекарни. Из дурдома. Она притихла, вслушиваясь в наши разговоры. А через пару минут облегченно заметила, что общаемся мы и разговариваем как нормальные.

Арбуз решили «заточить» немедленно, чтоб не нести по жаре в лагерь. Для этой цели взобрались на высокую горку над тропой к морю и плевали оттуда косточками на головы пляжников. На самом деле ничего не долетало, так как тропа проходила недостаточно близко. Но желание поплевать на прохожих мы удовлетворили. А шкурки арбуза можно было смело бросать где придется, поскольку коровы с бычками бродили повсеместно и, как чайки, роясь в мусоре, подъедали все, что было можно.

На вечернем совещании представителей экипаж «Апельсина», раздосадованный, видимо, сегодняшним проигрышем нам, заявил, что стартовать надо часов в семь-восемь, чтоб не напороться на регулярный полуденный штиль. Решили перенести старт на 8-30.

22 августа.

Подъем – в 5 утра, чтоб сходить на развалины Арабатской крепости, по имени которой и получила название коса. Влад с Вовой предпочли отоспаться, а мы с Андреем вооружились фотоаппаратом и пошли. Благо, лагерь располагался в ста метрах от развалин. Внук Рагулина Вова даже вчера нашел там целую кучу древних посудных черепков. Когда я увидела мешок камней и глины, которые он собирался грузить на «Корсар», мысленно вознесла молитву, чтоб никто из моих матросов не оказался любителем старины.

С упоением лазали мы по древним замшелым стенам. Постройка классическая: большой, до сих пор сохранившийся ров перед кольцом стены. Сама стена широкая, метра два, и по ней можно ходить. Можно обойти крепость по периметру, что мы и сделали. Внутри стены должен был быть жилой центр, а теперь там – две комнатки (одна – с арочным сводом), а остальное поглотила земля и скрыли растения.

Дивились искусству древних людей и варварским замашкам современников. Разваленные камни, загаженные внутренности крепости… Неужели ничто не останавливает от желания наложить кучу в историческом месте? Сколько веков этому чуду, пережившему не одну войну? Как только у людей рука поднимается (штаны спускаются) для осквернения?.. Не понять мне.

Гигантские (сантиметров 10-12 без лапок) пятнистые серо-коричневые кузнечики оккупировали крепость и шныряли по кустам, как перепела. Иногда они тяжело взлетали из-под ног и стремились скрыться в зарослях. Совсем не видно ящериц. Возможно, кузнечики заняли их экологическую нишу. А заодно и нишу мелких птичек, потому что я никак не могла отделаться от впечатления, будто шуршат по кустам и периодически прочерчивают воздух именно пернатые, а не насекомые.

Сфотографировали огромного, со спичечный коробок, очень красивого желто-бело-черного полосатого паука. Их множество висит в тенетах по закоулкам крепости. У кого арахнофобия – сюда лучше не соваться.

К половине седьмого соизволили проснуться Владимир Александрович и Владислав Владимирович. Они тоже посетили развалины крепости. Мы похвастались им обнаруженными интересными местами и красавцем-пауком. Запечатлели и их на фоне старины.

Старт перенесли на 8-45 по просьбе… «Апельсина», который спросонья не мог понять, почему старт так рано, а не в 9, как обычно. Кино и немцы!

Идти сегодня уже не вдоль берега, а напрямую через залив. Можно, конечно, держаться берегов, но тогда потеряем время на лишнем расстоянии. На попутном ветре сохранять направление азимута нетрудно. Но дул встречный! Как тут не пожалеть об отсутствии на борту GPS! Ничего не оставалось, как уповать на Еременко и киевлян (Саше повезло забрать за награду свой прибор у подобравших его в Генгорке пляжников). Пытаться не упустить их из виду. А вообще наши шансы в данной гонке довольно малы. Туристы не преминули добродушно съехидничать: «Тут проводка уже не пройдет!». Хорошо же мы их зацепили своей пробежкой по Арабатке!

Ветер настолько неинтересный, что я засыпаю за рулем. Вынуждена поручить ребятам без меня следить за судном. Но только смежила веки, как ветер меняется и крепчает. Галфвинд, плавно и быстро переходящий в бакштаг и потом – в фордевинд. Уже не до сна. Надо ставить спинакер, так как на остром курсе мы отстали от конкурентов, пропустив вперед всех киевлян, Еременко, Рагулина, Мельничука, МА-2 и Хаджинова. А спинакер – единственная надежда отыграть расстояние.

Держим курс на «Одиссея». Расстояние отыграно с лихвой – все конкуренты далеко позади. Ветер окреп настолько, что решаю снять спинакер, пока не поздно. Поглощенный азартом Вовка просит: «Ну еще чуть-чуть! Рискнем! Это наш шанс!». И рискуем. До последнего идем под спинакером, когда уже все, кроме Еременки, поснимали их. Наконец, сдается и «Одиссей», сматывая цветной парус. Даю команду на уборку и я. На удивление мгновенно спускается парус, не запутавшись. И слава Богу, ибо в следующие минуты сила и скорость ветра нарастают с ужасающей быстротой. (Впоследствии выяснилось, что у Еременко лопнул спинакер-шкот, не вынеся нагрузки. Тем самым спас и «Одиссея», и «Мистраля»).

Итак, спинакер снят. «Стаксель на бабочку!». Несколько минут несемся со страшной скоростью на растопыренных парусах. Вдруг Еременко – наш маяк – поворачивает направо. С какой целью? Получил по рации штормовое предупреждение и теперь спешит на берег? А нам что делать? За ним? Или продолжать идти вперед, за «Даками» и Рагулиным? Считанные минуты на принятие решения.

Идем вперед! «Это наш шанс!» - убеждает азартный Вовка. А ветер усилился настолько, что мне страшно. «Убрать грот!». Но под руку умоляет Володя: «Еще чуть-чуть! Еще немножечко! Вон Рагулин идет под полным гротом! Еще можно рисковать!». В напряженном ожидании «пан или пропал» несемся еще некоторое время. Подмачтовая балка прогнулась от страшной нагрузки, мачта наклонена вперед так сильно, что кажется, вот-вот – и лопнут ванты. «Убрать грот! Растравить стаксель!»

Кажется, что приказ отдан тютелька-в-тютельку, ибо новый порыв ветра сломал бы все к чертям, не растрави ребята шкоты. Но по неопытности они вовсе бросили их, и стаксель закрутился на штаге. Грот, со всею мощью ветра легший на ванту, туго поддавался сбрасыванию. Отдала руль Вовке, а сама бросилась помогать ребятам стаскивать вниз упрямое полотнище. Не получается, а ветер жмет, опасность растет. Стать в левентик!

Но привестись удалось только до галфвинда. Дальше Вовка закричал, что перегрузился руль, сейчас поломается. При этом, как в известном анекдоте, я дала команду загрузить левый поплавок (а нужно было правый). Правду говорят анекдоты – ребята не задумываясь прыгнули именно на правый! Ведь кэп – женщина. Волны, уже разогнанные ветром до метровой высоты (в Азове из-за небольшой глубины волна разгоняется очень быстро), чуть не опрокинули бедный «Мистраль». К Посейдону все эксперименты! Идем за ветром, будем стаскивать грот на фордаке. И лишь усилиями шести рук и ценой поломанной сквозной латы удалось спустить парус. Вовка немедленно отрапортовал, что нагрузка на руль значительно уменьшилась.

Стаксель закрутился вокруг штага намертво. Лишь серединка его образовала небольшой парашют, который немилосердно рвало из стороны в сторону. Ветер свистел в вантах, услышать друг друга можно было только вопя во всю мочь. Вдобавок пошел дождь. Штаг с куском стакселя трепало с такой силой, что я опасалась – не оторвет ли от бушприта. Судно ходило ходуном от таких рывков, хлопанье паруса пугало. Чтоб унять бунтующий кусок лавсана, надо было ползти кому-то на нос. А на фордаке опасно его перегружать. Потому поползла я, как наиболее легкая из экипажа.

Размотать шкоты и фал оказалось не в человеческих силах. Ничего не придумала, как просто зажать руками парашют, сплющить его, чтоб уменьшить сопротивление ветру. Но упрямец не поддавался и рвался вправо-влево так, что выворачивал руки. Пришлось обнять его, пытаясь зажать телом. Зажать-то зажала, да меня швыряло на штаге по сторонам вместе со сжатым парашютиком. Силища немереная! Так и за борт выбросить может. Поражает, что у такого клочка ткани столько мощи. Каково же сопротивление целого грота? Не успели бы сбросить – мачте каюк.

В сражении я вымоталась до предела. Руки не слушались, отказывая сжиматься на штаге. В отчаянии упала на палубу и, задрав ноги, смяла ими оставшееся свободным от рук пространство парашютика. Однако моего веса не хватало, и силушки тоже. Ребята потом говорили, что их немало позабавило зрелище кэпа, лежащего конечностями кверху, которого рывками штага возит на спине по палубе. Паразиты! Тут тяжко и страшно, а они еще нашли возможность забавляться.

В конце концов я возопила о помощи. На смену приполз Влад и ухватился за строптивый стаксель. Я откатилась на корму в изнеможении. От напряжения руки отказывались повиноваться. И лишь спустя несколько минут пришли в норму. К счастью, ветер немного ослабел, дав возможность Владу с превеликим трудом распутать шкоты и фал. Стаксель сняли, грот замотали. Вздохнули свободнее и огляделись.

Киевлян не видно. Рагулин, которого мы принимали за Мельничука, тоже свернул направо. Стал отчетливо виден его грот, разорванный в верхней трети до самой мачты. Позади – пространство, свободное от парусников. Никого. Куда же все подевались? Мы остались одни в этом грозном свинцовом море, катящем свои украшенные барашками валы нам в корму. На горизонте прорезают темное небо молнии – до самой воды. Гроза бесчинствует неподалеку. И теперь понимаем, что опаснее ветра и волн для нас может стать эта гроза. Предательски торчит в небо мачта. Что стоит разрядиться в нее миллионам киловатт небесной энергии? И поминай как звали.

Остается уповать на удачу. А несемся на голом рангоуте со скоростью моторной лодки! Даже обгоняем волны! С ума сойти! Настораживает только, что несет нас на скалы. Вовка начинает подруливать левее, волна бьет уже не в корму, а сзади-сбоку. Глядишь, и выскочим куда-нибудь. Высота волны уже метра полтора, что выше паспортных данных для «Мистраля», но катамаран держится геройски, даже не скрипит.

Ветер, как и дождь, потихоньку затихают. Настолько, что решаемся поставить стаксель. Еще через минут 15-20 поднимаем зарифленный грот. Впервые в жизни делаю это. Отлично! Даже более жестким стал парус, и лучше работает. Одно грустно – по-прежнему не знаем, куда несет нас ветер. Где все? Где финиш? Может, стоит пришвартоваться в удобном месте да переждать? А как и куда потом отчаливать? Я боялась, что шквал разбросал наши парусники по всему Арабатскому заливу. И не представляла ни как и где их собирать вместе, ни как подводить итоги гонки. Тем более, что Стребковых на Казантипе не будет – у них большие проблемы с машиной. Собираются ждать завтра в Нижнезаморском. Финиш примет лидирующее судно, скорее всего, «Дак-191». Он же и отдаст старт. Но шквал может нарушить все планы.

Стихающий ветер провоцирует на разрифление грота. Любитель риска Вова настаивает. Я боюсь. Пока решаем – надо или нет, налетает новый шквал. Велю снять стаксель от греха подальше и радуюсь, что не увеличили площадь грота.. На зарифленном несемся так, что Господи прости. На берегу заметили песчаные отмели. Пока думали, стоит ли к ним причаливать, глазастый Андрей заметил впереди… «Дак-191»! Наконец-то мы не одиноки на этом празднике жизни! Мы долго не могли поверить ему, так как паруса киевлян прозрачны, и мы не видели их. Так, какие-то намеки обозначились впереди, но Коваленко ли это?

Но тянем за этим невидимым «нечто». Судя по очертаниям берега, ветер гонит нас в нужное место. Между двух долгих скалистых берегов светлеет большая песчаная отмель. Теоретически – это Мысовое. А там – точка финиша. Значит, мы на правильном пути! И когда до берега оставалось меньше километра, мы, наконец, более-менее четко разглядели желанные паруса «Дака-191». Коваленко причалил.

С разницей в семь минут прибыли мы. У берега очень мелко, метров двадцать подволакивали «Мистраль». Помогали прибойные волны, толкающие его на сушу. Поскольку руль был поднят, слабоуправляемый «Мистраль» чувствительно врубился левым поплавком в баллон «Дака». Аж до самого пластика. Киевляне озабоченно кинулись осматривать бесценный свой катамаран. Может, поэтому не аплодировали в этот раз? Но все обошлось.

Мы пожали друг другу руки. Видно, удивлению стойкости «Мистраля» не было границ не только у нас. Ведь все говорили, что он ходит лишь по ряби, что волна его разрушит. А мы дошли! Дошли вторыми вслед за суперлидером! Сантехника наступает на пятки сверхсовременному катамараностроению! Второй раз подряд!

Можно посчитать условия гонки щадящими – ведь мы шли за ветром. Встречным бы потрепало больше. И неизвестно, выжил бы «Мистраль». Но! Как впоследствии выяснилось, скорость ветра была в среднем 16-18 м\с, на порывах – до 25! Серфингист, катавшийся в бухте, сказал, что когда его накрыло порывом, он кубарем несся по морю, кувыркался, как клоун на арене: парус-доска-парус-доска… Чтоб спастись, отстегнул и бросил в море парус – жизнь дороже. И лежа на доске, добрался до берега. А теперь ходит, ищет парус – может, прибьет где?

Кстати сказал, что наблюдал за нами с ужасом. Попутная волна так задирала корму «Мистраля», что ему каждый раз чудилось, что нас вот-вот кильнет через нос. Правда, нам так не казалось. Мы сидели на корме и следили, не зарываются ли носы. Поплавки работали изумительно. Мы шли в уверенности, что «Мистраль» прекрасно уравновешен и легко движется по волнам.

Этим же ветром прокувыркало по пляжу четырехсоткилограммовый тримаран, стоявший на берегу. Тримаран вбило на территорию пансионата, им же поломало три декоративные стойки из ракушечника (толщиной в пару шлакоблочин), а также пострадало и само судно. Поломаны мачта, стрингеры, еще что-то… А на Тарханкуте этим же шквалом снесло крыши. А под Донецком из-за сегодняшней грозы разбился пассажирский самолет. Михалыч потом сказал, что нас этот шквал лишь краем зацепил. Хорош край!

Киевляне куда-то убежали, а мы, промокшие и продрогшие, только сейчас ощутили дискомфорт. На борту, когда боролись за жизнь, как-то не чувствовали ни холода, ни мокроты. Стуча зубами, переоделись в сухое, «забили» место под деревом для палатки и обнаружили, что участники идут на финиш. Поскольку экипаж лидирующего судна отсутствовал, мы с Андреем взялись за работу. Я с тетрадкой и ручкой кричала «Оп! Финиш!», а Андрюха засекал время.

Третьим пришел «Настойчивый». Помимо двоих геройских детей, он нес на борту… 120 кг арбузов! И это на фоне того, что мы брали 1 тюбик пасты, а не 4, 1 мыло, а не 4 и т. д. Я экономила на граммах, облегчая судно, а люди спокойно тащили центнер арбузов!

Ближайшая лодка нашего класса отстала почти на час. Вот так «Мистраль»! Ай да сантехмаран! А еще смеялись над ним, критиковали, ехидничали.

Коваленко и Ко, увидев, что мы отлично без них принимаем финиш, занялись погранцами. Фишка заключалась в том, что «Дак-191» должен был еще с моря связаться с Щелкинской заставой и согласовать прибытие. А потом предоставить общую судовую роль. Но связь с заставой отсутствовала, а во время рифления грота у ребят смыло за борт документы. Но это не смертельно – у каждого судна есть персональная судовая роль. Сейчас оформим приход. Однако не тут-то было.

Прибывший прапорщик заявил, что, поскольку у нас многочисленные нарушения предписания (не связались по рации, нет сию секунду судовых ролей), мы обязаны убрать парусники в море. То есть, сесть на них и уйти с берега, стать на якорь. Пока не оформим правильно свой приход. Когда мы заявили, что выходить в море нашим конструкциям опасно – шторм, он возразил, что никакого шторма не видит. Ну не бред ли?

Вмешался прибывший Еременко. Предложил, пока все ищут судовые роли и ждут последнего участника, попробовать погранцам самим связаться со своей заставой. Якобы Саша тоже всю дорогу выходил на связь, но его не услышали. Разложив на борту рации и еще какое-то большое радиоустройство, мужики самозабвенно увлеклись радиоделом. Но сколько ни пытались – связаться с заставой не смогли.

А тут и последний подошел – Юра Лесничий. Так что пора оформлять приход.

Удивляет и радует, что финишировали все. И притом довольно кучно. Разрыв между первым и последним судном – два часа. Это говорит о возросшем уровне участников. О том, что в Чемпионате Украины гоняются достойные соперники. Значит, положительным моментом стало увеличение количества соревнований по парусному туризму в году.

Выяснилось, что Еременко свернул потому, что беспокоился об участниках – как они переживут этот шквал. Он прогулялся вдоль всей регаты, проконтролировал каждого. Не нашел только Лесничего и нас. Очень волновался именно за «Мистраль», поскольку не доверял пластику. И гонку просадил из-за своего благородства. Но зато поймал парус незадачливого серфингиста и получил за это премию в 50 грн.

Большинство участников вовремя пристали к берегу, переждали непогоду и потом тронулись на финиш. Действовали согласно Правилам. А мы к тому времени уже проскочили пологие берега. Свернуть обратно, против ветра, не сумели. Так что ничего не оставалось, как отдаться воле стихии, сняв паруса. Большое везение, что она – стихия - пригнала нас к нужному месту. Хотя под конец мы ведь шли под парусом и были почти управляемы. В любом случае, в своей ситуации мы поступили правильно.

Зато проскочить мель у берега нам помогла сильная прибойная волна. А все, кто шли за нами, были лишены сей бескорыстной помощи, так как ветер и волнение стихали, и мель обнажилась во всей красе. Бедняги волочили свои суда, надрываясь.

У «Оптимиста» поломало шверт. У нас – лату. У Рагулина порвало грот. Вот и все неприятности от шквала. Негусто. Еще лет семь назад больше половины судов получили бы серьезные повреждения.

Погода ухудшается. Ночью возможны гроза и усиление ветра. Предусмотрительный Влад не жалеет 80 гривен, чтоб снять номер в пансионате на двоих. Комната большая, свободно поместимся вчетвером. Зато есть душ, унитаз и крепкие стены. Вовка какое-то время сопротивляется, но потом сдается. Все же приятно ночку провести в постели, не борясь с природными катаклизмами. Палатка у нас дюже хлипкая. Одни слезы. Да и посидеть на комфортном горшке всем не мешало бы. И вымыться в пресной воде. И мобилы зарядить.

Кто-то из участников (наверно, Рагулин – «Мистраль» стоял слишком близко от его палатки) не поленился на ночь заякорить наш катамаран на деревянный штырь. Но с моря его прикрывали еще У-0512 и 4444, так что мы со спокойной душой обустраивались в номере, принимали душ, отправляли туалет и заваривали чай в электрочайнике. Красота! Молодец все-таки Влад с его барскими замашками.

От катамарана до входа в номер (кстати, палата номер 6) всего сорок метров. Так что некоторые парусники сообразили, что мы поселились с комфортом. Я объясняла им, что ребята после сегодняшней гонки на выживание решили побаловать своего нежного кэпа уютом. Так ли это на самом деле – не знаю.

Нарисовался любимый мужчина. Удивился, что мы так оперативно сняли номер. Поинтересовался, как это повторить ему. Но администратор ушла, а без нее – никак. Но можете пользоваться и туалетом, и душем, и розетками. Вздохи киевского начальника не разжалобили моих матросов. Уступать комфортабельное жилье они не собирались. Так что где-то грела сердце мысль, что босс ходит в наш туалет, а не мы – в его.

Когда стемнело, отправились гулять вдоль побережья. Добрались до Щелкино. Здесь проводили Крыгин с Ошурковой первый Чемпионат Украины. Справились вдвоем, без помощи бригады в двадцать человек.

Заглянули на огоньки и музыку, изучили местный Бродвей. Метров сто аттракционов, лотков с товаром и кафешек. В более-менее тихое зашли, заказали праздничный ужин, чтоб отметить счастливое окончание пока труднейшей гонки в нашей жизни, на столь победный исход которой никак не рассчитывали. Праздник вышел на 40 грн (окрошка, жареная рыба, пиво).

Возвращаясь в лагерь, наблюдали полыхающие на горизонте зарницы и радовались, что будем спать в надежном месте.

23 августа.

Подъем – в 6 ч. Очень дует с Казантипа. Народ бодро делится веселыми историями, как кого-то когда-то размазало об эти скалы. Не прибавляет радости и Крыгин: не рискуйте, на мысу в щепки разбило тримаран Толика Стояна. Капитаны не знают, что делать. Идти на Нижнезаморское? Денек выждать, ведь есть резервный? Или тут проводить оставшиеся этапы? Судейства нет. Соколов – не специалист, и совета у него никто не просит.

Но Владимир Анатольевич достойно показывает себя в этот раз. Едет на велосипедах с Еременко на заставу проштамповать судовые роли и решить вопрос – выпустят ли нас в связи с погодными условиями. Получено штормовое предупреждение, но выход разрешен. Кстати, на вчерашние события предупреждения не было, так что, возможно, это запоздавший прогноз на вчера.

Портит настроение сельсовет, требуя оплатить курортный сбор по 5 грн с носа. Соколов вступается за нас. Незачем платить, мы не подходим под список курортников. «Отмазал»-таки. Молодец! Начинаю проникаться к любимому мужчине теплыми чувствами. Что значит – пройти с нами поход вдоль Арабатки, а не отсиживаться по номерам санаториев. Человек на глазах меняется, из чинуши превращается в хомо сапиенс.

А мы ломаем голову: как удивить народ еще раз? Да и рисковать на скалах неохота. Говорят, в районе Мысового перешеек Казантипа очень узкий. А не применить ли нам обнос? Крыгин поддерживает идею. Совершаем утреннюю прогулку через Казантип. Всего километр ходу по асфальту – и мы в спокойной бухте. Напротив через залив – заветное Нижнезаморское. Налегке ходу через перешеек – 15 мин. Значит, с «Мистралем» максимум – час.

Снова шутим, представляя себе комичную картину: несем через сушу парусник, и люди уже не интересуются, из пекарни ли мы. Всем понятно, что из дурдома. А я сзади, подобрав шкоты, ору: «Правый галс!» Но если серьезно, то при усилении ветра и назначении гонки обнос вполне реален.

Однако к обеду решением совета капитанов постановили: идти походным порядком, не рисковать, рифить паруса и страховать друг друга. Отход – в 13 ч. Хотя официального старта нет, но все покидают Мысовое дружно. И лишь мы копаемся. А «Одиссей» без нас не уходит. Наконец, отчаливаем. Саша «пасет» нас и компанию, пока не огибаем мыс. Двигается рядом, постоянно держа на контроле и что-то советуя. Через какое-то время рекомендует разрифиться. Следуем его совету, удивляясь, почему он сам этого не делает. Такое впечатление, экспериментирует на «Мистрале». Насколько хорош запас прочности нашего судна?

Пройдя с ним море напрямик несколько дней спустя, начинаю подозревать, что уже тогда на Казантипе он смотрел – стоит ли связываться в походе с пластиковым катамараном и нашей командой. Поскольку море мы прошли, делаю вывод, что «Мистраль» его удовлетворил.

За Казантипом ветер уже не встречный – галфвинд. И приятный настолько, что установка «держаться кучно и страховать друг друга» трансформировалась в прогулки кораблей по заливу. Еременко смотался на Чаганы, «Апельсин» спустился к недостроенной атомной станции, «Настойчивый» сунулся вдоль берегов, любуясь Казантипскими скалами. А в Татарской бухте вообще устроил вылазку на берег с экскурсией.

У нас растянулись веревочные талрепы на шверте, он стал вертеться, и пришлось его выбрать. Поэтому сильно дрейфовали. Поскольку не гонка, я сочла нужным отдать управление в руки ребятам – пусть тренируются. Рулил даже Андрей. Я дремала.

Но какость поджидала впереди. Прогуливающимся в свое удовольствие судам Стребковы фиксировали время финиша! Хотя Соколов предупредил их, что гонки нет. Но они «на всякий случай» отбивали время. Мы возмущались сильно, но кто нас слушал?

Главный судья сказал, что ветер тихий, 5 м\с. Участники возразили, что это здесь, в заливе. А там, на Казантипе, где вас не было, дуло будь здоров, и никому не хотелось убиваться на скалах. После чего Владимир Иванович произнес крылатую фразу: «Так собрались бы после мыса и стартовали!» Опешил даже Еременко: «Каким образом? Построиться на воде в одну линию или вылезти с катамаранами на скалы?»

Лагерь разбили в «оливковой роще» - зарослях маслины, по науке – лоха то ли серебристого, то ли узколистного, то ли еще какого. От палаток до пляжа – метров сто. Да бугор закрывает катамараны. Хорошо, Макеевка поставила палатки на побережье. А мы малодушно сбежали в тень маслин.

Приехал Алексей Константинович Карцев. Мы были очень рады ему. Он поселился с судьями. Одна из судей, Таня Груздева, привезла из Донецка для нас нужные газовые баллоны. Так что от голода уже не умрем. Однако удивляет, что первый баллон еще не закончился! Как выяснилось впоследствии, его хватило дней на 11. Чудеса!

Андрей позвал посмотреть интересное зрелище. Как дорожная оса – крупная, с тонюсенькой длинной талией, черная с ярко-красным брюшком – парализовав кузнечика метким уколом жала в нужную точку, закапывала его, чтоб отложить в тело жертвы яичко. Знакомый гигантский кузнечик лежал на боку и тяжело дышал. Оса рыла в песке норку, работая лапками с такой скоростью, что их невозможно было углядеть. Песок аж летел брызгами. Выкопав ямку нужного размера, оса обхватила кузнечика лапами и, помогая себе крыльями, потащила его в норку. Кузнечик был крупнее и тяжелее ее раза в четыре. Но она тащила! А когда поняла, что напрямик через кучу свежего песка не пройти, протянула его сбоку насыпи. С ловкостью фокусника упрятала в подземелье, даже длинные задние ножки скрылись во мраке. Через пару минут вылезла и закопала норку, трамбуя вход головой. Это зрелище Андрей фотографировал, а туристы – взрослые дядьки и тетки - кольцом окружили жестокую трудягу и наблюдали.

Судейство подбило итоги дистанции «поход-ралли» и пригласило ознакомиться с результатами. Несмотря на пятую, несправедливо засчитанную гонку, мы все равно – ПЕРВЫЕ! И радости нашей нет границ!

Чмокаю в небритые щеки своих хлопцев. Без них такому успеху не бывать!

Вот так «Мистраль»! Представляю, как будет приятно Михалычу услышать о нашем успехе сегодня по мобилке! Крыгин вообще постоянно держит нас на связи, звонит раз по пять-десять на день и в полном курсе событий.

На совещании представителей сыр-бор закатил Лесничий. Вчера он пооткровенничал с нами, что собирается подавать протест на результаты 4-й (штормовой) гонки. В связи с недопустимыми по технике безопасности условиями с гонкой надо что-то делать. Есть 2 варианта:

а) аннулировать результаты, т.к. кто-то не соблюдал Правил и шел напролом к финишу с риском для жизни; а кто-то поступил благоразумно и согласно Правилам, т.е. переждал непогоду на берегу. Естественно, эти экипажи потеряли час времени на остановку;

б) потребовать по данной дистанции выставить больший класс – например, 4-й. Поскольку пройти по таким погодным условиям могли только специалисты высокого уровня. Соответственно, присвоить всем мастеров спорта. Это и Киеву выгодно.

Вариант а) не устраивает, а вариант б) – в самый раз. Но нужно, чтоб его поддержали в протесте. Мы сказали, что, поскольку прошли гонку прекрасно, вариант с аннулированием встретит наш встречный протест. А вариант б) поддержим с удовольствием.

Сегодня же Юра шумно начал выступать, что 4-ю гонку надо аннулировать. Его жена – с ишемической болезнью сердца, и от страха плохо себя чувствовала. Мы оторопели. Ведь к участию в соревнованиях допускают здоровых людей, а если хочешь гоняться больным, то не афишируй свои проблемы. Почему-то парализованный матрос Мельничука не пикнул о том, как он пережил эту гонку. Взялся за гуж – не говори, что не дюж.

Конечно, я подала устно встречный протест – против аннулирования 4-й гонки. С какой стати? Все стартовали, все финишировали. Поломок нет. Гонка как гонка. Если кто-то предпочел отсиживаться на берегу – имел полное право. А кто-то предпочел рисковать. Пан или пропал.

Юра каламутил воду очень долго, а я не могла понять, с чего он так полярно поменял мнение. Вчера аннулирование его не устраивало, а сегодня он его добивается.

Мишель, тихо сидя за спинами участников, громко и внятно произнес историческую фразу:

- Да надо всем присвоить мастеров спорта, и все. Я б так и сделал, если б мог.

Потом вмешался Боцман:

- Если аннулировать 4-ю гонку на основании неприемлемых Правилами погодных условий, тогда давайте поддержим протест Дмитрук по 1-й гонке. И ее аннулируем. Ведь ситуация аналогичная. Там плохие условия, здесь плохие. Там – темнота, здесь – ветер. А заодно аннулируем результаты 5-й гонки, поскольку было принято решение идти походным порядком, никто не торопился, и результаты несправедливы. И что останется? 2-я и 3-я гонки. Достаточно для Чемпионата Украины?

В логике Боцману не откажешь, и кэпы задумались. Не унимался только Лесничий. Чтоб как-то его утихомирить, заставили Стребкову пересчитывать трижды результаты маршрутки – без четвертой и пятой гонок, только без четвертой, только без пятой. Итог интересен: перемена мест слагаемых суммы не меняет. Места абсолютно те же, только в старшем классе 5-е и 6-е судно поменялись местами. Но это не призовые места.

Чтоб у судейства отчет был в ажуре, решили в таком случае ничего не менять, все засчитать, как есть. Надо сказать, что судейство усвоило урок, преподнесенный туристами-парусниками в прошлом году. На этот раз не только ни одного оскорбительного высказывания в адрес участников, но даже повышения голоса не было. Со всеми – предельно учтивы и корректны, а кэпов всех – только по имени-отчеству. Даже меня. Все вопли и предложения – под протокол, чтоб потом не отвертелись. Политика оказалась грамотной. Уже никто зря не горлопанил, а вносили дельные предложения. К судейству расположились благожелательно и даже шутили.

Я знала, что свободолюбивые парусники – не грубияны и негодяи. И всегда пойдут навстречу любому, лишь бы им не хамили. Даже Соколов заслужил хорошего отношения на сей раз. Он все время был с нами, жил нашими проблемами, удачами и неудачами, постоянно за нас заступался, решал наши административные дела. И сейчас помог уладить вопрос по 5-й гонке, стер острые грани между участниками и судьями. Не узнаю человека. Что значит – поварился с нами в одном котелке!

Однако Лесничему все еще хотелось поорать. Спрыгнув с темы аннулирования гонок, он «наехал» на Еременку. Саша в маршрутке шел вчетвером, а в треугольник собрался втроем. Парусность позволяла. Почему Юру это так зацепило – не понятно, ибо они с «Одиссеем» в разных классах. Все участники старшего класса нормально отнеслись к манипуляциям Еременки (кроме Рагулина – но это отдельный нескончаемый разговор). А Лесничий никак не мог угомониться.

Мы разнервничались, потому что ситуация была непонятная и неприятная. И кто шумел – дончане! Протест кто подавал – дончане. Город скандалистов. Невозмутимостью порадовал Боцман:

- Кто зачем сюда едет. Кто – гоняться, кто - отдыхать, кто – испытать себя и судно, кто – поорать. Кто-то и в кустах поорет – ему хорошо. А кому-то публика нужна. Пусть покричит. Разве это что-нибудь изменит? Смотрите на все спокойней.

Вспомнив центнер арбузов на борту «Настойчивого», я сразу успокоилась. Действительно, люди едут с разной целью сюда. Не надо мешать друг другу достичь этой цели.

Зато на Андрея ситуация произвела сильное впечатление, и он весь вечер ходил смурной. Отметить победу и развеять осадок на душе отправились в Пресноводное, что в двух километрах отсюда. Всего три кафе, выбрали более тихое и славно посидели на 68 гривен (солянка, окрошка, морской салат, пельмени по-сибирски, картофель-фри, котлеты, пиво). А мы с Вовкой вместо пива всегда употребляли мороженое из магазинов, т.к. в кафе слишком дорого и не во всяком.

24 августа

Вчера участники устроили вечер памяти Игоря Филя. А сегодня отсыпаются. Просили дать старт на «треугольник» не раньше полудня. Я проснулась в 6-50. Вова с Владом еще почивают, а Андрей не знаю с какого времени в бегах. Хотела потренироваться с командой на воде, да не с кем. Пишу бортжурнал.

Часам к 11 нарисовался счастливый Андрюша. Наконец-то он получил возможность всласть помотаться где-то, без довеска в виде меня или ребят. И помотался знатно, ибо принес сосновую шишку и сведения о заброшенной атомной электростанции и замечательном сосновом лесу, где наблюдал за белкой.

Насколько расстилался горизонт – настолько я не заметила нигде соснового леса. Только песок и кусты лоха. Интересно, сколько десятков километров отмахал за 5 часов наш товарищ физик? Думаю, как минимум 20. Возможно, в один конец. С его скоростями станется и 40. Дай такому волю – он земной шар оббежит.

До старта первой гонки потренироваться так и не успели. Пришлось все спустить на «авось». «Авось» и случился. Сначала мы неправильно сориентировались по дистанции: чтоб в лавировку попасть на первый знак, нужно было обогнуть второй знак. А потом к нему вернуться фордаком. «Мистраль» упорно не хотел идти остро к ветру. Андрей, бывало, путался в шкотах. С установкой спинакера не все прошло гладко. Это в маршрутке времени много. А в треугольнике установка и снятие спинакера требуют особой точности и скорости. А у нас – пока поставили, уже и снимать пора.

Посему закономерно, что «Мистраль» снова всех удивил. На этот раз тем, что пришел… предпоследним. Из 14 судов! Позорище! Все подходили и участливо интересовались, не случилось ли у нас чего. Грела в данной ситуации только мысль, что нас все любят, и мы по-прежнему находим, чем народ озадачить.

Проанализировав гонку, разобрав ошибки и просчеты (в частности, перенесли вес экипажа на корму, поменялся дифферент, и катамаран побежал остро к ветру, как миленький), вторую провели несравнимо лучше. Финишировали четвертыми в своем классе – за «Апельсином», МА-2 и Хаджиновым.

Вдохновленные переменами, очень настроились на третью гонку. Но… на горизонте темнел грозовой фронт, и поступила отмена до установления погоды. Уже бы сказали как-то определеннее, а то мы, как дураки, просидели на берегу в ожидании «гоняемся – не гоняемся». Знали бы, что на сегодня все, пошли бы погуляли, местность изучили.

Зато вволю пообщались с участниками, нагрузились от киевлян сведениями о регатах в России, о генакерах и отправились спать пораньше.

25 августа.

Проблемой вчерашнего дня стало цепляние задней шкаторины стакселя за краспицу. Почему-то в маршрутке мы этого не замечали, а в треугольнике что ни поворот – то задержка из-за стакселя. Андрей специально сидел на носу и выправлял его, но ход мы теряли на каждом оверштаге.

Поэтому утром я погнала бортмехаников сооружать на краспицу обтекатели. Наши старые не годились. Из чего их делать? Никто ничем не мог помочь. Только Феденюк осчастливил дельным советом: отрезать задник от пластикового тапка и накрутить скотчем. Мы уже собирались идти по побережью искать тапки, как Андрея осенила отличная мысль. Он использовал толстую ржавую железную проволоку, целый моток которой нашел под Геническом. Хорошо, что я не заставила его по пути избавиться от лишнего груза. Так хлам превратился в великолепные обтекатели, которые не изменили нам до конца похода и в очень суровых условиях.

Старт – в 9ч. Мы жестко распределили обязанности на судне (я – командую, Вова – на руле, Андрей – на гроте и спинакере, Влад – на стакселе и спинакере). Привязали к спинакеру еще один шкот, чтоб легко было заводить парус за штаг и быстро снимать, когда надо. Такую бы подготовку – да сутками раньше. Потому что в трех гонках сегодня мы – 5-е, 5-е и 4-е в классе.

По дистанции были не очень приятные моменты, когда донецкая братия тихо, в рамках правил, но пакостила нам. Например, дважды на финише втискивался между нами и буем Захар. Не кричал «Дорогу у знака!», но я все равно уступала ему. Хотя в аналогичной ситуации на Осколе в прошлом году Лесничий подрезал нас, вынудив отвернуть от знака. Наглое поведение объяснил тем, что, якобы, нас не видел, а мы не кричали «Место у знака!» Захар тоже не кричал, и мы могли прикинуться, что не видели его. Но честно уступали.

А в последней гонке на фордаке по пути ко второму знаку Лесничий начал подрезать нас, вытесняя в сторону. Только мы переставали нацеливаться на обгон, как он начинал идти по прямой на знак. Пытаемся обогнать – не дает, режет. Закончилось единоборство тем, что мы влупились ему в корму. С проклятиями отдала распоряжение развернуться на 360 градусов. Рядом проходил Мельничук, внимание которого я привлекла воплем «Будьте свидетелем – мы оправдываемся!».

Складывалось впечатление, будто дончане слегка издеваются надо мной, играют, как кошка с мышкой, развлекаются. Возможно, мне показалось. Но ситуация, произошедшая на финише последней гонки, дает повод задуматься, что подозрения мои небеспочвенны.

Знакомая картина: фордевиндом мы и Захар приближаемся к знаку. Но на этот раз не связаны, «Мистраль» - чисто впереди. Вовка держит как можно ближе к знаку, чтоб «облизать» его на повороте и пересечь финишный створ как можно раньше (финиш по носу). Во время поворота нас настигает Захар и чувствительно бьет в корму. Избежать столкновения он мог преспокойно, но не пожелал. Потому что снова вознамерился протиснуться между нами и знаком. А когда я рявкнула, что подам протест на неджентльменское поведение, он усмехнулся и заявил, что я еще должна быть ему благодарна: он, оказывается, подтолкнул меня на финиш!

Если б не подозрение в играх со мной дончан во время гонок, если бы не шумное и странное поведение Лесничего на собрании представителей, не подрезки Юры «Мистраля» и не повторение сходной ситуации полчаса назад, я б, наверное, не осуществила свою угрозу. Но поскольку в аналогичном случае мы тратили время на оправдание, а Захар сделать этого не пожелал (да хоть бы извинился «Прости, мать, так вышло»), ничего не оставалось, как подать протест.

Пока я носила бумагу в судейство, ребята обнаружили вещь более гадостную, чем пинок в корму. Во время последней гонки какая-то сволочь потрошила наши палатки. Все вещи – вверх дном, из сумочки вытряхнуты документы и мелочевка. Я схватилась за сердце: мобильник! Только в июне новый приобрела! Но, к счастью, вор оказался с мозгами, и вещей не тронул. Посунул только деньги. Причем немалые. У харьковчан гривен 800, у Луганска – 600 или 800, у Вовки – 150, у Влада – 1700. У меня денег не было, потому я отделалась ничем.

Грешили, что поставили палатки в кустах. Но и макеевчан потрепали, которые на пляже на виду у всех. С 250-ю гривнами остался Андрей, потому что распихал их по малым кучкам во все заначки. И случайно в кармане шортов у Вовки сохранились 200 грн Влада. Опасаясь, что прогуляет все, Влад когда-то отдал ему 200 грн на обратную дорогу – приберечь.

Так что ни поездом, ни машиной нам отсюда не уехать. Единственная надежда увидеть дом родной – это «Мистраль». Да и «гаштеты» (так Влад называет кабаки) теперь уже не осчастливятся нашим присутствием.

Приятно, что Соколов озаботился неприятным событием и не поленился съездить на своем велосипеде в сельсовет проинформировать начальство. Понятно, что денег нам уже не вернуть. Но пусть хоть знают, что обидели нас. Может, в следующий раз милицию приставят. Все-таки серьезные соревнования – Чемпионат Украины. Да и за Соколова в очередной раз порадовались: не остался человек равнодушен к нашей беде.

Чего не скажешь о главном судье. Стребков наплевательски отнесся к информации. Никак. Будто не с вверенными ему людьми произошло, а он – не главное лицо в Чемпионате. Понимаю, что соревнования продолжались и требовали его неусыпного внимания, но было бы всем приятней, если б начальник проявил хоть какое-то участие к нашим проблемам.

Сразу после треугольника собрали совещание представителей по вопросу спасработ. Снова выступал Лесничий. Его жена плохо справится с катамараном, вдруг порыв – и искать нам ее по морю. Припомнили, как «Корсар» летел метров десять по кустам, когда его порывом выбросило на сушу. Рагулин ждал, что его спасут, а экипаж не справился без кэпа с управлением.

Вынесли предложение выбрасывать за борт не кэпа, а любого члена команды. Намекали на женщин-капитанш, которых жалко выбрасывать. Но я заявила, что ничего против не имею, и инициатива идет отнюдь не от меня. Народ единогласно принял идею бросать за борт самого никчемного матроса, но самого спортивного. Воодушевился Еременко, поскольку Петя Подтяроба гораздо проворнее его. Воодушевилась я: Андрея куда выгоднее спасать, чем меня.

Думаю, многим решение пришлось по вкусу. Хотя в Правилах написано, что спасать надо именно кэпа. Даже не САМОГО ОПЫТНОГО, а именно КЭПА. Был бы судьей Крыгин – он бы показал участникам кузькину мать. Но поскольку судили Стребковы, которые не желали конфликтов с парусной братией, надо было пользоваться ситуацией. И все воспользовались.

Прошли первые три экипажа. Четвертым стартовал Феденюк. Но он наехал швертом на буй и уволок его. Стребков орал в мегафон, чтоб Витя вернул знак на место. Феденюк-то вернул. Но насколько на то же место – неизвестно. А поскольку в спасработах счет идет на секунды, метр туда-сюда может сыграть роль. Я предложила судье начать сначала, чтоб уравнять троих стартовавших с остальными. Но Владимир Иванович сказал, что знак на том же месте и метром дальше – метром ближе значения не имеет. Попробовал вмешаться и Саша Еременко, но его отправили на старт.

Как я радовалась, что за бортом оказывался Андрей! Вспомнить мои мучения при залезании на катамаран, вспомнить пронизывающий ветер, который заставлял стучать зубами между попытками… И вздрогнуть не единожды… Здорово, что кто-то взял испытания на себя. Да и спортивный Андрюша гораздо более ловко забирается на борт, чем я. У него за плечами долгие годы гимнастики. И результат виден до сих пор.

Как водится, с каждой попыткой мы все быстрее и быстрее выполняли упражнение. Но и соперники прогрессировали. Достать быстроходный «Апельсин» нам не удалось, а Захар с сыновьями (одного из них он за шкуру выдергивал из воды, не тормозя катамарана) был вообще недосягаем. Сильно отстали Черкассы. Бедному Сереже надо было вытаскивать жену. А она, как и все женщины, слишком долго карабкалась на борт. Такая же картина произошла у Лесничего. Но самое смешное: Света заявила, что одной попытки с нее предостаточно, и Юра больше не участвовал в спасработах. Ха! Всех завел, воду намутил, правила поменял и – в кусты.

После спасработ на совещании представителей Стребковы рассмотрели мой протест. Час назад главный судья уведомил меня, что консультировался по этому вопросу с Еременко. Поскольку Саша не видел, как все было, он отослал арбитра к пункту Правил, где оба кэпа обязаны избежать столкновения, и виновны в аварии оказываются оба судна – и кто пнул, и кого пнули. Стребков хитро улыбался: «Ну пиши-пиши». Ожидая уже любого подвоха и жалея, что ввязалась в историю, упрямо заявила:

- Я тоже консультировалась – у Крыгина, который Правила знает не хуже Еременки. Вы не смогли Саше подробно описать ситуацию, а я Михалычу описала. Так вот: судно, идущее чисто впереди (а «Мистраль» шел чисто впереди), да еще на попутном курсе, имеет полную свободу действий. А судно, идущее чисто сзади, обязано было избежать столкновения. Какого лешего бить меня в поплавки? Я три года копила на них деньги, и вряд ли когда-нибудь смогу купить новые. И если уж совсем по-человечески, то извинился б Захар за наезд – и дело с концом. А то правил не знаем, и джентльмены - только на суше. Разберите ситуацию, чтоб никому больше неповадно было из озорства пинать «Мистраль».

Судя по глазам главного судьи, терминология «чисто сзади», «связанные» и т.п. не совсем была ему известна и понятна. Ожидать справедливого решения протеста, если арбитр не знает, о чем идет речь? Столкновение произошло при пересечении финишного створа, когда бинокль главного судьи был нацелен именно на нас. И судьи ничего не заметили? Да, нас с Захаром перекрывал «Оптимист», который секундой раньше пересек финиш. Но при столкновении характер движения судна меняется, толчок содрогает оба катамарана, и специалист наверняка сможет понять, что что-то было. Качнутся, дернутся мачты – как пить дать. Ведь наши легкие парусники очень чуткие, а мачта – индикатор, отражающий изменения. Можно было не увидеть самого столкновения, но не заметить необычного поведения мачт на финише – это странно. Тем более, наши мачты прекрасно видны из-за «Оптимиста», поскольку выше.

Реакция туристов на протест – разнообразная. Киевляне сказали, что это – нормальная политика всех российских и вообще всяких крупных гонок. Кравченко поддержал протест – надо хотя бы в такой форме учить народ Правилам. Захар припомнил молодость Крыгина, когда тот чуть не после каждой гонки бегал подавать протесты. Намек я поняла, и стало совсем неприятно, что так закрутилось. Кто-то напирал на сроки подачи протеста, но Стребкова сказала, что все было сделано вовремя и как полагается. Кто-то закричал: «Где свидетели? Кто видел?» Отозвался Мельничук. Но выяснилось, что он видел, как мы оправдывались после столкновения с Лесничим, а не наезд Захара.

К счастью, Емельянов сам признался в столкновении. «Я, - говорит, - ускорил ее на финише! Она благодаря мне выиграла 20 секунд!» Никакого раскаяния не чувствовалось: какие пустяки, дело житейское! Ну пнул, ну сообщил ускорение. Не первый и не последний раз, обычная практика. Участники еще погалдели и разошлись. Никто не знал, что нужно было делать Захару в случае наезда прямо в финишном створе. А я не стала говорить, что он должен был оправдаться (развернуться на 360 градусов), а потом заново пересечь створ финиша. Все равно никто бы не поверил, а подтвердить свою правоту мне было нечем.

К вечеру судейство подвело итоги Чемпионата. Почему всего по трем дистанциям – не понятно, потому что в Положении спецзаданием стояла еще гонка без руля. Ее не проводили. Ну да ладно, начальству виднее.

Потом вытащили на свет мой протест. Из пространной пятиминутной речи Стребковой я поняла всего две вещи:

1) протест отклонен, поскольку в случае удовлетворения его результаты Чемпионата не изменятся, так зачем ссориться. Ведь написано «прошу разобраться в ситуации», а не «наказать Захара»;

2) в ситуации разобрались, виноваты оба судна, так что если не удовлетворим протест – всем будет лучше.

Саша Еременко обсмеялся, слушая выступление Елены Александровны. Он ничего не понял о разобранной ситуации, но зато твердо уверился в одном: судьи абсолютно не владеют ППС. Беда с судейством! Не одно, так другое. Показав высочайший профессионализм в оформлении документации, в общении с непростыми товарищами капитанами и даже завоевав их расположение, прекрасно организовав поход-ралли, тем не менее, на незнании специфики вида судьи неоднократно прокалывались.

Как было бы замечательно, чтоб прекратили они свои внутренние обиды и объединили усилия ради общего дела. Синтез профессионала-парусника Крыгина и профессионала-секретаря Стребковой – и все будет просто здорово. Ребята, ну давайте жить дружно, а?

Итак, в треугольнике мы – пятые и в спасработах – пятые. Повезло, что маршрутка учитывается с двойным коэффициентом. А то все наши труды пошли б насмарку. Расклад такой:

Ура! Второй год подряд мы держимся на втором месте! А это уже немало. Сережа Кравченко сказал, что в этом году не узнает наш парусник.

- «Мистраль» прошлого года и нынешний – две разные лодки. Небо и земля. Бежит он здорово благодаря новым поплавкам и шверту. Обводы очень хорошие, носы не заныривают на фордаке – я шел параллельно и специально наблюдал. И шверт чудесный, профиль просто идеальный. Только паруса у вас, ребята – не обижайтесь – тряпки. Как на таких вы ходите прилично в лавировку – удивляюсь.

Приятно было это слышать. Значит, не зря мы вкладывали деньги и силы в «Мистраль». Растем. Как и наше мастерство – ведь ходим в лавировку на тряпках! В общем, так: надо менять паруса, переносить точки крепления оттяжек шверта выше ватерлинии, изготовить по образцу шверта перо руля, еще кой-чего по мелочи – и, смею надеяться, «Мистраль» сможет составить конкуренцию даже «Дакам».

Сохранить бы нынешний экипаж на будущий год! Настолько в этот раз все гармонично, что даже не верится. Никакого напряга; у каждого – круг обязанностей, которые взяты на себя добровольно. Нам с Володей не трудно было готовить есть на всех, Андрею с Владом – следить за техническим состоянием судна.

Никаких претензий типа «а почему я?». Каждый занимался тем, что умел лучше всего. И все – на пользу общего дела. Никто из ребят не курит, не напивается вдрызг, не задает тупых вопросов. Народ подобрался умный, эрудированный, очень интересный в своей индивидуальности. Все решалось полюбовно и бесконфликтно. В то же время каждый был самодостаточен и, надеюсь, получил от похода, что хотел. Атмосфера в команде была доброжелательной, мы много шутили и смеялись, не обвиняя друг друга в острых ситуациях. Может, поэтому и выступили так удачно.

Понимаю, что Владу, как катамарановладельцу, хочется ходить на собственном судне. Но пока его лодка не столь мореходна, может, он еще погоняется с нами? Да и Андрей, случайно попавший на «Мистраль» и никогда не помышлявший о профессии моряка, хотелось бы, чтоб остался в команде. О Володе разговор особый – мы уже столько лет в одной запряжке, что представить экипаж без него просто не могу.

Спасибо, ребята! Вы сполна заслужили наш общий успех! Было очень здорово!

Вечером Андрей сказал, что приглашает нас в кафе. Вице-чемпионство необходимо отметить. А то, что денег мало – ерунда. Он нынче среди нас самый богатый.

Мы отправились в знакомый гаштет и на радостях не заметили, как покутили почти на сто гривен. Зато оттянулись по полной. С нами за столиком сидели еще внук Рагулина Вова и новичок с «Оптимиста» Максим. Мы и танцевали до упаду, и соблазняли официантку, чтоб она подарила танец Владу, и прятались, хихикая, в кустах, когда они вышли на танцплощадку. Мы смущали всех девушек в округе легкой непринужденностью разговоров и вгоняли их в краску. В общем, дурковали, как подростки в период полового созревания.

В лагерь вернулись к двум часам ночи.

26 августа

Утром приехал, наконец, Володя Михайлов, привез продукты. Мерзликина не пожелала покидать Коктебель, изменив парусникам с байкерами.

Михайлов удачно попал на закрытие соревнований. Пофотографировал нас. Правда, на этом и его, и наши пленки закончились. А новая стоит здесь 18 гривен. У нас не было таких денег.

На закрытии присутствовала администрация Пресноводного и пограничники, которые тут же отметили приход-отход. Нам вручили грамоты и медали, причем Андрею не досталось. Соколов обещал позже прислать из Киева. Но через какое-то время он нашел меня и сказал, что отыскал медаль запасную, но – за первое место, золотую. А поскольку я – женщина-капитан, то он лично разрешает мне владеть такой медалью. «Пойди, - говорит, - поменяйся со своим матросом, я ему выдал».

А Андрею про обмен ничего не сказал. Посему когда я пришла меняться, тот удивился, а мне стало неловко. Но потом я увидела, что золотая медаль – слегка потрескавшаяся, и предпочла оставить себе серебряную. Может, мне показалось, но и Андрею полегчало от моего выбора. Дело ведь не в золоте и серебре – одинаковые железки, где не пахнет ни тем, ни другим металлом. Дело, наверно, в том, как досталась. Суждено Андрюхе из рук Соколова получить именно такую – значит, это его награда, а не моя.

И последнее. Все хорошо, но слишком официально.

Если бы мы с Михалычем судили, я обязательно изыскала бы возможность хоть как-нибудь, хоть чем-нибудь отметить, наградить героизм детей, прошедших непростые соревнования совершенно безлико, в виде балласта. А ведь их тоже пекло солнце, и скучно было на палубе сидеть часами, и страшно, мокро во время дождя и ветра четвертой гонки, и обязанности на море и суше наверняка у них были. Но не помянули даже добрым словом.

Некрасиво оставлять без внимания также благородство и мужество экипажа «Седьмое небо» под руководством Мельничука. Вот – настоящие победители, которые вопреки всему получали удовольствие от самого процесса, а не результата. На них и следует равняться всем нам.


Использованы опубликованные Под Гиком фотографии Е.Антонова, А.Гладченко, А.Еременко.

ПРОДОЛЖЕНИЕ: Путь домой